Он охотится недалеко отсюда вниз по течению реки, и через два часа ты будешь в его объятиях, если только, — прибавила она, зло усмехаясь, — кайманы не остановят тебя по пути». «Женщины команчей презирают смерть, — отвечала я ей, — за всякий волос, который упадет с моей головы, Единорог снимет скальпы со всего твоего племени… Делай как знаешь…» И я отвернула голову, твердо решившись не отвечать ей больше ни слова. Она сама привязала меня к бревну, с лицом, обращенным к небу — для того, прибавила она, чтобы я могла узнать дорогу, — затем она бросила меня в реку и громко крикнула: «Единорог, — трусливый кролик, которого презирают женщины апачей… Вот моя месть!» Я рассказала моему брату, бледнолицему охотнику, все так, как было.
— Моя сестра — мужественная женщина, — отвечал Валентин, — она достойна того, чтобы быть женой такого знаменитого вождя.
Молодая мать с улыбкой поцеловала своего ребенка и движением, полным невыразимой прелести, поднесла его охотнику, который осторожно поцеловал его в лоб.
В это время невдалеке послышалось пение перепелки.
Охотники с удивлением подняли головы и осмотрелись.
— Эта перепелка поет сегодня что-то очень поздно, как мне кажется, — прошептал Валентин, подозрительно осматриваясь кругом.
Индианка с улыбкой бросила на него взгляд исподтишка, но не проронила ни слова.
Вдруг легкий треск сухих веток нарушил тишину леса.
Валентин и Курумилла схватились было за лежавшие возле них на земле винтовки, но индианка остановила их.
— Пусть мои братья не двигаются, — сказала она, — это друг.
Охотники поверили ей и спокойно остались на своих местах.
Затем молодая индианка с изумительным искусством принялась подражать крику голубой неясыти.
Кусты раздвинулись, и индейский воин, в полном вооружении и раскрашенный по-военному, как шакал перескочил через кусты и остановился перед охотниками.
Этим воином был сам Единорог.
Он с врожденной индейской грацией поклонился охотникам, затем, скрестив на груди руки, он встал в выжидательной позе и не только не бросил ни одного взгляда на свою жену, но даже не подал и вида, что заметил ее.
Индианка, со своей стороны, тоже как будто не видела мужа и совершенно спокойно сидела на своем месте.
Наконец Валентин решился заговорить первым.
— Единорог — желанный гость у нашего костра, — сказал он. — Пусть он сядет у костра его братьев и разделит с ними завтрак.
— Я сяду у костра моего бледнолицего брата, — отвечал он, — но прежде он должен ответить мне на один вопрос, который я хочу предложить ему.
— Мой брат может говорить, мои уши открыты.
— Хорошо, — продолжал вождь, — я хочу знать, каким образом жена Единорога очутилась здесь вместе с охотниками?
— Пусть Солнечный Луч ответит сама на этот вопрос, — важно отвечал Валентин.
Вождь обернулся к своей жене.
— Я жду, — сказал он.
Индианка слово в слово повторила мужу то же самое, что рассказывала всего несколько минут тому назад охотнику.
Единорог слушал, ничем не обнаруживая ни удивления, ни гнева, его лицо оставалось все таким же спокойным, и только брови заметно начинали хмуриться.
Когда индианка окончила свой рассказ, вождь команчей опустил голову на грудь и несколько минут оставался погруженным в глубокое раздумье.
Наконец он поднял голову.
— Кто спас Солнечный Луч из реки, где она должна была погибнуть? — спросил он ее.
— Эти охотники, — ответила она.
— Хорошо, — лаконично сказал вождь, бросая на мужчин взгляд, выражавший бесконечную благодарность.
— Неужели же мы могли дать ей погибнуть? — сказал просто Валентин.
— Мои братья поступили хорошо. Единорог — один из первых вождей своего племени, язык его не раздвоен… Он отдает свое сердце только один раз и не берет его назад… Сердце Единорога принадлежит охотникам.
Эти простые слова были произнесены таким торжественным тоном, каким умеют говорить только одни индейцы.
Охотники поклонились в знак благодарности.
Вождь между тем продолжал:
— Единорог вернется в деревню со своей женой, молодые воины ждут его в двадцати шагах отсюда. Вождь был бы очень рад, если бы охотники согласились отправиться вместе с ним.
— Вождь, — отвечал Валентин, — мы приехали в прерию затем, чтобы охотиться на бизонов.
