Несколько акварелей, полка с книгами. В основном на английском. Коллекция минералов.
Нигде не было ни одной брошенной вещи. За квартирой следили. Все было чисто выстирано, тщательно уложено.
В ванной висело несколько белых махровых халатов.
— Я думаю, они квартиру сдают…
— Наверное, американцы.
Цветы, которые предстояло полить, были на балконе и еще в каждой из комнат внизу. За цветами следили. Земля в цветочных горшках еще сохраняла влагу.
— Иди ко мне…
Борька Балабан не мог ничего с собой поделать — едва они вошли, он несильно потянул Ленку к себе. Он не мог пройти мимо ни одной из кроватей…
— Сходи в кухню, проверь, есть ли тут кофе… — Ленка вывернулась из его рук. — Я начну поливать цветы…
— Зачем мы сюда шли?
— Разве за этим?
— Какая ты правильная! Организованная! Я тебе скажу, как ты будешь трахаться с мужем. Как моя тетка. Все по графику. Он моет на ночь ноги, она в это время стелет кровать. Она мажет крем, он идет в ванную. Она ложится. Пока он в ванной, читает газету. Он гасит свет… Она раздвигает ноги.
— Откуда ты все это знаешь?
— Вычислил. Ни страсти, ни фантазии.
— Подумай, какой умный! Потом сходи на балкон. Посмотри садовый ножик…
— Ленка!
— Мы отложим все на Испанию. Я узнала о новом агентстве «Туре»…
— Я же дурака валял!
— Иди! — Ленка поцеловала его в лоб.
Он покорно поплелся на кухню.
В ящиках над кухонным столом нашлось два сорта растворимого кофе — «Классик» и «Голд». Борька выбрал «Голд». В электрическом чайнике была вода. Он понюхал: вода была еще свежая. Он машинально сменил ее…
Ленка появилась в кухне.
— Представляешь, Мали ходила в бутик «Малха», там распродажа летней коллекции года…
— Да брось ты об этом!
— Подожди! И в основном изготовлено модельерами ведущих фирм готовой одежды. Представляешь? «Поль Матисс»… Длинные летние платья и сарафаны из вискозы… «Банана рипаблик», «Френч коннекшн»… Видел коллекцию «Леди Феррари»?
— Хочешь, чтобы я купил?
— Кольца, колье, серьги и браслеты. Чистые бриллианты! С международным сертификатом…
— Представляешь, сколько это стоит?!
— В честь праздника Рош а-Шана сорок процентов скидка. Десять беспроцентных платежей…
Она говорила не умолкая. Все какую-то чушь.
— Может, сделаем себе татуировки. Я читала в «Вестях». Сроком на три года. Пожалуйста. Местный наркоз.
В Тель-Авиве, около площади Дизенгоф…
Ленка сама торчала от этой близости, от запертой двери изнутри…
— Ленк!
Он двинулся на нее буром…
— Нет, нет, нет… Тут еще на балконе цветы. — Она вырвалась. Убежала на балкон.
Между тем все было ясно с той секунды, когда они вошли в эту квартиру.
Борька не знал, куда себя деть. Прошел по квартире.
«Странный дом!»
Не было детских вещей и фотографий.
Вешалка у двери была пуста.
Он не придал этому значения. Заглянул на балкон.
— Заснула?
— А куда спешить?..
Его тащило, он ничего не мог поделать с собой.
— Ну, Ленка…
Он просунул руки ей под мышки, положил ладони на грудь. Ленка обернулась.
— Как ты считаешь, о н сейчас видит нас оттуда ?
Балабан не сразу догадался, о ком она…
— Думаешь, оттуда каждый видит, что хочет?
— Во всяком случае, своих близких. И тех, кто причинил им зло. Они за ними следят и вредят, как могут. Ты веришь?
— Я его и при жизни никогда не боялся!
— Трусите сейчас? Все-таки полиция!
Он взорвался:
— Кто — я?.. Да я ничего не боюсь! Хоть сейчас на детектор лжи! Полиция тут слаба! Она меня не расколет! Если хочешь знать, я могу кого угодно уделать…
— И меня?!
