Все ее тело сотрясалось в небывалом экстазе.
Джейк клялся, что никогда больше не будет с ней таким, как в тот первый раз в сарае, но не мог сопротивляться, когда ее руки протянулись к нему… Он вошел в Бэннер быстро И СИЛЬНО.
— До чего ты прекрасна!
Бедра ее ходили ходуном под ним. Кульминация наступила почти сразу. Джейк задрожал, изливая в нее семя.
Наконец он оторвался от Бэннер, взглянул на нее, провел пальцами под глазами, по фиолетовым теням. Но сожаления не испытал, слишком уж драгоценным было то, что случилось.
— Я никогда не знала… — прошептала она.
— И я тоже.
Они нежно поцеловались, и Бэннер свернулась клубочком рядом с ним.
Засыпая, она прошептала:
— Я люблю тебя, Джейк.
Он лежал в полусне, прислушиваясь к мягкому ритму ее дыхания.
Да, другого решения нет.
Завтра он должен сказать ей.
Бэннер долго не могла открыть глаза, но все же наконец открыла. Предрассветный туман начинал рассеиваться за окнами.
— Почему ты поднялся? — спросила она. Джейк, одетый, сидел на краю кровати. Намотав ее локон на палец, он пощекотал Бэннер нос, чтобы она проснулась.
— Мужчины встают рано. Сегодня мы должны пригнать домой твой скот. — Джейк коснулся ее подбородка. — Я не хотел уйти, не попрощавшись.
Бэннер обиженно надула губы.
— Я бы хотела поехать с тобой перегонять скот.
— В следующий раз. — Он наклонился и поцеловал ее.
— Я люблю просыпаться рядом с тобой, Бэннер.
— Я тоже.
— Но мы не сможем продолжать жить вот так. — Джейк встал и пошел к окну, за которым небо слегка порозовело.
У Бэннер в ушах раздался похоронный звон. Она отбросила покрывало и вскочила.
— Что ты хочешь сказать?
— Мы не можем продолжать спать вместе вот так. Меня беспокоит твоя репутация. Кроме того, выходит, что я лгу Россу и Лидии всякий раз, когда прикасаюсь к тебе. Они тебя доверили мне, понимаешь?
Сердце Бэннер испуганно забилось. Неужели Джейк скажет ей сейчас, что уходит? Если так, она умрет.
Он нервно теребил поля своей шляпы.
— Бэннер, я думаю… — Джейк умолк, откашлялся, а она еле подавила рыдания. — Думаю, нам надо пожениться.
Испытав неимоверное облегчение, Бэннер бросилась к нему, обняла за шею и осыпала лицо поцелуями.
— О Джейк! Джейк! Я… О да, да, да!
— Так ты хочешь?
— Да, Боже мой! Конечно! Если бы ты не предложил мне стать твоей женой, я бы сама попросила! Я думала, ты скажешь мне, что уходишь.
Бросив шляпу на пол, Джейк заключил Бэннер в объятия.
— Осторожно, у тебя еще не зажил шов.
— О, Джейк, когда? Когда?
— Как можно скорее. — Он слегка отстранил Бэннер от себя и проницательно посмотрел на нее. Вдруг улыбка его померкла. — Бэннер, у нас мало времени, чтобы подготовиться к свадьбе. Я, кстати, уже получил разрешение. Уладил все в тот день, когда ездил в город за продуктами. Не возражаешь, если мы просто найдем священника и поженимся без всякой суеты, даже не скажем нашим, пока все не сделаем?
— Конечно, нет, — смутившись, ответила она. — Я вовсе не хочу очередной официальной свадьбы. Но почему не сказать родителям? Почему ты говоришь, что у нас нет времени?
Джейк положил руки ей на плечи.
— Из-за ребенка, Бэннер.
Она смотрела на него, совершенно ошеломленная.
— У тебя будет ребенок от меня. Ребенок! Ребенок от Джейка!
