Было видно, что ему что-то мешает чувствовать себя хозяином положения.
– А если мы вас попишем, а ночью мокруху спроворим?
Пузан с пухлыми руками и грудью услужливо подсунул главарю самодельный нож-заточку, сделанный из напильника.
– А если мы в ответ устроим кипеж? – кротко сказал Ираклий.
Вожак хмыкнул, повертел в пальцах нож, все еще пребывая в нерешительности, как ему поступить, чтобы не потерять лицо: эти двое явно его не боялись, – и вдруг выбросил вперед руку с ножом, норовя попасть в глаз Ираклию. В ту же секунду Крутов, поймавший кровавый блеск в глазах уголовника, змеиным движением перебросил тело на другую сторону койки, а Ираклий, отклонившись, легко отбил удар и вонзил два пальца в глаза вожака. Одновременно с ним атаковал противников и Крутов: захватив голову татуированного за затылок, ударил его лбом о стойку нар, пузатого игрока толкнул в грудь «лапой тигра», а третьего просто сбил с ног коленом.
Нож из руки вожака выпал, а сам он схватился за лицо, но не закричал, лишь утробно ухнул, отшатываясь, и, мелко переступая ногами в кроссовках (он так и спал в них!), попятился в проход, натыкаясь на своих охающих сподвижников. Остановился, вытирая слезы, раскрыл покрасневшие глаза, исподлобья глянул на спокойно стоявших плечом к плечу полковников.
– Вам хана, люди! Я вам устрою шитвис… – он не договорил.
Крутов, подобрав нож, метнул его между уголовниками, так что тот пролетел мимо них и вонзился в тумбочку.
Компания обменялась понятливыми взглядами, отошла в свой угол и успокоилась. Ираклий и Крутов сели на койку, посмотрели друг на друга.
– Профессионально бросаешь ножичек, – похвалил Ираклий.
– Да и ты не слабо дерешься, – хмыкнул Крутов. – Я не заметил, что ты сделал, хотя владею темпом.
– Тренировка.
– Лунг-гом?
– И она тоже. Образ жизни.
– Хитришь ты, полковник. Путь Воина, которым ты идешь, не декларация, это действительно образ жизни, который предполагает постоянное участие в драке. Все равно какой – спортивной или реальной. А судя по твоим кондициям, ты человек боя.
– Полковник, ты неплохой психолог, но слишком прям. Тебе это наверняка мешает в жизни. Наверное, из службы за просто так не увольняют, где-то ты проштрафился. Или сказал что-то невпопад, или приказ выполнил по-своему.
Крутов усмехнулся.
– Кажется, мы достойны друг друга. Когда-нибудь я расскажу тебе, по какой причине я ушел в отставку. Кстати, я не одинок в этом вопросе. У меня появился приятель, бывший майор ОМОНа, которого тоже уволили… за некие грехи. Так вот, он в отличие от меня продолжает работать.
– Каким образом?
– О «дорожных мстителях» не слышал?
– Нет.
– У него бандиты убили сестру, и он решил мстить. Собрал бригаду из шоферов, пострадавших от грабителей и убийц, и теперь колесит по дорогам отечества, «мочит» этих скотов без суда и следствия. И совесть его чиста.
Ираклий задумчиво подергал себя за нос.
– Я его понимаю, хотя сам придерживаюсь другой точки зрения. Злобных и трусливых, агрессивных людей, садистов и убийц убивать нельзя, так как их ущербные души слишком рано обретают свободу и возвращаются в мир, чтобы овладеть новыми жертвами.
– Ты веришь в теорию реинкарнации? В устах бывшего полковника это звучит несколько… м-м, необычно.
– Вера – лишь одна из ступеней Лестницы Иакова, – засмеялся Ираклий, – причем самая первая. Всего же ступеней семь. Человек, поднявшийся по всем семи, становится воплощением бога. Но начинать надо с первой, с Веры.
– В бога?
– В человека.
– Я читал, – кивнул Крутов, – но как-то не задумывался над практическим воплощением Лестницы. Семь ступеней – это Вера, Надежда, Любовь, Чистота, кажется, и… э-э… Смирение…
– Благодать и Слава. По сути, Лестница Иакова – это лестница самосовершенствования и самореализации человека. Но вряд ли последние две ступени одолимы человеком, даже адептом духовного Пути. Даже магистром Ордена чести. – Ираклий подмигнул Егору, подшучивая над собой.
Крутов хотел расспросить его о каноническом смысле Лестницы Иакова, однако в это время загремели запоры на двери камеры и тюремщик возвестил:
– Собирайсь на ужин!
Возникла небольшая заминка. Обычно первыми из камеры выходили уголовники, привыкшие считать себя «тюремной элитой», но на сей раз все четверо сначала посмотрели на Егора и его собеседника, как бы признавая их первенство – сработал закон силы, – и лишь потом, увидев, что они не торопятся, зашевелились, воспрянули духом и важно прошествовали к выходу. Крутов встретил иронический взгляд Ираклия, подмигнул ему, и они вышли следом.
Столовая в местном СИЗО была небольшая, всего на двадцать человек, поэтому уединиться было негде, стол здесь был один, и беседовать не хотелось. Лишь поужинав: овсяная каша, хлеб, чай, – и дойдя до камеры, бывшие полковники заговорили, и Ираклий наконец рассказал Крутову историю создания Ордена чести и объяснил его цели.
Егор узнал, что кавалером Ордена может стать каждый человек, добровольно подчиняющийся правилам и дисциплине Ордена, соблюдающий его иерархию и этику вне зависимости от положения, которое он занимает в обществе. Главным же условием продвижения кавалера по иерархической лестнице Ордена было соблюдение «принципа мушкетеров»: один за всех – все за одного! А также признание постулата: честь служения Ордену – выше любых должностей!
– Ну, хорошо, звучит красиво, – сказал Крутов. – Однако каждый понимает слово «честь» по-своему. Какой смысл вкладываете в него вы?
– Толкование смысла этого слова может быть только одно, – возразил Ираклий. – Честь означает гармоническое соединение нравственного, разумного и волевого начал – это я цитирую Кодекс кавалеров Ордена, – следование пути, определенного этическими нормами человеческого опыта. С честью несовместимы проявления трусости, малодушия, слабоволия, лживости, алчности, моральной распущенности, унижения одного человека другим. Или ты не согласен?
– Согласен, – вздохнул Егор, вспоминая историю своих отношений с Елизаветой, – только где вы отыщете таких идеальных кавалеров? Существуют ли они в природе вообще?
– Существуют, – кивнул оставшийся серьезным Ираклий, – один из них перед тобой. – Веселая искра в глазах говорившего явно относилась к реакции Егора. – Среди кавалеров Ордена немало офицеров, как действующих, так и в отставке, бывших военнослужащих, в том числе афганцев и ребят, воевавших в Чечне, Абхазии, Молдове, но есть и ученые, писатели, актеры и даже политики.
Крутов скептически поджал губы.
– Политика – дело грязное. Неужели в ваших рядах наблюдаются честные политики?
– По большому счету ты прав. Еще Конфуций сказал: честные речи и любезный вид редко сочетаются в людях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118