Закон о земле, принятый в октябре 1922 года, объявлял землю всенародной собственностью, но гарантировал право вечного владения ею тому, кто ее возделывает. В законе были даже столыпинские идеи объединения крестьянских полос; в некоторых районах начали вновь возникать индивидуальные хозяйства. Узаконивались три формы владения: кооперативная (которая в 1920 году объединила один-два процента земельной собственности); частная собственность, включавшая индивидуальные хозяйства столыпинского типа; и общественная, в традиционном общинном понимании этого термина. В начале 1925 года были сняты ограничения с использования наемного труда. В результате принятия таких мер произошел резкий экономический подъем. Уже в 1925–1926 гг. валовый сельскохозяйственный продукт достиг довоенного уровня[]. Производство зерна увеличилось с 57,7 миллиона тонн в год в 1922–1925-х до 73,5 миллиона тонн в 1926–1929 гг.[], хотя так и не достигло довоенного уровня, особенно на Украине и Северном Кавказе.
Это оздоровление, как отмечает генерал Григоренко, работавший в то время на отцовском участке, было результатом труда «людей разоренной деревни. Сельское хозяйство почти не имело тягла. Пахали на коровах и сами впрягались в плуги»[].
* * *
Как и предвидел Ленин, успех частного сектора в сельском хозяйстве означал процветание самых трудолюбивых крестьян, и тогда «кулацкое пугало» вновь замаячило перед глазами бдительной партии.
Даже среди советских писателей, занимавшихся этой темой, нет полного единства по вопросу о том, кто они были, эти «новые кулаки». Одни считают, что просто это старые кулаки, притаившиеся до поры до времени и вновь появившиеся на сцене. Другие думают, что это новая прослойка из бывших середняков и бедняков, благосостояние которых повысилось после революции. Несомненно, в обеих точках зрения имеются элементы правды, и, кроме того, не везде и не все происходило одинаково. Как позднее выяснилось, многие из разбогатевших крестьян находились в период гражданской войны за пределами своей деревни, в Красной армии или в партизанах. Это оказались люди, довольно часто проявлявшие исключительную инициативу, которые столкнулись «на стороне» с иной жизнью и иными идеями. Oбpaтная сторона этой медали заключалась в том, что бывшие солдаты, доказавшие в бою свою преданность советской власти могли, конечно, оказывать давление на местное начальство и добиваться для себя наилучших условий при выплате ими налогов. Пока что против них не принималось никаких строгих мер. В те годы (конечно, по сравнению с предыдущими и последующими) террор был едва заметен, оставаясь, по советским меркам, на самом низком уровне. Крестьяне-мятежники даже были амнистированы. Типичной сценой явился выход из подполья в ответ на объявленную амнистию 126 крестьян-партизан в марте 1922 года в городе Лохвица на Украине. Лично присутствовал при этом председатель ВУЦИКа Петровский. (Все амнистированные погибли через семь лет во время новой волны террора.)[]
Понимание того, что мирный период недолговечен, ширилось, однако, в партийных кругах и среди лиц, ответственных за охрану порядка. По словам одного московского наблюдателя, партия, особенно в низах, инстинктивно, подсознательно относилась к НЭПу с враждебностью[]. Партийные активисты в деревнях, которые хорошо понимали четкие инструкции 1918–1921 гг., теперь недоумевали и не могли согласиться с перемирием с середняком и тем более кулаком. Действовали они часто соответствующим образом. Еще в 1924 году известный коммунист М. М. Хатаевич говорил, что у простых крестьян, да и у членов партии тоже, сложилось мнение, будто достаточно быть членом партийной ячейки, чтобы проводить реквизиции, или аресты, или конфискацию чего угодно без разрешения соответствующей инстанции. Он добавил, что трудно было определять, где кончалась партийная ячейка и где начинался трибунал, или милиция, или земельная комиссия[].
