На Руси было два города с таким названием, и оба – столицы княжеств, но если более древний из них, расположенный к западу от Киева, называли Володимиром, как звучало соответствующее имя в речи полянских русичей, то северный – чаще по-книжному, Владимир, а то и Владимир-Суздальский, чтобы избежать путаницы. Карсидар уже обратил внимание, что на севере люди разговаривают не так, как в Киевской земле, их язык всё больше похож на церковный. Небось, думал он, священники здесь в особом почёте, раз весь местный люд старается говорить так же, как и они…
– Слышь, Михайло, а к Святославу Суздальскому мы не поедем? – спросил Карсидар, зорко поглядывая в сторону высоких густых кустов, скрывавших берег Клязьмы.
– А начто нам сейчас Святослав? – удивился Михайло.
– Ну, всё-таки князь…
– Эх, Давид, Давид! – сотник цыкнул сквозь зубы и разочарованно покачал головой. – Удивляюсь я тебе. Который месяц ты у нас живёшь, а до сих пор самых простых вещей запомнить не можешь! Пойми ты, Ярослав Всеволодович – великий князь, а Святослав, хоть и брат его, – удельный. Он же войска выставить не может без разрешения брата, так чего к нему вперёд Ярослава ехать, время зря терять?! И, вдобавок, это крюк какой, сколько вёрст на север… Эх!
Михайло раздражённо махнул рукой.
– Чует моё сердце, ох, чует, что не будет в этих землях никакого толку. Народец здесь пуганый. Не выстояли они супротив татар окаянных, свои дома не уберегли от напасти. Смогут ли помочь нам? И станут ли…
Он замолчал как-то слишком резко. Карсидар почувствовал, что сотник чего-то не договаривает, а когда попробовал покопаться в его мыслях, Михайло, как всегда, почувствовал это и, резко обернувшись, сказал:
– Да разве только здесь пуганые? И у нас много таких… Ты вот с Микулой поговори, втолкуй ему, что нечего татар бояться, их нужно бить. Что-что, а убеждать ты умеешь! – и сотник громко хохотнул.
Микула, о котором говорил Михайло, был важным киевским боярином из славного рода Гордяты. Его Данила Романович отрядил посланником к князю Ярославу, правда, возглавлял он посольство лишь чисто формально, чтобы придать ему больший вес и значительность. В характере этого старика не сохранилось ни единой чёрточки, которая хоть как-то отвечала бы имени его знаменитого предка. Микула дрожал при одной лишь мысли о возможном нападении татар, поэтому держался в самом центре отряда и постоянно твердил, что вокруг неспокойно, всюду ему чудилась смертельная опасность.
Что же до умения убеждать людей, то Михайло намекал на разговор, случившийся между Карсидаром и Данилой Романовичем в разгар зимы и имевший весьма неожиданные и далеко идущие последствия.
Читрадриве кто-то показал необычайно увлекательную, но совсем неизвестную в Орфетане игру – шахматы (и где только он ухитрялся выведывать разные интересные вещи?!). Как оказалось, князь был превосходным игроком. У него имелся красивый игровой набор из смальты, и Читрадрива, улучив подходящий момент, попросил Данилу Романовича дать ему пару уроков игры.
«Неудивительно, что русичи так искусны в этой забаве», – сказал тогда Карсидар, наблюдавший за ними.
«Это почему же?» – спросил рассеяно князь, обдумывавший каверзный ход, чтобы уже на следующем окончательно побить Читрадриву.
«Вот это – земля ваша, – Карсидар показал на деревянное клетчатое поле. – Держава, рассеченная на уделы. А всё ваше умение заключается в том, чтобы перепрыгивать с клетки на клетку, сшибая с насиженных мест неугодных и протаскивая своих. Вы так же легко меняете уделы, как фигурки меняют клетки. Ты, Данила Романович, тоже скакнул из Галича в Киев, оставив на родине брата Василька и выгнав отсюда Ростислава Мстиславовича. А Михайло Всеволодович, тот вовсе Киев бросил и отправился искать счастья в Угорщину – как бы вообще на другую доску перенёсся».
«Ну и?..» – князь так и застыл над шахматной доской, зажав в кулаке игрушечную лошадку. Очевидно, его очень заинтересовало столь неожиданное сравнение.
«Да в том-то и дело, что хоть Киев называют самым главным городом Руси, а ты сидишь на киевском столе, толку от этого никакого. Ведь над всем полем ты не властен! Есть уделы, которые от тебя зависят сильнее и которые – слабее, а есть такие, которые тебе вообще не подчиняются. И вот этого я понять не в силах! У нас в Орфетане король – это король. Он в королевстве главный, и если что велел, все обязаны то исполнить. А у вас что? Хочу – подчиняюсь, не хочу – нет. Ты вот пошлёшь меня прежде всего в Пинск, едва морозы на убыль пойдут. А уверен ли, что Ростислав Володимирович даст тебе подмогу против татар?»
