Там он бегло оглянулся на остальных, приосанился и затрусил к холмам по неширокой дорожке. Ехал Пеменхат молча, словно позабыв бесконечную голосянку, благодаря которой успел сделаться в некотором роде знаменитым.
Кажется, старик действительно думал вскоре покинуть их маленький отряд. Пожалуй, доведёт до предгорий, и всё. Или даже раньше…
Нет, теперь не время предаваться грустным размышлениям. Вон проводник уже на мосту, надо следовать за ним.
Карсидар похлопал Ристо по шее, точно ободряя. Вновь зазвучала мысль Читрадривы:
«Боишься, ай, боишься!..»
Карсидар досадливо поморщился. Конь издал своё обычное лёгкое: «Хррри!..» – и ступил на настил.
…Едва подковы Ристо забарабанили по дереву, как в его бока ударили каблуки сапог Карсидара. Хорошо ещё, что он не носил шпоры. Хотя эффект и без того впечатлял. Конь взвился на дыбы, бешено замолотил в воздухе передними ногами и пронзительно заржал. Любой другой седок не удержался бы при этом в седле, но Карсидар вцепился в уздечку и в конскую гриву обеими руками, обнял животное ногами и точно прилепился к нему. Ристо всё гарцевал на задних ногах, ржал, будто умоляя о пощаде, а Карсидар нелепо болтался у него на спине обременительной ношей, как неумело привязанный мешок. Расползавшаяся от серьги по всему телу адская боль парализовала его…
Очнулся Карсидар на другом берегу речки. Голова просто раскалывалась от боли. Все столпились вокруг него, даже Пеменхат вернулся и стоял немного поодаль, наблюдая за распростёртым на траве «мастером-колдуном» со странной смесью лёгкого суеверного страха, неприязни и жалости. Остальные просто жалели его, а Читрадрива, кроме того, пытался разобраться в случившемся. Вообще, несмотря на раздирающую головную боль, Карсидар очень остро чувствовал эмоции окружающих. И свои собственные… Стоп!
– Там, на мостике… доска гнилая. Подломилась… – с усилием выдавил он из себя, но, уловив изумление Читрадривы, переспросил:
– Или не подломилась?
– Какая доска? – удивился Сол, который очень испугался за Карсидара. – Мост цел-целёхонек, всё в порядке, все переехали. Мы бросились за тобой, когда Ристо взбесился…
– Ристо?! Где? – Карсидар приподнялся на локте и увидел коня, который смотрел на хозяина, словно понимал, что с ним произошло несчастье и хотел чем-нибудь помочь.
– Успокойся, ялхэд… – начал Читрадрива, как вдруг Карсидар с какой-то болезненной интонацией вскрикнул:
– Мальчик!
– Да, мальчик, ты верно запомнил слово…
– Нет! – перебил его Карсидар, хотя тут же почувствовал, что Читрадрива и сам понял свою ошибку.
Действительно, гандзак хмыкнул и медленно произнёс:
– Ты имеешь в виду другого мальчика, верно? Того, который спустился сюда с гор. Из Риндарии.
– Он бежал по этому мосту на другой берег, туда, где лес. Он хотел спрятаться от дикарей… – простонал Карсидар и замолчал, потому что боль начала потихоньку сверлить виски.
Ристо дёрнул ушами и недовольно фыркнул.
«Прекрати немедленно! – мысленно взмолился Читрадрива. – Расслабься, не то моя голова лопнет от боли, как и твоя».
А вслух произнёс:
– Знаешь, Карсидар, я бы никогда не подумал, что рассказ о чужом несчастье может произвести на тебя столь сильное впечатление. – И обратился к проводнику:
– Это действительно тот самый мост?
– Наверняка тот самый, – парень пожал плечами. – Другого вроде бы нет… А, впрочем, как знать? Ведь дело-то как давно было! Я ж и не родился ещё, когда тут был мальчик, про которого все болтают. Значится, видеть его я не мог, и не могу точно сказать, с какого моста он в воду сверзился. Так вот.
Карсидар вздохнул. От проводника ничего путного не добьёшься. Дорогу он знает, и то ладно.
«Верно, рэха. Поэтому садись на коня, и поедем в Толстый Бор».
По-прежнему напряжённо прислушиваясь не только к мысленным посланиям Читрадривы, но и к малейшим обострениям боли, которая подло угнездилась где-то в темени, Карсидар осторожно встал и поплёлся к Ристо. Пеменхат уже вскочил на своего мула и, не дожидаясь ничьих указаний, поскакал по дорожке, ведущей к холмам.
– В путь, – коротко сказал Карсидар, с трудом попав ногой в стремя. – Нечего задерживаться.
– Правильно, как раз к обеду поспеем, – поддакнул проводник, очень надеявшийся, что его сытно накормят на хуторе.
