Ты должен быть в Софии в час пополудни, – подтвердил Карсидар и не удержался от того, чтобы добавить:
– А с твоей стороны, кстати, крайне невежливо рыться в моих мыслях.
– Ну, что ты! Я бы не посмел… Да и вряд ли смог бы сделать это незаметно для тебя. Просто есть вещи, которые подразумеваются сами собой. Данила Романович должен был передать мне это. Видишь, всё просто. – И Читрадрива поджал губы.
– Да, просто… Но ты придёшь?
Читрадрива опустил глаза, и Карсидар почувствовал, что его товарищу стало грустно.
– Слушай, Давид…
(С некоторых пор Читрадрива стал называть его так не только на людях, но и в общении с глазу на глаз, причём явно имел в виду не христианина Давида, а погибшего йерушалаймского принца).
– …Я же просил тебя: не принимай близко к сердцу дела русичей! Что тебе до них? Твоя истинная родина лежит далеко на юге. В трактирчике под Торренкулем ты сам предложил мне отправиться на юг. Заметь: сам! И вот оказалось, что тот путь был на самом деле лишь половиной дороги. Почему же ты отказываешься от намеченного тобой же плана и не хочешь довести задуманное до конца?
– С тех пор планы изменились, – сказал Карсидар.
– Ничего себе изменения! – фыркнул Читрадрива. – Стать пособником князя, пусть даже великого князя, пусть хоть короля – государя всей Руси… Сделаться зятем сотника, обзавестись кучей детишек…
Он на несколько секунд умолк, проверяя, не слишком ли задел самолюбие Карсидара, и докончил:
– Да полно! Ты ли это? Куда девался мастер Карсидар?! И как низко пал принц Давид, сын короля Ицхака!
– Отец исчез, мать погибла, королевство уничтожено…
– Зато страна осталась, – резко возразил Читрадрива. – Народ остался. Твой народ, Давид-насих!
– В моей стране никто меня не признает, – грустно произнёс Карсидар. – Мой народ отвергнет меня. Ведь я совершил непростительную ошибку. – Он вздохнул. – Сам видишь, идти в Землю Обета мне просто нет смысла. И я не понимаю, зачем вновь и вновь поднимать эту тему?!
Последние слова Карсидар в сердцах выкрикнул и принялся ходить по комнате из угла в угол, нервно теребя бронзовую фибулу широкого кожаного пояса.
– А какой смысл ограничиваться пределами Руси? – спокойно парировал Читрадрива. – Что это ты вбил себе в голову? И не забывай про Орфетанский край, он пока ещё существует. Там живут мои и твои родичи…
– Я не в Орфетане родился! – отрезал Карсидар.
– Зато вырос. Но если на то пошло, принц Давид родился как раз в Земле Обета.
– Не придирайся к словам! – Карсидар на мгновение растерялся. Он допустил промах, а Читрадрива этим немедленно воспользовался. Оставалось только заглянуть в самые потаённые глубины души и говорить честно. И он сказал:
– В своё время старина Пем исповедался нам. Знаешь, я ему верю. И теперь прочувствовал всё это на собственной шкуре. Мастера и вправду страшно устают от извечной кочевой жизни, от нескончаемых преследований и потасовок. Поэтому в каждом из нас живёт тщательно скрываемая мечта об оседлой жизни. Просто далеко не каждому представляется шанс осесть. Вернее, почти никто до этого шанса не доживает. Пеменхат вот дожил. И я тоже дотянул. Да, для мастеров у нас обоих необычные судьбы, но что поделаешь…
– Одним словом, ты влюбился в Милку, – подытожил Читрадрива, причём Карсидар почувствовал, как он мысленно прибавил: «В эту дурёху, обалдевшую от знакомства с настоящим колдуном». – И решил остаться на службе у Данилы Романовича.
– Да, решил тут остаться, – подтвердил Карсидар, пропустив мимо ушей первую часть его реплики. – Ты должен меня понять: гандзаки долго кочевали, но потом всё же осели. И я устал, как истый анах.
Читрадрива мотнул головой и саркастически хмыкнул. А Карсидар, собравшись с мыслями, продолжил:
– Но ведь ты говорил, что можешь отправиться в Землю Обета один! А раз так, то почему бы тебе в самом деле не поехать одному? Почему я так нужен для осуществления твоих планов? Зачем я тебе? Не понимаю…
Тут Читрадрива неожиданно вздрогнул и искоса взглянул на Карсидара. Похоже, ему в голову пришла какая-то блестящая идея. Карсидару очень хотелось узнать, что это за идея, но после того, как он упрекал товарища в слежке, подслушивать мысли Читрадривы было как-то неудобно.
– И то правда, зачем мне ты? – изрёк наконец Читрадрива. – Я и сам могу поехать на юг. Об этом я всю жизнь мечтал.