— Это, должно быть, случилось в первую ночь, в сарае, — продолжал он. Доктор, когда был тут, сказал мне про это. Вот почему он не хотел делать операцию. Боялся, что операция повредит ребенку.
У меня будет ребенок. Ребенок от Джейка.
Невероятная радость охватила ее.
А потом до Бэннер дошел смысл сказанного, и тут же счастье улетучилось. Она отбросила руки Джейка и отвернулась от него. Лицо ее омрачилось. Не успел Джейк опомниться, как Бэннер влепила ему звонкую пощечину.
— Ты подонок! Мне не нужна ни твоя жалость, ни твое милосердие. О, когда я думаю…
Бэннер была вне себя. Джейк занимался с ней любовью, предложил выйти за него замуж, но разве не из жалости? Как унизительно!
— Жалость? Милосердие? Черт побери! О чем ты говоришь? — строго спросил Джейк.
— Убирайся отсюда и оставь меня в покое! Вон отсюда! — закричала она.
Джейк много раз видел, как в детстве Бэннер устраивала скандалы, и понимал: это не розыгрыш и не шутка. Но положение разрешилось само собой: он услышал, как работники въезжают во двор.
— Поговорим об этом позже.
— Убирайся к дьяволу!
Джейк вышел из дома.
Бэннер захлопнула дверь спальни с такой силой, что задрожали оконные рамы. Закрыв лицо руками, она прижалась к стене. Тяжелые рыдания сотрясали ее.
Бэннер чувствовала себя более униженной и оскорбленной, чем в день свадьбы и даже после того, что произошло в сарае.
Униженной и несчастной.
Глава 23
Грейди Шелдон выздоравливал. Его ребра больше не врезались, как ножи, во внутренности каждый раз, когда он делал движение или вдох. Зубы сначала качались, но все же уцелели. Синяки на лице прошли фиолетовую стадию и стали желтыми, почти незаметными.
Раны тела заживали. Но ненависть в душе оставалась свежей, как зияющая рана.
Проклятый ковбой!
Росс Коулмен угрожал ему перед всем городом. Это унизительно. Но чтобы такая девчонка, как Бэннер Коулмен, предпочла бродягу ему, Грейди Шелдону, это вообще немыслимо. Лэнгстон намного старше ее. И у него в кармане, возможно, нет и двух пятицентовых монет. Немыслимо и непростительно!
Несколько дней Грейди сидел в комнате отеля, лелея свои раны и ненависть. Заниматься ранами было просто необходимо, а вот ненависть стала теперь смыслом его жизни. Все должны получить возмездие. И если это единственное, что осталось Грейди Шелдону, он уж это осуществит.
Грейди терроризировал горничных отеля, рыча на них, как дикий зверь. Он непрерывно пил виски. Вначале, чтобы унять боль, а потом из лени. Грейди не мылся, не брился, ничего не делал, только разжигал в себе ненависть к Джейку Лэнгстону и ко всем Коулменам.
В этот день он проснулся с похмелья с сильной головной болью. Болело все, от корней волос до ногтей. Грейди откинул пропитанные потом простыни, потребовал ванну в комнату и постепенно стал обретать человеческий облик.
Входя в «Сад Эдема», Грейди Шелдон снова чувствовал себя уверенно. Да, у него сейчас плохая полоса, черная полоса неудач, но она бывает у каждого. Теперь все изменится.
Его щеки порозовели после первого за две недели бритья. Клетчатый костюм был отутюжен, черные башмаки ему до блеска отполировали на углу улицы, и котелок был лихо заломлен на затылке.
Грейди, внутренне содрогнувшись при мысли о виски, попросил у бармена пива. Оглядывая толпу в гостиных и игровых комнатах, он не заметил, как бармен дал сигнал одному из вышибал и тот направился прямиком в апартаменты хозяйки.
