В случае чего в больнице должны будут подтвердить, что ты весь день просидел возле своих пострадавших родственников. А мы подготовим еще одну дезу. В Фошне ресторан или кафе есть?
– Какие там рестораны – столовая да два магазина, продуктовый и промтоварный.
– Отлично. В три часа ты обедал в столовой.
Крутов усмехнулся, покрутил головой, разглядывая рассеянное лицо Воробьева, сказал виновато:
– Спасибо за заботу. Но ей-богу же, не стоит со мной возиться, как с мальцом. Уверяю тебя, все будет нормально, они не рискнут связываться со мной.
– Плохо ты знаешь жизнь, полковник, – меланхолически вздохнул Панкрат. – В чем-то ты профессионал, а в чем-то откровенный дилетант. – Он вдруг оживился. – А что это ты говорил о курганах? Этот «гаишник» аж позеленел. Что за курганы? При чем тут они?
– Да так… – Крутов замолчал, не желая пересказывать Воробьеву свой сон. – Будет время, побывай у местной достопримечательности – Бурцева городища. Говорят, ему тыща лет. Стоит это городище на кургане… и кто-то вскопал его подножие.
– Ясно, – сказал Панкрат, не дождавшись продолжения, хотя ничего ему ясно не было. – Посмотрю.
Больше они не разговаривали, занятый каждый своими мыслями.
Джип довез Крутова до Ковалей и в начале восьмого вечера высадил его у поворота на мостик через канаву. Не оглядываясь, Егор зашагал по обочине дороги к деревне.
– В Фошню, – коротко сказал Панкрат водителю.
Деревня Ковали

КРУТОВ
Из Фошни он вернулся в начале десятого вечера, побывав в больнице и заодно у троюродной бабки, родственницы дяди Василия, еще очень подвижной и бойкой старушки, быстро сообразившей, что ей надо говорить, если кто-нибудь станет спрашивать о Крутове. Осип тоже понял, что от него требуется, но ему стало хуже, и Егору не удалось поговорить с ним по душам и объяснить все досконально.
Побывал он и в палате, где лежала Аксинья, бледная и потерянная, так и не уразумевшая, за что ее избили. После этой встречи настроение Егора упало, и он как о чем-то второстепенном подумал, что, возможно, придется до конца разобраться с бандой на гособеспечении и выяснить, чем занимаются люди в камуфляже на территории запретной зоны. «Нормальная» воинская часть вряд ли позволила бы военнослужащим вести себя подобным образом.
Елизавета прибежала, как только Крутов поставил на дворе мотоцикл дядьки Василия. Она была в халатике и босиком, и Егор невольно залюбовался фигурой соседки с крутыми бедрами и тонкой талией, удивляясь при этом, почему его так тянет к этой девушке. До сего дня его мужское естество не топорщилось и не возбуждалось от желания при одном взгляде на красивых юниц.
– Ну как там у них?
– Нормально, – ответил Крутов, успокаивая дыхание. – Аксинью выпишут дня через четыре, Осипа позже, у него легкое задето. Но состояние неплохое… для подстреленного.
Елизавета ойкнула, закрыв рот ладошкой, и Крутову, чтобы успокоить ее, пришлось пошутить:
– Я там анекдот в больнице услышал. Больной прибегает к хирургу и говорит: помогите, доктор, у меня живот болит. Хирург ему: надо срочно уши отрезать! Больной в ужасе прибегает к терапевту: доктор, у меня живот болит, а хирург предлагает уши отрезать. Ох уж эти хирурги, – ворчит терапевт, – все-то им резать надо. Вот тебе таблетки, выпьешь – сами отвалятся.
Елизавета прыснула. Крутов удовлетворенно кивнул сам себе и зашел в дом, стягивая с себя запыленную рубашку.
– Ты посиди у меня, пока я к родичам загляну, надо сообщить им новости. А если хочешь, пойдем вместе.
– Пойдем, – согласилась Лиза, – только я переоденусь. Кстати, к вам какой-то парень заглядывал, я его раньше не видела. Обошел хату, постоял на огороде. Заметил меня и заспешил прочь.
– Странно… Как он был одет?
– Обыкновенно: брюки, рубашка с короткими рукавами, черного цвета, и ботинки. Знаешь, такие высокие, со шнуровкой, как у солдат.
– Очень интересно… ты, оказывается, наблюдательна. Ну, беги, надевай туфли на высоких каблуках.
Прикидывая, что за гость приходил в отсутствие хозяев, Крутов переоделся, подождал Лизу, и они начали обход крутовских родственников. Длился он всего полчаса. Все тетки и сестры собрались у деда Василия и ждали появления Егора, не расходясь по домам. Расспрашивая его, они то и дело посматривали на ничуть не смущавшуюся Елизавету, и в глазах женщин ясно читалось осуждение. Они знали, что Елизавета замужем. Крутов пожалел, что взял ее с собой, однако чувства сестер понимал и лишь посмеивался в душе над их умозаключениями.
В десять часов вечера он оказался предоставлен самому себе, точнее – Елизавете, которая не спешила домой и словно чего-то ждала. Егор даже заподозревал, уж не ждет ли она визита мужа или его послов, однако вслух высказывать свои предположения не стал. Он надеялся просто отдохнуть и не встревать ни в какие разборки, тем более – с «охранниками нравственности», которых корчили из себя Борис и его приятели. Правда, им в этот вечер тоже было не до слежки за Лизой: Гафура и киоскера увезли в больницу, что, во-первых, отрезвляло остальных, во-вторых, говорило об отсутствии связи между коммерсантами и бандитами из секретной воинской части.
Крутов и Лиза прошлись по деревне, опустевшей к вечеру, обошли пруд, но долго гулять не стали, настроение не способствовало прогулкам даже в такой чудесный, теплый, тихий вечер.
– Зайдешь? – предложил Егор у калитки своего дома, ни на что, собственно, не надеясь и ни на что не намекая. – Грибов жареных поедим, чаю попьем. Или ты занята?
– До пятницы я совершенно свободна, – с улыбкой ответила девушка словами Пятачка из мультфильма «Винни-Пух». – Вспомнила байку о грибах. Подбегает к отцу сын: папа, что такое «кранты»? Тот удивленно: почему ты об этом спрашиваешь? Сын: мама звонила кому-то по телефону и сказала: «Я своего дурака накормила грибами, и теперь ему кранты».
Крутов усмехнулся, открывая калитку и пропуская Лизу.
– Этого можешь не бояться, мухоморы и поганки мы с тобой не собирали. Кстати, а что такое действительно «кранты»?
– Я не филолог, могу только предположить, что это слово родственно другому – «каюк». А вообще, конечно, это абракадабра.
– А что такое абракадабра?
– Случайно я знаю, что оно означает: «он исцелил». Это арабское слово.
– Ну вот, а говоришь – не филолог. – Егор включил свет на веранде, заглянул на кухню, спросил оттуда: – Так что будем пить-есть?
– Тащи свои грибы, я голодная.
Крутов включил электроплиту, подогрел грибы, приготовленные еще днем, поставил чайник, достал икру, и вскоре они ужинали, уютно устроившись на веранде, с неопределенным интересом присматриваясь друг к другу. Обоим было так хорошо и спокойно, словно они были знакомы уже целую вечность. То, что они бок о бок провели детство, воспринималось как-то отстраненно, информационно, память не затрагивала эмоциональных центров и слоев, где хранился бы образ соседской девчонки или мальчишки, семнадцать лет назад ничего общего – ни игр, ни развлечений – у них не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118