Не сердитесь же на меня за то, что я не исполню вашего желания, и знайте, что я самый искренний ваш друг.
Оба мексиканца вежливо поклонились.
Незнакомец продолжал:
— Я знал наверняка, что, получив свободу, вы отправитесь к храброму французскому охотнику, поэтому я решил дождаться вас здесь, чтобы сообщить вам очень важное известие, близко касающееся вас.
— Я вас слушаю, кабальеро, — отвечал дон Мигель невольно начиная волноваться, — и заранее прошу вас принять мою искреннюю благодарность за ваш благородный поступок по отношению ко мне.
— Вы поблагодарите меня за это в свое время, дон Мигель… Теперь я только сообщаю вам важное известие, но впоследствии я надеюсь и помочь вам.
— Говорите, говорите, кабальеро! Ваши слова невольно возбуждают мое любопытство, и я горю нетерпением узнать новость, которую вы хотите сообщить мне.
Незнакомец печально покачал головой. Затем он снова заговорил:
— Прошло уже целых два месяца, дон Мигель, с того времени, как вы арестованы благодаря предательству Красного Кедра и заключены в Санта-Фе. Много событий произошло за это время. Вечером в день вашего ареста, в тот самый момент, когда вы отдавали свое оружие, ваша дочь была похищена Красным Кедром.
— Моя дочь! — вскричала асиендадо. — Что же делал в это время Валентин, которому я поручил ее и который поручился мне за нее?
— Валентин сделал все возможное для ее спасения, но что может сделать один против двадцати?
Дон Мигель печально опустил голову.
— После бесполезных и долгих поисков одному человеку с чудесной помощью отца Серафима удалось ночью вырвать донну Клару из рук похитителей, но Красный Кедр узнал об этом каким-то непостижимым образом и снова похитил ее.
— О! Я отомщу ему за это! — скрежеща зубами от ярости, вскричал асиендадо.
Глаза незнакомца метали молнии сквозь отверстия маски.
— На биваке Валентина вы увидите вашего сына и отца Серафима… Сегодня вечером Красный Кедр вместе с отрядом гамбусинос должен отправиться в степи Рио-Хилы на розыски золотой россыпи, о которой ему сообщил монах Амбросио.
— Брат Амбросио! — проговорил вне себя от удивления асиендадо.
— Да, ваш прежний капеллан. Он был шпионом скваттера, открыл ему все ваши планы и указал ему, как проникнуть в асиенду, чтобы похитить вашу дочь.
— Хорошо! — прошептал глухим голосом дон Мигель. — Я не забуду этого.
— Красный Кедр берет с собой вашу дочь в прерии.
— Я последую за ним, хотя бы для этого мне пришлось пройти тысячу миль, — сказал твердым голосом дон Мигель. — Благодарю вас за то, что вы так подробно сообщили мне это. Но почему вы так сильно интересуетесь мною, хотя, как вы сами говорите, я даже не знаю вас?
— Позже вы узнаете, дон Мигель, а теперь, прежде чем проститься с вами, я хочу сказать вам еще одно слово.
— Я вас слушаю, кабальеро.
— Не говорите никому — ни французскому охотнику, ни вашему сыну о нашей встрече. Пусть эта тайна умрет в вашей груди. Когда вы приедете на Дальний Запад и найдете на одной из стоянок кусочек красного дерева с отпечатком лошадиной подковы, то встаньте в полночь и постарайтесь выйти из лагеря так, чтобы никто не следил за вами. Когда вы будете в ста шагах от лагеря, в густой и высокой траве, свистните три раза. Вам ответят точно таким же свистом, и тогда вы узнаете все, что вам нужно знать, но чего я не могу сообщить вам теперь.
— Хорошо, благодарю вас еще раз. Я сделаю так, как вы говорите.
— Вы мне даете слово?
— Клянусь честью дворянина! — отвечал дон Мигель, снимая шляпу.
— Я принимаю вашу клятву, прощайте.
— Прощайте!
Незнакомец вонзил шпоры в бока лошади, ослабил поводья, и животное понеслось вперед, как бы подхваченное вихрем.
Оба всадника долго следили за незнакомцем глазами, любуясь грацией и гибкостью его движений.
Наконец, когда лошадь и всадник исчезли вдали, дон Мигель, задумчиво опустив голову, поехал дальше. Потом он снова выпрямился и, обращаясь к генералу, проговорил:
— Кто может быть этот человек?
— Я знаю его не больше, чем вы, — отвечал его друг. — Но, клянусь вам, я последую за ним, хотя бы для этого мне пришлось обыскать все кусты и пещеры в пустыне.
— Как! — воскликнул дон Мигель. — Вы поедете со мной?