«Да, мы с ним крупно повздорили», – отозвался Данила Романович.
«Вот-вот! Татары пользуются этим и нападают то на одну клетку, то на другую. А вы и отбиться толком не можете, потому что каждый стережёт свою клетку, но никто не смотрит за всем полем».
Тогда князь так и не сделал хода, выронил смальтовую лошадку, поднялся и, погружённый в невесёлые мысли, удалился. Читрадрива вечером мягко пожурил Карсидара и попросил его не приставать во время игры со всякими глупыми разговорами. А княжеские приближённые с завистью косились на «тайного колдуна» Давида, который запросто мог бросить в лицо Даниле Романовичу обвинение в фактическом бессилии. Вне всякого сомнения, любого «простого смертного» князь за такие штучки согнул бы в бараний рог, а ему всё сошло с рук.
«Ой, смотри, Хорсадар, с огнём играешь! – шепнул ему следующим утром Михайло, время от времени позволявший себе фамильярно называть Карсидара его „поганским“ именем. – Однажды доиграешься, дурья башка. Прикажет тебя Данила Романович в поруб уволочь, так ты, нечестивая душа, сразу же молниями кидаться начнёшь. Я тебя знаю!»
А через три недели князь диктовал писцу послание Ростиславу Пинскому и неожиданно завершил его таким пассажем: «…государь всея Руси Данила Романович». Писец-монах даже растерялся от неожиданности, но всё же решился поправить:
«Великий князь, должно быть?»
Данила Романович и бровью не повёл, а сказал спокойно:
«Поскольку Киев называют матерью городов русских и признают самым главным городом наших земель, великий князь Киевский должен править всей Русью».
«Но, княже, ты и без того…» – начал было монах.
«…первый между равными? Нет уж, хватит! Не объединившись мы татар не разобьём. Объединяться надлежит вокруг киевского стола, на котором сидели Володимир Великий, Ярослав Мудрый и Володимир Мономах, вокруг признанной всеми матери городов русских. Я нынче здесь княжу, я остальным государь! В том числе и Ростиславу Володимировичу. Пусть забывает старые обиды, когда у порога его дома беда поселилась. Не посмеет он меня теперь ослушаться и воев даст. А уж мне и думать, как разгромить татар поганых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– Слышь, Михайло, а к Святославу Суздальскому мы не поедем? – спросил Карсидар, зорко поглядывая в сторону высоких густых кустов, скрывавших берег Клязьмы.
– А начто нам сейчас Святослав? – удивился Михайло.
– Ну, всё-таки князь…
– Эх, Давид, Давид! – сотник цыкнул сквозь зубы и разочарованно покачал головой. – Удивляюсь я тебе. Который месяц ты у нас живёшь, а до сих пор самых простых вещей запомнить не можешь! Пойми ты, Ярослав Всеволодович – великий князь, а Святослав, хоть и брат его, – удельный. Он же войска выставить не может без разрешения брата, так чего к нему вперёд Ярослава ехать, время зря терять?! И, вдобавок, это крюк какой, сколько вёрст на север… Эх!
Михайло раздражённо махнул рукой.
– Чует моё сердце, ох, чует, что не будет в этих землях никакого толку. Народец здесь пуганый. Не выстояли они супротив татар окаянных, свои дома не уберегли от напасти. Смогут ли помочь нам? И станут ли…
Он замолчал как-то слишком резко. Карсидар почувствовал, что сотник чего-то не договаривает, а когда попробовал покопаться в его мыслях, Михайло, как всегда, почувствовал это и, резко обернувшись, сказал:
– Да разве только здесь пуганые? И у нас много таких… Ты вот с Микулой поговори, втолкуй ему, что нечего татар бояться, их нужно бить. Что-что, а убеждать ты умеешь! – и сотник громко хохотнул.
Микула, о котором говорил Михайло, был важным киевским боярином из славного рода Гордяты. Его Данила Романович отрядил посланником к князю Ярославу, правда, возглавлял он посольство лишь чисто формально, чтобы придать ему больший вес и значительность. В характере этого старика не сохранилось ни единой чёрточки, которая хоть как-то отвечала бы имени его знаменитого предка. Микула дрожал при одной лишь мысли о возможном нападении татар, поэтому держался в самом центре отряда и постоянно твердил, что вокруг неспокойно, всюду ему чудилась смертельная опасность.