«Слышал бы тебя Пеменхат, пройдоха ты этакий», – беззлобно подумал Карсидар, направляя коня вслед за ним. Он очень хотел отвлечься от чего-то неведомого, страшного, время от времени начинавшего шевелиться в мозгу…
А отвлечься и расслабиться никак не удавалось. Серёжка в ухе точно взбесилась. Острых приступов больше не было, однако боль всё не унималась, постоянно давала о себе знать, то отпуская его из своих цепких объятий, то совершенно неожиданно наваливаясь вновь, стоило ему посмотреть куда-то в сторону. Даже брошенного вскользь на какой-нибудь замшелый валун взгляда было достаточно, чтобы услышать недовольный мысленный окрик Читрадривы: «Рэха, перестань!» В конце концов гандзак изобрёл довольно оригинальный способ защиты, а именно внутренне напрягся. Карсидару от этого сделалось только хуже, зато Читрадрива, по-видимому, чувствовал себя неплохо.
Через полчаса они были в Толстом Бору. Для посёлка, состоявшего из десятка домишек с хозяйственными пристройками, название и в самом деле было чересчур громким. Проводник подъехал к двухэтажному дому, возвышавшемуся над прочими, как гриб над кочкой, постучал в окно и спросил выбежавшую служанку, где её хозяин. Выяснилось, что Векольд вместе с женой, приёмным сыном и всеми работниками с утра отправился на виноградники. Впрочем, чего ещё было ожидать…
– Ну, так беги скажи ему, что сюда пожаловали гости его светлости князя. Живо! – Проводник сделал повелительный жест рукой, но тут же спохватился и добавил:
– Да пусть нас накормят как следует.
Тут из дома вышла служанка постарше. В её присутствии первая бежать к хозяину отказалась, потому что на виноградники всё равно скоро обед везти, тогда, мол, и передать можно, чего зря мотаться. Проводник принялся спорить с ней, изображая важную персону.
А Карсидара всё это не интересовало. Проклятье, ему сделалось по-настоящему плохо! Он даже был вынужден сойти с коня, приблизиться к стене дома и опуститься прямо на землю, прищурившись и прикрыв глаза рукой, потому что южное солнце светило так ярко, ослепительно ярко, нестерпимо ярко…
– Эй, деревенщина, пошевеливайся! – прикрикнул на молодую служанку проводник. – Видишь, человеку плохо? А это, между прочим, гость сиятельного князя. Узнает твой хозяин, как ты обошлась с такой важной особой, – ох и влетит тебе! Да и его светлость будут недовольны.
Это подействовало. Правда, служанка не побежала на виноградник, как того требовал явно зарвавшийся проводник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Кажется, старик действительно думал вскоре покинуть их маленький отряд. Пожалуй, доведёт до предгорий, и всё. Или даже раньше…
Нет, теперь не время предаваться грустным размышлениям. Вон проводник уже на мосту, надо следовать за ним.
Карсидар похлопал Ристо по шее, точно ободряя. Вновь зазвучала мысль Читрадривы:
«Боишься, ай, боишься!..»
Карсидар досадливо поморщился. Конь издал своё обычное лёгкое: «Хррри!..» – и ступил на настил.
…Едва подковы Ристо забарабанили по дереву, как в его бока ударили каблуки сапог Карсидара. Хорошо ещё, что он не носил шпоры. Хотя эффект и без того впечатлял. Конь взвился на дыбы, бешено замолотил в воздухе передними ногами и пронзительно заржал. Любой другой седок не удержался бы при этом в седле, но Карсидар вцепился в уздечку и в конскую гриву обеими руками, обнял животное ногами и точно прилепился к нему. Ристо всё гарцевал на задних ногах, ржал, будто умоляя о пощаде, а Карсидар нелепо болтался у него на спине обременительной ношей, как неумело привязанный мешок. Расползавшаяся от серьги по всему телу адская боль парализовала его…
Очнулся Карсидар на другом берегу речки. Голова просто раскалывалась от боли. Все столпились вокруг него, даже Пеменхат вернулся и стоял немного поодаль, наблюдая за распростёртым на траве «мастером-колдуном» со странной смесью лёгкого суеверного страха, неприязни и жалости. Остальные просто жалели его, а Читрадрива, кроме того, пытался разобраться в случившемся. Вообще, несмотря на раздирающую головную боль, Карсидар очень остро чувствовал эмоции окружающих. И свои собственные… Стоп!
– Там, на мостике… доска гнилая. Подломилась… – с усилием выдавил он из себя, но, уловив изумление Читрадривы, переспросил:
– Или не подломилась?
– Какая доска? – удивился Сол, который очень испугался за Карсидара. – Мост цел-целёхонек, всё в порядке, все переехали. Мы бросились за тобой, когда Ристо взбесился…
– Ристо?! Где? – Карсидар приподнялся на локте и увидел коня, который смотрел на хозяина, словно понимал, что с ним произошло несчастье и хотел чем-нибудь помочь.