— Неужели вы сомневались в этом, дон Мигель? Этим вы только оскорбили бы меня. Вам будет мало всех ваших друзей, чтобы отправиться на розыски вашей дочери и наказать по заслугам этого демона-скваттера, этого гринго. Нет, я не покину вас в такое время — это было бы величайшей подлостью. — прибавил он с улыбкой. — Для меня, пожалуй, будет даже лучше, если правительство позабудет немного о моем существовании.
— Благодарю вас, друг мой, — отвечал асиендадо, протягивая руку, — я знаю, как вы преданы мне и меня может только радовать это новое доказательство вашей дружбы…
— Которое вы, конечно, и принимаете? — перебил его генерал.
— От всего сердца, — отвечал дон Мигель. — Помощь такой твердой руки и мужественного сердца могут оказать мне громадную услугу при моих грустных обстоятельствах.
— Отлично! Итак, мы покончили с этим вопросом… Мы поедем вместе! И, клянусь вам, мы освободим донну Клару.
— Дай Бог! — прошептал грустно асиендадо.
Через четверть часа они подъезжали уже к лагерю Искателя Следов.
ГЛАВА XXVI. Красный Кедр
Валентин не более четверти часа тому назад узнал от Единорога о результатах его переговоров с губернатором Санта-Фе и об освобождении пленников и с нетерпением ожидал их прибытия. Завидев их издали, он вместе с доном Пабло и миссионером поспешил к ним навстречу, тем более, что всадники тоже уже заметили их и во весь опор летели к ним.
Свидание отца с сыном и Валентина с его друзьями было очень трогательным.
Беседа их, которая продолжалась несколько часов, всецело была посвящена обсуждению двукратного дерзкого похищения молодой девушки и тех мер, которые следовало предпринять для ее освобождения.
Отец Серафим хотел вместе с Единорогом проникнуть в селения команчей и надеялся встретиться со своими друзьями в прериях.
Вечером вернулся Курумилла. Араукан весь был в пыли, обильный пот струился по его лицу.
Валентин не задал индейцу ни одного вопроса до тех пор, пока тот не отдохнул немного, и только тогда он, положив руку на плечо, спросил:
—Ну?
— Курумилла видел их, — отвечал ульмен.
— Хорошо! А много их?
— Десять раз столько, сколько у меня пальцев на обеих руках, и еще десять человек.
— Карамба! — вскричал Валентин. — Неужели их так много? Нам будет очень трудно справиться с ними.
— И все они смелые охотники, — прибавил вождь.
— А вы узнали, когда они отправляются?
— Сегодня вечером, когда взойдет молодой месяц.
— Я понимаю их план, — проговорил охотник, — они хотят ночью перейти брод дель-Торо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Оба мексиканца вежливо поклонились.
Незнакомец продолжал:
— Я знал наверняка, что, получив свободу, вы отправитесь к храброму французскому охотнику, поэтому я решил дождаться вас здесь, чтобы сообщить вам очень важное известие, близко касающееся вас.
— Я вас слушаю, кабальеро, — отвечал дон Мигель невольно начиная волноваться, — и заранее прошу вас принять мою искреннюю благодарность за ваш благородный поступок по отношению ко мне.
— Вы поблагодарите меня за это в свое время, дон Мигель… Теперь я только сообщаю вам важное известие, но впоследствии я надеюсь и помочь вам.
— Говорите, говорите, кабальеро! Ваши слова невольно возбуждают мое любопытство, и я горю нетерпением узнать новость, которую вы хотите сообщить мне.
Незнакомец печально покачал головой. Затем он снова заговорил:
— Прошло уже целых два месяца, дон Мигель, с того времени, как вы арестованы благодаря предательству Красного Кедра и заключены в Санта-Фе. Много событий произошло за это время. Вечером в день вашего ареста, в тот самый момент, когда вы отдавали свое оружие, ваша дочь была похищена Красным Кедром.
— Моя дочь! — вскричала асиендадо. — Что же делал в это время Валентин, которому я поручил ее и который поручился мне за нее?
— Валентин сделал все возможное для ее спасения, но что может сделать один против двадцати?
Дон Мигель печально опустил голову.
— После бесполезных и долгих поисков одному человеку с чудесной помощью отца Серафима удалось ночью вырвать донну Клару из рук похитителей, но Красный Кедр узнал об этом каким-то непостижимым образом и снова похитил ее.
— О! Я отомщу ему за это! — скрежеща зубами от ярости, вскричал асиендадо.
Глаза незнакомца метали молнии сквозь отверстия маски.
— На биваке Валентина вы увидите вашего сына и отца Серафима… Сегодня вечером Красный Кедр вместе с отрядом гамбусинос должен отправиться в степи Рио-Хилы на розыски золотой россыпи, о которой ему сообщил монах Амбросио.
— Брат Амбросио! — проговорил вне себя от удивления асиендадо.
— Да, ваш прежний капеллан. Он был шпионом скваттера, открыл ему все ваши планы и указал ему, как проникнуть в асиенду, чтобы похитить вашу дочь.