Что же до умения убеждать людей, то Михайло намекал на разговор, случившийся между Карсидаром и Данилой Романовичем в разгар зимы и имевший весьма неожиданные и далеко идущие последствия.
Читрадриве кто-то показал необычайно увлекательную, но совсем неизвестную в Орфетане игру – шахматы (и где только он ухитрялся выведывать разные интересные вещи?!). Как оказалось, князь был превосходным игроком. У него имелся красивый игровой набор из смальты, и Читрадрива, улучив подходящий момент, попросил Данилу Романовича дать ему пару уроков игры.
«Неудивительно, что русичи так искусны в этой забаве», – сказал тогда Карсидар, наблюдавший за ними.
«Это почему же?» – спросил рассеяно князь, обдумывавший каверзный ход, чтобы уже на следующем окончательно побить Читрадриву.
«Вот это – земля ваша, – Карсидар показал на деревянное клетчатое поле. – Держава, рассеченная на уделы. А всё ваше умение заключается в том, чтобы перепрыгивать с клетки на клетку, сшибая с насиженных мест неугодных и протаскивая своих. Вы так же легко меняете уделы, как фигурки меняют клетки. Ты, Данила Романович, тоже скакнул из Галича в Киев, оставив на родине брата Василька и выгнав отсюда Ростислава Мстиславовича. А Михайло Всеволодович, тот вовсе Киев бросил и отправился искать счастья в Угорщину – как бы вообще на другую доску перенёсся».
«Ну и?..» – князь так и застыл над шахматной доской, зажав в кулаке игрушечную лошадку. Очевидно, его очень заинтересовало столь неожиданное сравнение.
«Да в том-то и дело, что хоть Киев называют самым главным городом Руси, а ты сидишь на киевском столе, толку от этого никакого. Ведь над всем полем ты не властен! Есть уделы, которые от тебя зависят сильнее и которые – слабее, а есть такие, которые тебе вообще не подчиняются. И вот этого я понять не в силах! У нас в Орфетане король – это король. Он в королевстве главный, и если что велел, все обязаны то исполнить. А у вас что? Хочу – подчиняюсь, не хочу – нет. Ты вот пошлёшь меня прежде всего в Пинск, едва морозы на убыль пойдут. А уверен ли, что Ростислав Володимирович даст тебе подмогу против татар?»
«Да, мы с ним крупно повздорили», – отозвался Данила Романович.
«Вот-вот! Татары пользуются этим и нападают то на одну клетку, то на другую. А вы и отбиться толком не можете, потому что каждый стережёт свою клетку, но никто не смотрит за всем полем».
Тогда князь так и не сделал хода, выронил смальтовую лошадку, поднялся и, погружённый в невесёлые мысли, удалился. Читрадрива вечером мягко пожурил Карсидара и попросил его не приставать во время игры со всякими глупыми разговорами. А княжеские приближённые с завистью косились на «тайного колдуна» Давида, который запросто мог бросить в лицо Даниле Романовичу обвинение в фактическом бессилии. Вне всякого сомнения, любого «простого смертного» князь за такие штучки согнул бы в бараний рог, а ему всё сошло с рук.
«Ой, смотри, Хорсадар, с огнём играешь! – шепнул ему следующим утром Михайло, время от времени позволявший себе фамильярно называть Карсидара его „поганским“ именем. – Однажды доиграешься, дурья башка. Прикажет тебя Данила Романович в поруб уволочь, так ты, нечестивая душа, сразу же молниями кидаться начнёшь. Я тебя знаю!»
А через три недели князь диктовал писцу послание Ростиславу Пинскому и неожиданно завершил его таким пассажем: «…государь всея Руси Данила Романович». Писец-монах даже растерялся от неожиданности, но всё же решился поправить:
«Великий князь, должно быть?»
Данила Романович и бровью не повёл, а сказал спокойно:
«Поскольку Киев называют матерью городов русских и признают самым главным городом наших земель, великий князь Киевский должен править всей Русью».
«Но, княже, ты и без того…» – начал было монах.
«…первый между равными? Нет уж, хватит! Не объединившись мы татар не разобьём. Объединяться надлежит вокруг киевского стола, на котором сидели Володимир Великий, Ярослав Мудрый и Володимир Мономах, вокруг признанной всеми матери городов русских. Я нынче здесь княжу, я остальным государь! В том числе и Ростиславу Володимировичу. Пусть забывает старые обиды, когда у порога его дома беда поселилась. Не посмеет он меня теперь ослушаться и воев даст. А уж мне и думать, как разгромить татар поганых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137