– Вот и поезжай, – обрадовался Карсидар при виде такого поворота дела. – А я тут останусь… Но, надеюсь, ты хоть поможешь мне и Даниле Романовичу управиться с татарами?
– Разумеется, разумеется, можешь не сомневаться, – заверил его Читрадрива. – Иначе я бы не брался за ремесло лекаря. Но скажи вот что… – он поднял к лицу правую руку и принялся вертеть ладонью, любуясь игрой света в камне. – Скажи, друг Давид, не подаришь ли ты мне на память эту вещицу? Она здорово помогает в моих занятиях, сам видишь. Конечно, твой отец хотел, чтобы она служила тебе, но ведь ты и без перстня могуч. А мне будет память о друге, оставшемся на Руси…
– Ладно уж, – беспечно махнул рукой Карсидар. – Ты и так присвоил перстень, бери его насовсем.
– Вот и хорошо. Вот уж спасибо! – забормотал Читрадрива. – А в благодарность я обязательно приду сегодня в Софию, можешь успокоить государя. Я тоже нахожу, что не стоит осложнять отношения с таким замечательным правителем, как Данила Романович. Могу даже привести с собой увечных, если это его обрадует.
Читрадрива подозрительно оживился, принялся отпускать шуточки насчёт того, что митрополит Иосиф готов объявить его святым угодником Андреем Целителем, едва Данила Романович выхлопочет ему у Византии патриархию вместо митрополии. Карсидар не очень хорошо понимал, в чём тут дело, потому что слегка путался в делах церковных. Он знал лишь, что звание патриарха выше звания митрополита и что именно таким ходом Данила Романович окончательно умиротворил Иосифа, разозлившегося на государя, который пригрел у сердца «двух колдунов, аки гадов ползучих».
По всему чувствовалось, что у Читрадривы родился очередной план, и ему хочется, чтобы Карсидар поскорее удалился. Тогда уж точно никто не сможет подслушать эту превосходную мысль, а Читрадрива получит возможность обдумать всё на досуге…
Чтобы не мешать товарищу, Карсидар, сославшись на то, что надо привести себя в порядок перед церемонией, заторопился в город. Читрадрива проводил его до ворот. Во дворе раненые рассказывали «каликам перехожим» о ночном налёте на татарский лагерь, а те слушали, затаив дыхание. Едва завидев «Воителя Давида», все почтительно смолкли.
Дома Карсидара ожидала одна мелкая неприятность. У ворот караулил Вышата. Он лущил зелёные стручки гороха и пригоршнями бросал горошины в рот, а очистки под ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– А с твоей стороны, кстати, крайне невежливо рыться в моих мыслях.
– Ну, что ты! Я бы не посмел… Да и вряд ли смог бы сделать это незаметно для тебя. Просто есть вещи, которые подразумеваются сами собой. Данила Романович должен был передать мне это. Видишь, всё просто. – И Читрадрива поджал губы.
– Да, просто… Но ты придёшь?
Читрадрива опустил глаза, и Карсидар почувствовал, что его товарищу стало грустно.
– Слушай, Давид…
(С некоторых пор Читрадрива стал называть его так не только на людях, но и в общении с глазу на глаз, причём явно имел в виду не христианина Давида, а погибшего йерушалаймского принца).
– …Я же просил тебя: не принимай близко к сердцу дела русичей! Что тебе до них? Твоя истинная родина лежит далеко на юге. В трактирчике под Торренкулем ты сам предложил мне отправиться на юг. Заметь: сам! И вот оказалось, что тот путь был на самом деле лишь половиной дороги. Почему же ты отказываешься от намеченного тобой же плана и не хочешь довести задуманное до конца?
– С тех пор планы изменились, – сказал Карсидар.
– Ничего себе изменения! – фыркнул Читрадрива. – Стать пособником князя, пусть даже великого князя, пусть хоть короля – государя всей Руси… Сделаться зятем сотника, обзавестись кучей детишек…
Он на несколько секунд умолк, проверяя, не слишком ли задел самолюбие Карсидара, и докончил:
– Да полно! Ты ли это? Куда девался мастер Карсидар?! И как низко пал принц Давид, сын короля Ицхака!
– Отец исчез, мать погибла, королевство уничтожено…
– Зато страна осталась, – резко возразил Читрадрива. – Народ остался. Твой народ, Давид-насих!
– В моей стране никто меня не признает, – грустно произнёс Карсидар. – Мой народ отвергнет меня. Ведь я совершил непростительную ошибку. – Он вздохнул. – Сам видишь, идти в Землю Обета мне просто нет смысла. И я не понимаю, зачем вновь и вновь поднимать эту тему?!
Последние слова Карсидар в сердцах выкрикнул и принялся ходить по комнате из угла в угол, нервно теребя бронзовую фибулу широкого кожаного пояса.