Присцилла тут же вышла в бар с менее театральным видом, чем обычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Джейк клялся, что никогда больше не будет с ней таким, как в тот первый раз в сарае, но не мог сопротивляться, когда ее руки протянулись к нему… Он вошел в Бэннер быстро И СИЛЬНО.
— До чего ты прекрасна!
Бедра ее ходили ходуном под ним. Кульминация наступила почти сразу. Джейк задрожал, изливая в нее семя.
Наконец он оторвался от Бэннер, взглянул на нее, провел пальцами под глазами, по фиолетовым теням. Но сожаления не испытал, слишком уж драгоценным было то, что случилось.
— Я никогда не знала… — прошептала она.
— И я тоже.
Они нежно поцеловались, и Бэннер свернулась клубочком рядом с ним.
Засыпая, она прошептала:
— Я люблю тебя, Джейк.
Он лежал в полусне, прислушиваясь к мягкому ритму ее дыхания.
Да, другого решения нет.
Завтра он должен сказать ей.
Бэннер долго не могла открыть глаза, но все же наконец открыла. Предрассветный туман начинал рассеиваться за окнами.
— Почему ты поднялся? — спросила она. Джейк, одетый, сидел на краю кровати. Намотав ее локон на палец, он пощекотал Бэннер нос, чтобы она проснулась.
— Мужчины встают рано. Сегодня мы должны пригнать домой твой скот. — Джейк коснулся ее подбородка. — Я не хотел уйти, не попрощавшись.
Бэннер обиженно надула губы.
— Я бы хотела поехать с тобой перегонять скот.
— В следующий раз. — Он наклонился и поцеловал ее.
— Я люблю просыпаться рядом с тобой, Бэннер.
— Я тоже.
— Но мы не сможем продолжать жить вот так. — Джейк встал и пошел к окну, за которым небо слегка порозовело.
У Бэннер в ушах раздался похоронный звон. Она отбросила покрывало и вскочила.
— Что ты хочешь сказать?
— Мы не можем продолжать спать вместе вот так. Меня беспокоит твоя репутация. Кроме того, выходит, что я лгу Россу и Лидии всякий раз, когда прикасаюсь к тебе. Они тебя доверили мне, понимаешь?
Сердце Бэннер испуганно забилось. Неужели Джейк скажет ей сейчас, что уходит? Если так, она умрет.
Он нервно теребил поля своей шляпы.
— Бэннер, я думаю… — Джейк умолк, откашлялся, а она еле подавила рыдания. — Думаю, нам надо пожениться.
Испытав неимоверное облегчение, Бэннер бросилась к нему, обняла за шею и осыпала лицо поцелуями.
— О Джейк! Джейк! Я… О да, да, да!
— Так ты хочешь?
— Да, Боже мой! Конечно! Если бы ты не предложил мне стать твоей женой, я бы сама попросила! Я думала, ты скажешь мне, что уходишь.
Бросив шляпу на пол, Джейк заключил Бэннер в объятия.
— Осторожно, у тебя еще не зажил шов.
— О, Джейк, когда? Когда?
— Как можно скорее. — Он слегка отстранил Бэннер от себя и проницательно посмотрел на нее. Вдруг улыбка его померкла. — Бэннер, у нас мало времени, чтобы подготовиться к свадьбе. Я, кстати, уже получил разрешение. Уладил все в тот день, когда ездил в город за продуктами. Не возражаешь, если мы просто найдем священника и поженимся без всякой суеты, даже не скажем нашим, пока все не сделаем?
— Конечно, нет, — смутившись, ответила она. — Я вовсе не хочу очередной официальной свадьбы. Но почему не сказать родителям? Почему ты говоришь, что у нас нет времени?
Джейк положил руки ей на плечи.
— Из-за ребенка, Бэннер.
Она смотрела на него, совершенно ошеломленная.
— У тебя будет ребенок от меня. Ребенок! Ребенок от Джейка!