— Запросто.
— Борька, я тебя боюсь! С чего бы это вдруг?! Мы ведь тут вдвоем!
Он прижал ее к себе.
— Я же шучу! Неужели я могу тебе причинить зло…
Он положил руки сверху ей на пояс джинсов. Осторожно расстегнул верхнюю пуговицу. Ленка не шевелилась.
Борькина рука спустилась. Ленка накрыла ее ладонью. Каждое его движение отзывалось у нее внутри.
— Ну, ведь ему вы причинили !
— То другое.
Ленка боролась с его рукой. Отвлекала разговором. Еще секунда — и он был готов уйти, бросить ее тут, в этой квартире.
— Как вы это сделали?
— Неужели ты поверила!
— Не доверяешь?
— Я разыграл тебя! И вообще! Зачем ты спрашиваешь? Тебе говорят: «Не надо тебе это знать! Не лезь в то, что тебя не касается!» А ты все добиваешься: «С кем? Как? За что?»
— И кому от этого плохо?
— В первую очередь, тебе.
— Морально?
— Не только. Есть закон: «Если узнал — обязан сообщить!»
— Да ладно! Как вас на это хватило?..
— Мы не хотели…
Его рука теперь могла действовать свободно.
На Ленке были джинсы «Биг стар» с пятью пуговицами на ширинке вместо «молнии». Он принялся их расстегивать. Ленка превратилась в слух.
— И чего же?!
— Открыли, вошли. В квартире никого нет. Стали искать деньги. Все тихо. Вдруг он появился. Поднял хипеж. «Воры!» Закрыл дверь на ключ. Схватил молоток. Специально подготовил на такой случай. Пришлось этим же молотком и… Пару раз по голове…
— А потом?
— Взяли ключи. Убежали… Он остался на полу. Рядом молоток, сбоку рулончик белой туалетной бумаги…
— Вы пошли вдвоем?
— Не важно.
— Я и так знаю: Гия! Один бы ты не пошел! Но хоть деньги у него были? Нам хватит на поездку?
— Триста тысяч.
— Шекелей?
— Долларов!
— Господи, по сто пятьдесят тысяч на брата… Где же он их прятал?
— В подушке…
Казенный конверт без марки Борьке принесли через день. Под вечер. Он был дома. Почтальон — тоненькая эфиопка с тысячью узеньких косичек в прическе — послала ему ослепительно белозубую улыбку.
Он вскрыл послание.
Месячные курсы электросварщиков, на которые он вместе с другими пацанами хотел поступить, теперь ждали его.
«Официальное приглашение…»
На сборы, увольнение с работы и улаживание всех прочих дел давалось трое суток.
Посылаемые на курсы должны были прибыть в среду на Иерусалимский желдорвокзал (таханат ракэвэт).
«Сбор у входа в 13 часов, старшая Элла…»
С собой следовало захватить только документы, смену белья. Купальные принадлежности…
«Отлично…»
Впереди у него было трое суток и «своя» квартира, где они с Ленкой могли уединиться.
После того, самого первого дня в чужом доме они теперь сразу, едва успев закрыть за собой дверь, начинали раздеваться. Майки, джинсы, трусы валялись на их коротком пути. В прихожей, на ступеньках лесенки, которая вела наверх. В коридоре…
Вечером третьего дня они собрали «у себя» гостей.
Пришли Гия, Виктория, она же Вика, Мали с Боазом, Арье, Дан…
Выставили пиво «Голд стар», кока-колу, «Спрайт»…
На вокзал Борьку провожала только хавера .
Всю дорогу они держались за руки.
Была самая жара.
Иерусалимский железнодорожный вокзал, а на самом деле — маленькая, по масштабам России, дачная станция, запираемая с вечера, с одной кассой, с вечно пустым зальчиком ожидания, не отгороженным от короткого перрона, с бельем, сушившимся рядом с путями, несколькими пригородными поездами в сутки…
Будущие однокашники по курсам — тоже пацаны из России и Украины, курили по одному и группками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93