— Хорошо! — прошептал глухим голосом дон Мигель. — Я не забуду этого.
— Красный Кедр берет с собой вашу дочь в прерии.
— Я последую за ним, хотя бы для этого мне пришлось пройти тысячу миль, — сказал твердым голосом дон Мигель. — Благодарю вас за то, что вы так подробно сообщили мне это. Но почему вы так сильно интересуетесь мною, хотя, как вы сами говорите, я даже не знаю вас?
— Позже вы узнаете, дон Мигель, а теперь, прежде чем проститься с вами, я хочу сказать вам еще одно слово.
— Я вас слушаю, кабальеро.
— Не говорите никому — ни французскому охотнику, ни вашему сыну о нашей встрече. Пусть эта тайна умрет в вашей груди. Когда вы приедете на Дальний Запад и найдете на одной из стоянок кусочек красного дерева с отпечатком лошадиной подковы, то встаньте в полночь и постарайтесь выйти из лагеря так, чтобы никто не следил за вами. Когда вы будете в ста шагах от лагеря, в густой и высокой траве, свистните три раза. Вам ответят точно таким же свистом, и тогда вы узнаете все, что вам нужно знать, но чего я не могу сообщить вам теперь.
— Хорошо, благодарю вас еще раз. Я сделаю так, как вы говорите.
— Вы мне даете слово?
— Клянусь честью дворянина! — отвечал дон Мигель, снимая шляпу.
— Я принимаю вашу клятву, прощайте.
— Прощайте!
Незнакомец вонзил шпоры в бока лошади, ослабил поводья, и животное понеслось вперед, как бы подхваченное вихрем.
Оба всадника долго следили за незнакомцем глазами, любуясь грацией и гибкостью его движений.
Наконец, когда лошадь и всадник исчезли вдали, дон Мигель, задумчиво опустив голову, поехал дальше. Потом он снова выпрямился и, обращаясь к генералу, проговорил:
— Кто может быть этот человек?
— Я знаю его не больше, чем вы, — отвечал его друг. — Но, клянусь вам, я последую за ним, хотя бы для этого мне пришлось обыскать все кусты и пещеры в пустыне.
— Как! — воскликнул дон Мигель. — Вы поедете со мной?
— Неужели вы сомневались в этом, дон Мигель? Этим вы только оскорбили бы меня. Вам будет мало всех ваших друзей, чтобы отправиться на розыски вашей дочери и наказать по заслугам этого демона-скваттера, этого гринго. Нет, я не покину вас в такое время — это было бы величайшей подлостью. — прибавил он с улыбкой. — Для меня, пожалуй, будет даже лучше, если правительство позабудет немного о моем существовании.
— Благодарю вас, друг мой, — отвечал асиендадо, протягивая руку, — я знаю, как вы преданы мне и меня может только радовать это новое доказательство вашей дружбы…
— Которое вы, конечно, и принимаете? — перебил его генерал.
— От всего сердца, — отвечал дон Мигель. — Помощь такой твердой руки и мужественного сердца могут оказать мне громадную услугу при моих грустных обстоятельствах.
— Отлично! Итак, мы покончили с этим вопросом… Мы поедем вместе! И, клянусь вам, мы освободим донну Клару.
— Дай Бог! — прошептал грустно асиендадо.
Через четверть часа они подъезжали уже к лагерю Искателя Следов.
ГЛАВА XXVI. Красный Кедр
Валентин не более четверти часа тому назад узнал от Единорога о результатах его переговоров с губернатором Санта-Фе и об освобождении пленников и с нетерпением ожидал их прибытия. Завидев их издали, он вместе с доном Пабло и миссионером поспешил к ним навстречу, тем более, что всадники тоже уже заметили их и во весь опор летели к ним.
Свидание отца с сыном и Валентина с его друзьями было очень трогательным.
Беседа их, которая продолжалась несколько часов, всецело была посвящена обсуждению двукратного дерзкого похищения молодой девушки и тех мер, которые следовало предпринять для ее освобождения.
Отец Серафим хотел вместе с Единорогом проникнуть в селения команчей и надеялся встретиться со своими друзьями в прериях.
Вечером вернулся Курумилла. Араукан весь был в пыли, обильный пот струился по его лицу.
Валентин не задал индейцу ни одного вопроса до тех пор, пока тот не отдохнул немного, и только тогда он, положив руку на плечо, спросил:
—Ну?
— Курумилла видел их, — отвечал ульмен.
— Хорошо! А много их?
— Десять раз столько, сколько у меня пальцев на обеих руках, и еще десять человек.
— Карамба! — вскричал Валентин. — Неужели их так много? Нам будет очень трудно справиться с ними.
— И все они смелые охотники, — прибавил вождь.
— А вы узнали, когда они отправляются?
— Сегодня вечером, когда взойдет молодой месяц.
— Я понимаю их план, — проговорил охотник, — они хотят ночью перейти брод дель-Торо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80