– Успокойся, ялхэд… – начал Читрадрива, как вдруг Карсидар с какой-то болезненной интонацией вскрикнул:
– Мальчик!
– Да, мальчик, ты верно запомнил слово…
– Нет! – перебил его Карсидар, хотя тут же почувствовал, что Читрадрива и сам понял свою ошибку.
Действительно, гандзак хмыкнул и медленно произнёс:
– Ты имеешь в виду другого мальчика, верно? Того, который спустился сюда с гор. Из Риндарии.
– Он бежал по этому мосту на другой берег, туда, где лес. Он хотел спрятаться от дикарей… – простонал Карсидар и замолчал, потому что боль начала потихоньку сверлить виски.
Ристо дёрнул ушами и недовольно фыркнул.
«Прекрати немедленно! – мысленно взмолился Читрадрива. – Расслабься, не то моя голова лопнет от боли, как и твоя».
А вслух произнёс:
– Знаешь, Карсидар, я бы никогда не подумал, что рассказ о чужом несчастье может произвести на тебя столь сильное впечатление. – И обратился к проводнику:
– Это действительно тот самый мост?
– Наверняка тот самый, – парень пожал плечами. – Другого вроде бы нет… А, впрочем, как знать? Ведь дело-то как давно было! Я ж и не родился ещё, когда тут был мальчик, про которого все болтают. Значится, видеть его я не мог, и не могу точно сказать, с какого моста он в воду сверзился. Так вот.
Карсидар вздохнул. От проводника ничего путного не добьёшься. Дорогу он знает, и то ладно.
«Верно, рэха. Поэтому садись на коня, и поедем в Толстый Бор».
По-прежнему напряжённо прислушиваясь не только к мысленным посланиям Читрадривы, но и к малейшим обострениям боли, которая подло угнездилась где-то в темени, Карсидар осторожно встал и поплёлся к Ристо. Пеменхат уже вскочил на своего мула и, не дожидаясь ничьих указаний, поскакал по дорожке, ведущей к холмам.
– В путь, – коротко сказал Карсидар, с трудом попав ногой в стремя. – Нечего задерживаться.
– Правильно, как раз к обеду поспеем, – поддакнул проводник, очень надеявшийся, что его сытно накормят на хуторе.
«Слышал бы тебя Пеменхат, пройдоха ты этакий», – беззлобно подумал Карсидар, направляя коня вслед за ним. Он очень хотел отвлечься от чего-то неведомого, страшного, время от времени начинавшего шевелиться в мозгу…
А отвлечься и расслабиться никак не удавалось. Серёжка в ухе точно взбесилась. Острых приступов больше не было, однако боль всё не унималась, постоянно давала о себе знать, то отпуская его из своих цепких объятий, то совершенно неожиданно наваливаясь вновь, стоило ему посмотреть куда-то в сторону. Даже брошенного вскользь на какой-нибудь замшелый валун взгляда было достаточно, чтобы услышать недовольный мысленный окрик Читрадривы: «Рэха, перестань!» В конце концов гандзак изобрёл довольно оригинальный способ защиты, а именно внутренне напрягся. Карсидару от этого сделалось только хуже, зато Читрадрива, по-видимому, чувствовал себя неплохо.
Через полчаса они были в Толстом Бору. Для посёлка, состоявшего из десятка домишек с хозяйственными пристройками, название и в самом деле было чересчур громким. Проводник подъехал к двухэтажному дому, возвышавшемуся над прочими, как гриб над кочкой, постучал в окно и спросил выбежавшую служанку, где её хозяин. Выяснилось, что Векольд вместе с женой, приёмным сыном и всеми работниками с утра отправился на виноградники. Впрочем, чего ещё было ожидать…
– Ну, так беги скажи ему, что сюда пожаловали гости его светлости князя. Живо! – Проводник сделал повелительный жест рукой, но тут же спохватился и добавил:
– Да пусть нас накормят как следует.
Тут из дома вышла служанка постарше. В её присутствии первая бежать к хозяину отказалась, потому что на виноградники всё равно скоро обед везти, тогда, мол, и передать можно, чего зря мотаться. Проводник принялся спорить с ней, изображая важную персону.
А Карсидара всё это не интересовало. Проклятье, ему сделалось по-настоящему плохо! Он даже был вынужден сойти с коня, приблизиться к стене дома и опуститься прямо на землю, прищурившись и прикрыв глаза рукой, потому что южное солнце светило так ярко, ослепительно ярко, нестерпимо ярко…
– Эй, деревенщина, пошевеливайся! – прикрикнул на молодую служанку проводник. – Видишь, человеку плохо? А это, между прочим, гость сиятельного князя. Узнает твой хозяин, как ты обошлась с такой важной особой, – ох и влетит тебе! Да и его светлость будут недовольны.
Это подействовало. Правда, служанка не побежала на виноградник, как того требовал явно зарвавшийся проводник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137