Разрешалось выходить на лестницу курить, таская за собой капельницу. Рядом с решетчатой металлической дверью всегда курили несколько заключенных.
Болтали о том о сем.
Некоторые отбывали свои срока в Союзе тоже.
— В Израиловке сидеть — это санаторий! Жратвы на валом! Хоть жопой ешь! Ты бы на лесоповале погорбил…
Они привезли сюда лагерные песни.
Вечером пели негромко: «Тихо вечер за решеткой догорает…», «Еще не скоро я вернусь пешком…».
Похожий на гриб, крепкий невысокий дедок появился в больничке на другой день вслед за Борькой — рыжеватый, с облезлой, словно обесцвеченной бородой. Первые сутки проспал как убитый.
Один из пацанов объяснил:
— Ворина. Лет десять в стране мотает. В Союзе оттянул порядком. Кличка Старик.
— В законе?
— Был. Потом его землянули . Ребята рассказали.
Борька любил такие истории.
— Дело вроде было так.
Старик, тогда еще не старик, кончал срок. Их пригнали на новое место. Зима, север. Воры сидели у костра, мужики, как водится, прыгали на снегу всем табуном. Грелись. Ночью пришел еще этап. Мужики пошли к мужикам. Воры — к ворам. Мест у костра было ограниченно.
Один вор из прибывших обошел тех, которые грелись. К каждому присмотрелся. Подошел к Старику. Дернул от костра, сел на его место.
— Ну!
— Чего? Воры сидят. Ждут, что будет. И тот ждет, кто его двинул. Старик должен был замочить его тут же. Сесть на свое место. А утром подписаться на новый срок… Он не захотел. Назавтра он был уже с с у ч е н …
— Струсил.
— Просто тот вор, который его дернул, почувствовал в нем слабину. Старик в этом месяце должен был освобождаться!
Борьке еще предстояло только знакомиться с этими людьми.
— А чего он здесь?
— С каким-то смыслом. Гнилой заход… Ложку заглотил.
— Ё-мое…
— Он уже их переглотал больше десятка. Теперь оперировать будут. У него и без того весь живот изрезан. Ты с ним осторожнее… Он тут хозяин. Не смотри, что старый. Для него лишить кого-нибудь глаза или, скажем, нос откусить ничего не стоит…
Старик выглядел нестрашным. Большей частью молча лежал на кровати или курил. Все так же молча. Персонал его знал, относился уважительно-осторожно.
С Борькой он ни разу не заговорил. Тем не менее Борька чувствовал к себе интерес старого вора.
Борька объяснял это тем, что он рэцах — убийца.
Старожилы еще помнили сидевшего тут знаменитого убийцу — он прибыл из Америки, чтобы замочить бывшего главаря израильской мафии Лос-Анджелеса, который последние три года жил в Тель-Авиве.
Рэцах , подойдя вплотную, спокойно расстрелял его в ресторане на Дизингоф, после чего спокойно удалился.
В отличие от Борьки, у того не было причин задерживаться в Израиле надолго.
Других убийц, кроме Борьки, в больничке не было.
Разговор со Стариком состоялся скоро.
Поздно ночью Борька вышел курить. В коридоре было пусто. В ординаторской сидел тюремщик, поглядывал в открытую дверь.
Борька засмолил вторую сигарету. Спать не хотелось.
В это время дверь палаты скрипнула. На пороге показался Старик. Несколько минут курили вместе.
— Тебе убийство шьют? — Голос у Старика был прокуренный. Звучал отрывисто, с напором.
Было очевидно, что Борька обязан ответить.
— Ну!
— В Иерусалиме, я так слышал.
— Да. Нищего. Амрана Коэна…
— Ты в сознанке?
— Да.
— Тогда проще. Можно спрашивать. Второй, с тобой… Он тоже пацан?
— Да, Гия.
— Сколько ему?
— Шестнадцать лет и три месяца.