— Это, должно быть, случилось в первую ночь, в сарае, — продолжал он. Доктор, когда был тут, сказал мне про это. Вот почему он не хотел делать операцию. Боялся, что операция повредит ребенку.
У меня будет ребенок. Ребенок от Джейка.
Невероятная радость охватила ее.
А потом до Бэннер дошел смысл сказанного, и тут же счастье улетучилось. Она отбросила руки Джейка и отвернулась от него. Лицо ее омрачилось. Не успел Джейк опомниться, как Бэннер влепила ему звонкую пощечину.
— Ты подонок! Мне не нужна ни твоя жалость, ни твое милосердие. О, когда я думаю…
Бэннер была вне себя. Джейк занимался с ней любовью, предложил выйти за него замуж, но разве не из жалости? Как унизительно!
— Жалость? Милосердие? Черт побери! О чем ты говоришь? — строго спросил Джейк.
— Убирайся отсюда и оставь меня в покое! Вон отсюда! — закричала она.
Джейк много раз видел, как в детстве Бэннер устраивала скандалы, и понимал: это не розыгрыш и не шутка. Но положение разрешилось само собой: он услышал, как работники въезжают во двор.
— Поговорим об этом позже.
— Убирайся к дьяволу!
Джейк вышел из дома.
Бэннер захлопнула дверь спальни с такой силой, что задрожали оконные рамы. Закрыв лицо руками, она прижалась к стене. Тяжелые рыдания сотрясали ее.
Бэннер чувствовала себя более униженной и оскорбленной, чем в день свадьбы и даже после того, что произошло в сарае.
Униженной и несчастной.
Глава 23
Грейди Шелдон выздоравливал. Его ребра больше не врезались, как ножи, во внутренности каждый раз, когда он делал движение или вдох. Зубы сначала качались, но все же уцелели. Синяки на лице прошли фиолетовую стадию и стали желтыми, почти незаметными.
Раны тела заживали. Но ненависть в душе оставалась свежей, как зияющая рана.
Проклятый ковбой!
Росс Коулмен угрожал ему перед всем городом. Это унизительно. Но чтобы такая девчонка, как Бэннер Коулмен, предпочла бродягу ему, Грейди Шелдону, это вообще немыслимо. Лэнгстон намного старше ее. И у него в кармане, возможно, нет и двух пятицентовых монет. Немыслимо и непростительно!
Несколько дней Грейди сидел в комнате отеля, лелея свои раны и ненависть. Заниматься ранами было просто необходимо, а вот ненависть стала теперь смыслом его жизни. Все должны получить возмездие. И если это единственное, что осталось Грейди Шелдону, он уж это осуществит.
Грейди терроризировал горничных отеля, рыча на них, как дикий зверь. Он непрерывно пил виски. Вначале, чтобы унять боль, а потом из лени. Грейди не мылся, не брился, ничего не делал, только разжигал в себе ненависть к Джейку Лэнгстону и ко всем Коулменам.
В этот день он проснулся с похмелья с сильной головной болью. Болело все, от корней волос до ногтей. Грейди откинул пропитанные потом простыни, потребовал ванну в комнату и постепенно стал обретать человеческий облик.
Входя в «Сад Эдема», Грейди Шелдон снова чувствовал себя уверенно. Да, у него сейчас плохая полоса, черная полоса неудач, но она бывает у каждого. Теперь все изменится.
Его щеки порозовели после первого за две недели бритья. Клетчатый костюм был отутюжен, черные башмаки ему до блеска отполировали на углу улицы, и котелок был лихо заломлен на затылке.
Грейди, внутренне содрогнувшись при мысли о виски, попросил у бармена пива. Оглядывая толпу в гостиных и игровых комнатах, он не заметил, как бармен дал сигнал одному из вышибал и тот направился прямиком в апартаменты хозяйки.
Присцилла тут же вышла в бар с менее театральным видом, чем обычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108