– А какой смысл ограничиваться пределами Руси? – спокойно парировал Читрадрива. – Что это ты вбил себе в голову? И не забывай про Орфетанский край, он пока ещё существует. Там живут мои и твои родичи…
– Я не в Орфетане родился! – отрезал Карсидар.
– Зато вырос. Но если на то пошло, принц Давид родился как раз в Земле Обета.
– Не придирайся к словам! – Карсидар на мгновение растерялся. Он допустил промах, а Читрадрива этим немедленно воспользовался. Оставалось только заглянуть в самые потаённые глубины души и говорить честно. И он сказал:
– В своё время старина Пем исповедался нам. Знаешь, я ему верю. И теперь прочувствовал всё это на собственной шкуре. Мастера и вправду страшно устают от извечной кочевой жизни, от нескончаемых преследований и потасовок. Поэтому в каждом из нас живёт тщательно скрываемая мечта об оседлой жизни. Просто далеко не каждому представляется шанс осесть. Вернее, почти никто до этого шанса не доживает. Пеменхат вот дожил. И я тоже дотянул. Да, для мастеров у нас обоих необычные судьбы, но что поделаешь…
– Одним словом, ты влюбился в Милку, – подытожил Читрадрива, причём Карсидар почувствовал, как он мысленно прибавил: «В эту дурёху, обалдевшую от знакомства с настоящим колдуном». – И решил остаться на службе у Данилы Романовича.
– Да, решил тут остаться, – подтвердил Карсидар, пропустив мимо ушей первую часть его реплики. – Ты должен меня понять: гандзаки долго кочевали, но потом всё же осели. И я устал, как истый анах.
Читрадрива мотнул головой и саркастически хмыкнул. А Карсидар, собравшись с мыслями, продолжил:
– Но ведь ты говорил, что можешь отправиться в Землю Обета один! А раз так, то почему бы тебе в самом деле не поехать одному? Почему я так нужен для осуществления твоих планов? Зачем я тебе? Не понимаю…
Тут Читрадрива неожиданно вздрогнул и искоса взглянул на Карсидара. Похоже, ему в голову пришла какая-то блестящая идея. Карсидару очень хотелось узнать, что это за идея, но после того, как он упрекал товарища в слежке, подслушивать мысли Читрадривы было как-то неудобно.
– И то правда, зачем мне ты? – изрёк наконец Читрадрива. – Я и сам могу поехать на юг. Об этом я всю жизнь мечтал.
– Вот и поезжай, – обрадовался Карсидар при виде такого поворота дела. – А я тут останусь… Но, надеюсь, ты хоть поможешь мне и Даниле Романовичу управиться с татарами?
– Разумеется, разумеется, можешь не сомневаться, – заверил его Читрадрива. – Иначе я бы не брался за ремесло лекаря. Но скажи вот что… – он поднял к лицу правую руку и принялся вертеть ладонью, любуясь игрой света в камне. – Скажи, друг Давид, не подаришь ли ты мне на память эту вещицу? Она здорово помогает в моих занятиях, сам видишь. Конечно, твой отец хотел, чтобы она служила тебе, но ведь ты и без перстня могуч. А мне будет память о друге, оставшемся на Руси…
– Ладно уж, – беспечно махнул рукой Карсидар. – Ты и так присвоил перстень, бери его насовсем.
– Вот и хорошо. Вот уж спасибо! – забормотал Читрадрива. – А в благодарность я обязательно приду сегодня в Софию, можешь успокоить государя. Я тоже нахожу, что не стоит осложнять отношения с таким замечательным правителем, как Данила Романович. Могу даже привести с собой увечных, если это его обрадует.
Читрадрива подозрительно оживился, принялся отпускать шуточки насчёт того, что митрополит Иосиф готов объявить его святым угодником Андреем Целителем, едва Данила Романович выхлопочет ему у Византии патриархию вместо митрополии. Карсидар не очень хорошо понимал, в чём тут дело, потому что слегка путался в делах церковных. Он знал лишь, что звание патриарха выше звания митрополита и что именно таким ходом Данила Романович окончательно умиротворил Иосифа, разозлившегося на государя, который пригрел у сердца «двух колдунов, аки гадов ползучих».
По всему чувствовалось, что у Читрадривы родился очередной план, и ему хочется, чтобы Карсидар поскорее удалился. Тогда уж точно никто не сможет подслушать эту превосходную мысль, а Читрадрива получит возможность обдумать всё на досуге…
Чтобы не мешать товарищу, Карсидар, сославшись на то, что надо привести себя в порядок перед церемонией, заторопился в город. Читрадрива проводил его до ворот. Во дворе раненые рассказывали «каликам перехожим» о ночном налёте на татарский лагерь, а те слушали, затаив дыхание. Едва завидев «Воителя Давида», все почтительно смолкли.
Дома Карсидара ожидала одна мелкая неприятность. У ворот караулил Вышата. Он лущил зелёные стручки гороха и пригоршнями бросал горошины в рот, а очистки под ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137