— Ну так что же из этого? Мои братья будут охотиться вместе со мной и моими молодыми воинами и, если они хотят доказать мне, что принимают мою дружбу, они поедут вместе со мной в мою деревню.
— Вождь приехал верхом, а у нас нет лошадей.
— У меня есть лошади.
Отказаться — значило бы жестоко обидеть вождя, и поэтому охотники приняли его приглашение.
Валентин, заброшенный жаждой приключений в прерии, раскинувшиеся по долинам рек Хилы и дель-Норте, в душе был очень рад случаю приобрести друзей и союзников, на поддержку которых он мог бы рассчитывать.
Женщина встала, скромно подошла к мужу и подала ему ребенка, проговорив кротким, боязливым голосом:
— Поцелуй этого воина.
Вождь взял ребенка на руки и поцеловал его несколько раз, а затем передал его матери.
Последняя завернула ребенка в маленькое одеяльце, привязала его к доске в виде корзины, обшитой пушистым мехом, набросила на голову ему круглую сетку для предохранения от палящих лучей солнца и повесила эту импровизированную колыбель за спину на широком шерстяном поясе, который в виде повязки надевался на лоб.
— Я готова, — объявила она затем.
— Идем, — сказал вождь.
Охотники последовали за ним.
ГЛАВА V. Усыновление
Единорог сказал правду. Невдалеке от бивака его действительно дожидались шестьдесят воинов, которые лежали в траве, а их спутанные лошади тут же рядом щипали высокую траву прерий и молодые побеги.
С первого взгляда с уверенностью можно было сказать, что в состав этого отряда вошли самые знаменитые воины, избранные для участия в опасной экспедиции. У каждого из них к пяткам было прикреплено штук по пять-шесть волчьих хвостов — почетный знак, который могут носить одни только знаменитые воины. Увидев вождя, они быстро вскочили с земли и сели на лошадей.
Все они знали, что жена их вождя похищена и что Единорог, отправляясь в экспедицию, имел в виду одну только цель — освободить ее из плена. Несмотря на это, ни один из них ничем не обнаружил своего удивления при виде ее, и все приветствовали индианку так, как будто расстались с ней всего несколько минут тому назад.
Индейцы имели при себе несколько штук запасных лошадей, из которых вождь взял три для своей жены и двух новых друзей. Затем, по знаку Единорога, отряд тронулся в путь и во весь опор помчался по прерии.
Индейцы ездят только галопом.
После двухчасовой бешеной скачки они уже подъезжали к деревне, близость которой давно чувствовалась, благодаря обыкновению команчей не хоронить своих покойников в земле, а класть их на воздушные помосты, устроенные вблизи деревни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Моя сестра — мужественная женщина, — отвечал Валентин, — она достойна того, чтобы быть женой такого знаменитого вождя.
Молодая мать с улыбкой поцеловала своего ребенка и движением, полным невыразимой прелести, поднесла его охотнику, который осторожно поцеловал его в лоб.
В это время невдалеке послышалось пение перепелки.
Охотники с удивлением подняли головы и осмотрелись.
— Эта перепелка поет сегодня что-то очень поздно, как мне кажется, — прошептал Валентин, подозрительно осматриваясь кругом.
Индианка с улыбкой бросила на него взгляд исподтишка, но не проронила ни слова.
Вдруг легкий треск сухих веток нарушил тишину леса.
Валентин и Курумилла схватились было за лежавшие возле них на земле винтовки, но индианка остановила их.
— Пусть мои братья не двигаются, — сказала она, — это друг.
Охотники поверили ей и спокойно остались на своих местах.
Затем молодая индианка с изумительным искусством принялась подражать крику голубой неясыти.
Кусты раздвинулись, и индейский воин, в полном вооружении и раскрашенный по-военному, как шакал перескочил через кусты и остановился перед охотниками.
Этим воином был сам Единорог.
Он с врожденной индейской грацией поклонился охотникам, затем, скрестив на груди руки, он встал в выжидательной позе и не только не бросил ни одного взгляда на свою жену, но даже не подал и вида, что заметил ее.
Индианка, со своей стороны, тоже как будто не видела мужа и совершенно спокойно сидела на своем месте.
Наконец Валентин решился заговорить первым.
— Единорог — желанный гость у нашего костра, — сказал он. — Пусть он сядет у костра его братьев и разделит с ними завтрак.
— Я сяду у костра моего бледнолицего брата, — отвечал он, — но прежде он должен ответить мне на один вопрос, который я хочу предложить ему.