Что касается крестьян, то их «отношение к советской власти никогда не было особо восторженным, если не считать некоторых бедняков, да и у тех восторг наличествовал далеко не всегда»[]. Другие мужицкие слои воспользовались сложившейся ситуацией: в Сибири в 1925–1926 гг. кулаки создать собственную партию «Крестьянский союз» и для этого под петицией подписи нескольких тысяч человек.[]
Ведущий сотрудник ГПУ Петерс писал открыто, что нельзя забывать: в условиях НЭПа нас все еще окружают наши враги[]. А в секретном циркуляре от июня 1925 года уже говорилось: «Нам известно, что контрреволюционные организации и группы на Украине хорошо понимают, что ОГПУ вынуждено в настоящее время, можно сказать, пребывать в бездействии, продиктованном новой экономической политикой, а также правительственными соображениями более высокого порядка. То, что эта ситуация лишь временная, каждому из нас ясно. Поэтому ОГПУ не должно терять возможности разоблачать наших врагов с тем, чтобы нанести им сокрушительный удар, когда настанет для этого время».[]
В систему подготовки «сил правопорядка» к этим чаемым временам входило прорабатывание чекистами инструкций по составлению списков «лиц, подозреваемых в контрреволюционной деятельности». Для Украины (в секретном циркуляре от февраля 1924 года) были перечислены такие категории особо опасных лиц и организаций.
Политические партии и организации
1. Все бывшие члены дореволюционных буржуазных политических партий,
2. Все бывшие члены монархических союзов и организаций (черные сотни),
3. Все бывшие члены Союза вольных хлеборобов (времен Центральной Рады на Украине).
4. Все бывшие представители дворянства и титулованные особы старой аристократии,
5. Все бывшие члены молодежных организаций (бойскауты и др.),
6. Все националисты всех мастей.
Чиновники и служащие, активно служившие царской власти
1. Чиновники бывшего Министерства внутренних дел: все чиновники Охранки (тайная полиция), полиции и жандармерии и т.д.,
2. Чиновники бывшего Министерства юстиции: члены окружных и губернских судов, присяжные заседатели, прокуроры всех рангов, судьи мировых и следственных судов, судебные исполнители, председатели окружных судов и т.д.
3. Все без исключения офицеры и младший командный состав бывшей царской армии и флота.
Тайные враги Советской власти
1. Все бывшие офицеры, младший командный состав и рядовые белых движений и армий, украинских петлюровских соединений, различных мятежных частей и банд, которые активно выступали против советской власти. Амнистированные советской властью исключения не составляют,
2. Все находившиеся на гражданской службе в отделениях и местных конторах белых правительств, в армиях Украинской Центральной Рады, в полиции гетманского государства и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Это оздоровление, как отмечает генерал Григоренко, работавший в то время на отцовском участке, было результатом труда «людей разоренной деревни. Сельское хозяйство почти не имело тягла. Пахали на коровах и сами впрягались в плуги»[].
* * *
Как и предвидел Ленин, успех частного сектора в сельском хозяйстве означал процветание самых трудолюбивых крестьян, и тогда «кулацкое пугало» вновь замаячило перед глазами бдительной партии.
