— Кто что будет пить? Что у нас для самых дорогих гостей, Артур?
Беленький юный бармен улыбнулся:
— «Джонни Уокер», босс. «Бренди 777 захав»… Черное безалкогольное пиво «Нешер». Для марокканцев водка «Кеглевич»…
— «Джонни Уокер» всем…
— Поддельный… — шепнул Арье, изучив бутылку.
На стеклянном горлышке настоящего шотландского виски обязательно присутствовал портрет Джонни Уокера. Этот был без него.
— За встречу!
Ленка сидела за столиком рядом с Зойкой.
Вики, подруги Гии, не было. Она сидела с детьми американцев в Старом городе. Подрабатывала.
Пили мало. Девчонки и вовсе отказались.
Ребята за соседними столиками строили из себя крутых:
— Швейцарские «Тиссот» за тысячу сто!
— Он говорил, «Ситизен»! А у самого золотая «Заря». Выиграл в Табе…
— А что Таба? — спросил кто-то.
— Можно сыграть в рулетку, баккара или на игральных автоматах. Казино! Надо только пройти контрольно-пропускной пункт на границе…
— Не-ет! После этого теракта в Луксоре!..
Ленка почувствовала, как Зойкина коленка под столом коснулась ноги.
— Обернись… — сказала Зойка.
Хозяева паба перекинулись несколькими словами на ходу.
Полковник — худой, с впавшими щеками — вел от припарковавшегося у тротуара джипа двух мужиков.
— Ко мне приходил отец Гии… — вспомнила Зойка. — Он занялся самостоятельным расследованием…
— Да?..
— Я рассказала, как Макс и Жора говорили про Амрана Коэна.
— А теперь трусишь?
— Посмотри на них…
Шедший впереди был небольшого роста, с вытянутым лбом. Второй был худощавый, с серым лицом, кавказец. Для них был зарезервирован стол позади девчонок.
— Ну и морды!
— Я первый раз вижу их.
В ближайшей деревне зажигались огни. Тьма постепенно поглотила зелень, оставив еще видимыми серые арабские виллы.
Макс немедленно подошел к гостям.
Официантка почувствовала жажду прибывших и принесла воду.
— Добрый вечер. Хотите «соды»…
Женщина была в мини. Взгляд невольно утыкался ей куда-то выше колен. Официантку переманили из паба на Кинг-Джордж, она переспала там со всеми клиентами и теперь собиралась повторить это в «Сицилийской мафии».
В Петербурге она работала похоронным агентом.
— Отлично…
Кавказец спросил Макса:
— Музыка есть у вас? Музыкальный центр?
— А как же! Артур!
Музыкальная часть базировалась на блатных мелодиях — их гнали через усилитель на весь район, включая арабскую деревню Бейт-Сафафа.
При первых же звуках кавказец скривился:
— Нет, нет. Может, классика?
— Извини, Муса. Завтра же дам команду…
Невысокий, с вытянутым лбом разговаривал с Полковником. Ворот его сорочки был раскрыт. С крепкой шеи спускалась золотая цепь с мизинец толщиной…
Ленка перевела взгляд на шоссе.
Мужчина вышел из такси, припарковавшегося вятда-лении. Двинулся к пабу… Навстречу ему вышел Полковник и тот, кого назвали Мусой.
Ленка узнала приехавшего.
В прошлый раз с ним была женщина — во всем черном, в блестящих туфельках, черных перчатках, с закрытым лицом.
Худой, лет сорока, араб. Продолговатое тонкое лицо без щек, острая бородка торчком, на голове, как и в тот раз, когда она его видела по дороге в Гило, — то ли чалма, то ли белый шарф. Халат, белые носки.
Они встретились на полпути. Муса и приехавший в такси дважды обнялись…
Первой очнулась Зойка.
— Аптека приехала!
— Думаешь?
— Я все думала: откуда у них марихуана?!
Ленка тоже вспомнила: «Борька говорил, у них все есть. Спичечный коробок марихуаны 50 шекелей, а дальше все на 10 шекелей дороже. ЛСД, „Дональд Дак“, „Хоф-ман“, „колдунья“. Таблетка „экстази“ 75 — 150».
Известие о посланце из Иерусалима достигло Рэм-бо в тот же день. Самого курьера как лицо кавказской национальности притормозили в Москве уже в аэропорту.
— Простите…
В дверях кабинета Рэмбо появилась девочка-секретарь.
— Тут звонят из отдела милиции Шереметьева. У них человек задержан с письмом для нас из аэропорта Бен Гурион. Бывший комитетчик из Грозного. Значится в розыске. Он упросил опера, чтобы вам позвонил!
Рэмбо отреагировал мгновенно:
— Вызывай машину. Я еду!..
Опер с «воздушки» был из молодых, но борзой. Побывавший в разборках. Рано ставший крутым.
Он сразу понял все о Рэмбо, едва взглянул на его прикид, прическу, увидел марку машины за окном.
— Письмо, вот оно! Но мужику твоему я ничем не могу помочь!
— Да не мой он! — Рэмбо поставил рядом с ножкой стола бутылку «Армении» в пакете. — Я и не видел его никогда…
— В письме там дактокарта, фото трупа. Мой шеф, если б узнал, наклал бы в штаны…
— Спасибо. Вот визитка на всякий случай.
Опер прочитал.
— «Лайне»… Может, приду.
— А это для мужика… Передашь?
Рэмбо достал еще сверток.
— «Абсолют»?
— Да.
— Если не смогу отдать, сами выпьем… Но стакан ему налью — обещаю.
В машине Рэмбо глянул на фотографию. Он сразу узнал убитого.
— Ванкоган!
Из короткой сопроводительной записки Рэмбо узнал о связях Ванкогана с израильской братвой.
Ближайший кент, возможный родственник российского криминального авторитета Маленького Эли, погиб первым, потому что при его жизни невозможно было убрать Ванкогана.
Маленький Эли мог бы запросто разобраться с теми, кто наедет на иерусалимского «нищего»…
Убийцы Маленького Эли учитывали и то, что вычислить их будет нелегко, — иерусалимская братва могла выдвинуть не менее десятка версий насчет того, кому было выгодно его уничтожить. Это могли быть и недовольные совладельцы казино, и партнеры-уголовники, и молодые англичане, выгнанные им по подозрению в нечестности…
Два пистолетных выстрела из «глока» поздно ночью, когда Маленький Эли покидал казино, сделали убийство Яна Ванкогана вполне предсказуемым.
«Поэтому он позвонил Марине и сообщил, что на него наезжают…»
Убийство в Иерусалиме одного из бывших королей российского преступного мира было связано с гибелью в Москве самой Марины…
«Процесс пошел!»
Тяжелый, высокий Рэмбо легко пересек приемную.
Детективы уже входили вслед за ним в кабинет, рассаживались вокруг приставного стола.
— Знакомьтесь…
Рэмбо пустил фотографию по рукам.
Один из сидевших, муровец, как и Рэмбо, узнал вора.
— Ванкоган Ян Романович, точнее, Рувимович…
Они словно встретили старого друга.
— Он… — Рэмбо передал ему дактилокарту из Иерусалима. — Надо получить официальную справку. И кроме того, сведения об особых приметах…
— Татуировки…
— Да.
Остальным Рэмбо коротко объяснил:
— Живая легенда преступного мира. С десяток судимостей. Все за квартирные кражи… Во время пика воровской карьеры — по сто краж в течение трех месяцев. В некоторые дни по пять кряду. Всегда действовал один. И ни разу не крал у бедняков. Только номенклатура и торгаши…
Молодые детективы ничего не знали о воре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93