— Как же это вышло?
Борька снова понял, что должен ответить.
Он повторил то, что говорил на допросе переводчику.
— Мы пришли поискать денег. Открыли, вошли. В квартире никого нет. Стали искать…
Старик вор не спускал с него глаз. Слушал внимательно.
— Ну…
— Все тихо. Вдруг он появился. Поднял хипеж.
— Хипеж?!
— Точно! «Воры!» Закрыл дверь на ключ. Схватил молоток. У него, видно, подготовлен был на такой случай. Пришлось пару раз этим же молотком…
Старик вор издал хлюпающий звук. Борька отвел глаза.
— По голове… — Он говорил заученно. — Мы не хотели убивать его. Просто он стал у двери, и у нас не было выхода… Мы ничего не нашли, выбежали…
До Борьки вновь дошел тот же звук. Вор смеялся до слез.
— Не смеши меня больше!
Потом взглянул на него:
— «Ударили по голове!», «Ничего не нашли!». Это у Яна-то, блин! Полиции можешь говорить что угодно! Только не м н е — блатняку! Понял? Или все было не так, или вы там не были! Вы запутались, и вас заставили говорить! Ну!
Старик ждал.
— Я тут из-за тебя. Воры хотят знать, кто вас направил. Ну!
Борька оглянулся. Тюремщик в ординаторской по-прежнему смолил сигаретку.
— Мы не были у него. Нас впутали.
Ленка сидела на каменном бордюре во дворе полиции, позади небольшого флигелька дознавателей, когда в дверях появилась Зойка.
Они познакомились перед началом спектакля Виктю-ка — Зойка вроде собирала деньги для детей из малообеспеченных семей.
— Привет. Тебя-то чего?
— У Борьки нашли мой телефон. Он записал тогда.
— Ну и видок у тебя, мать…
Малолетка явилась в полицию в шокирующем черном комбинезоне: шорты, майка на бретельках — все на пуговках, от груди до подбрюшья.
— Переводчик как увидел, так едва не кончил…
— И чего?
— Поспрашивал-поспрашивал. А что я знаю? Все! Как ты хоть? Как там Борька?
— Злой как черт. Видела его на очной ставке.
— Увидишь — привет передавай. Когда им разрешат, пусть позвонит…
— Это еще нескоро!
— Не важно! Отсидят, зато миллионеры! Я бы тоже согласилась! Думаешь, по полмиллиона долларов отхватили?
— Сомневаюсь.
— Я все думаю про этих ребят. Как они узнали, что у нищего полно денег? Следили?
— Зачем это тебе?
— Мне это надо. У меня разные планы.
— Тогда ты у них спроси. Я не думаю, что им было что-то известно.
— Что ж они — ку-ку? — Зойка покрутила у виска. — Не зная, полезли?
— Для Борьки деньги не главное.
— Значит, Гия был в курсе…
Малолетка была из молодых, да ранних. Ленка не забыла, как она подвалила к ним у концертного зала «Жерар Бахар», выставив вперед маленьких израильтянок, которым навесила лапши на уши.
— Ты все собираешь шекели для детей из неполных семей?
— Бросила… — Зойка достала пачку «Морэ». — Будешь? Кто-то сообщил социальной работнице. Она вызвала меня вместе с матерью. Такая взбучка была…
Они закурили.
— А чего делаете?
— Ничего. Ходим в кино. На американские фильмы.
— Билеты дорогие!
— Я и не беру. Я где угодно могу пройти…
Она вернулась к разговору об арестованных парнях.
— Я почему спросила про деньги у нищего?..
— Ну!
— Об этом нищем я еще года полтора назад слышала! Ребята у нас говорили в пабе «Сицилийская мафия». Жора Полковник, компаньон Макса. Я подслушала. «Денег у него куры не клюют!» Кстати, он ведь никакой не убогий был, нищий этот… Даже крутой!
— Ты уверена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93