— Мой брат может говорить, мои уши открыты.
— Хорошо, — продолжал вождь, — я хочу знать, каким образом жена Единорога очутилась здесь вместе с охотниками?
— Пусть Солнечный Луч ответит сама на этот вопрос, — важно отвечал Валентин.
Вождь обернулся к своей жене.
— Я жду, — сказал он.
Индианка слово в слово повторила мужу то же самое, что рассказывала всего несколько минут тому назад охотнику.
Единорог слушал, ничем не обнаруживая ни удивления, ни гнева, его лицо оставалось все таким же спокойным, и только брови заметно начинали хмуриться.
Когда индианка окончила свой рассказ, вождь команчей опустил голову на грудь и несколько минут оставался погруженным в глубокое раздумье.
Наконец он поднял голову.
— Кто спас Солнечный Луч из реки, где она должна была погибнуть? — спросил он ее.
— Эти охотники, — ответила она.
— Хорошо, — лаконично сказал вождь, бросая на мужчин взгляд, выражавший бесконечную благодарность.
— Неужели же мы могли дать ей погибнуть? — сказал просто Валентин.
— Мои братья поступили хорошо. Единорог — один из первых вождей своего племени, язык его не раздвоен… Он отдает свое сердце только один раз и не берет его назад… Сердце Единорога принадлежит охотникам.
Эти простые слова были произнесены таким торжественным тоном, каким умеют говорить только одни индейцы.
Охотники поклонились в знак благодарности.
Вождь между тем продолжал:
— Единорог вернется в деревню со своей женой, молодые воины ждут его в двадцати шагах отсюда. Вождь был бы очень рад, если бы охотники согласились отправиться вместе с ним.
— Вождь, — отвечал Валентин, — мы приехали в прерию затем, чтобы охотиться на бизонов.
— Ну так что же из этого? Мои братья будут охотиться вместе со мной и моими молодыми воинами и, если они хотят доказать мне, что принимают мою дружбу, они поедут вместе со мной в мою деревню.
— Вождь приехал верхом, а у нас нет лошадей.
— У меня есть лошади.
Отказаться — значило бы жестоко обидеть вождя, и поэтому охотники приняли его приглашение.
Валентин, заброшенный жаждой приключений в прерии, раскинувшиеся по долинам рек Хилы и дель-Норте, в душе был очень рад случаю приобрести друзей и союзников, на поддержку которых он мог бы рассчитывать.
Женщина встала, скромно подошла к мужу и подала ему ребенка, проговорив кротким, боязливым голосом:
— Поцелуй этого воина.
Вождь взял ребенка на руки и поцеловал его несколько раз, а затем передал его матери.
Последняя завернула ребенка в маленькое одеяльце, привязала его к доске в виде корзины, обшитой пушистым мехом, набросила на голову ему круглую сетку для предохранения от палящих лучей солнца и повесила эту импровизированную колыбель за спину на широком шерстяном поясе, который в виде повязки надевался на лоб.
— Я готова, — объявила она затем.
— Идем, — сказал вождь.
Охотники последовали за ним.
ГЛАВА V. Усыновление
Единорог сказал правду. Невдалеке от бивака его действительно дожидались шестьдесят воинов, которые лежали в траве, а их спутанные лошади тут же рядом щипали высокую траву прерий и молодые побеги.
С первого взгляда с уверенностью можно было сказать, что в состав этого отряда вошли самые знаменитые воины, избранные для участия в опасной экспедиции. У каждого из них к пяткам было прикреплено штук по пять-шесть волчьих хвостов — почетный знак, который могут носить одни только знаменитые воины. Увидев вождя, они быстро вскочили с земли и сели на лошадей.
Все они знали, что жена их вождя похищена и что Единорог, отправляясь в экспедицию, имел в виду одну только цель — освободить ее из плена. Несмотря на это, ни один из них ничем не обнаружил своего удивления при виде ее, и все приветствовали индианку так, как будто расстались с ней всего несколько минут тому назад.
Индейцы имели при себе несколько штук запасных лошадей, из которых вождь взял три для своей жены и двух новых друзей. Затем, по знаку Единорога, отряд тронулся в путь и во весь опор помчался по прерии.
Индейцы ездят только галопом.
После двухчасовой бешеной скачки они уже подъезжали к деревне, близость которой давно чувствовалась, благодаря обыкновению команчей не хоронить своих покойников в земле, а класть их на воздушные помосты, устроенные вблизи деревни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80