Даже среди советских писателей, занимавшихся этой темой, нет полного единства по вопросу о том, кто они были, эти «новые кулаки». Одни считают, что просто это старые кулаки, притаившиеся до поры до времени и вновь появившиеся на сцене. Другие думают, что это новая прослойка из бывших середняков и бедняков, благосостояние которых повысилось после революции. Несомненно, в обеих точках зрения имеются элементы правды, и, кроме того, не везде и не все происходило одинаково. Как позднее выяснилось, многие из разбогатевших крестьян находились в период гражданской войны за пределами своей деревни, в Красной армии или в партизанах. Это оказались люди, довольно часто проявлявшие исключительную инициативу, которые столкнулись «на стороне» с иной жизнью и иными идеями. Oбpaтная сторона этой медали заключалась в том, что бывшие солдаты, доказавшие в бою свою преданность советской власти могли, конечно, оказывать давление на местное начальство и добиваться для себя наилучших условий при выплате ими налогов. Пока что против них не принималось никаких строгих мер. В те годы (конечно, по сравнению с предыдущими и последующими) террор был едва заметен, оставаясь, по советским меркам, на самом низком уровне. Крестьяне-мятежники даже были амнистированы. Типичной сценой явился выход из подполья в ответ на объявленную амнистию 126 крестьян-партизан в марте 1922 года в городе Лохвица на Украине. Лично присутствовал при этом председатель ВУЦИКа Петровский. (Все амнистированные погибли через семь лет во время новой волны террора.)[]
Понимание того, что мирный период недолговечен, ширилось, однако, в партийных кругах и среди лиц, ответственных за охрану порядка. По словам одного московского наблюдателя, партия, особенно в низах, инстинктивно, подсознательно относилась к НЭПу с враждебностью[]. Партийные активисты в деревнях, которые хорошо понимали четкие инструкции 1918–1921 гг., теперь недоумевали и не могли согласиться с перемирием с середняком и тем более кулаком. Действовали они часто соответствующим образом. Еще в 1924 году известный коммунист М. М. Хатаевич говорил, что у простых крестьян, да и у членов партии тоже, сложилось мнение, будто достаточно быть членом партийной ячейки, чтобы проводить реквизиции, или аресты, или конфискацию чего угодно без разрешения соответствующей инстанции. Он добавил, что трудно было определять, где кончалась партийная ячейка и где начинался трибунал, или милиция, или земельная комиссия[].
Что касается крестьян, то их «отношение к советской власти никогда не было особо восторженным, если не считать некоторых бедняков, да и у тех восторг наличествовал далеко не всегда»[]. Другие мужицкие слои воспользовались сложившейся ситуацией: в Сибири в 1925–1926 гг. кулаки создать собственную партию «Крестьянский союз» и для этого под петицией подписи нескольких тысяч человек.[]
Ведущий сотрудник ГПУ Петерс писал открыто, что нельзя забывать: в условиях НЭПа нас все еще окружают наши враги[]. А в секретном циркуляре от июня 1925 года уже говорилось: «Нам известно, что контрреволюционные организации и группы на Украине хорошо понимают, что ОГПУ вынуждено в настоящее время, можно сказать, пребывать в бездействии, продиктованном новой экономической политикой, а также правительственными соображениями более высокого порядка. То, что эта ситуация лишь временная, каждому из нас ясно. Поэтому ОГПУ не должно терять возможности разоблачать наших врагов с тем, чтобы нанести им сокрушительный удар, когда настанет для этого время».[]
В систему подготовки «сил правопорядка» к этим чаемым временам входило прорабатывание чекистами инструкций по составлению списков «лиц, подозреваемых в контрреволюционной деятельности». Для Украины (в секретном циркуляре от февраля 1924 года) были перечислены такие категории особо опасных лиц и организаций.
Политические партии и организации
1. Все бывшие члены дореволюционных буржуазных политических партий,
2. Все бывшие члены монархических союзов и организаций (черные сотни),
3. Все бывшие члены Союза вольных хлеборобов (времен Центральной Рады на Украине).
4. Все бывшие представители дворянства и титулованные особы старой аристократии,
5. Все бывшие члены молодежных организаций (бойскауты и др.),
6. Все националисты всех мастей.
Чиновники и служащие, активно служившие царской власти
1. Чиновники бывшего Министерства внутренних дел: все чиновники Охранки (тайная полиция), полиции и жандармерии и т.д.,
2. Чиновники бывшего Министерства юстиции: члены окружных и губернских судов, присяжные заседатели, прокуроры всех рангов, судьи мировых и следственных судов, судебные исполнители, председатели окружных судов и т.д.
3. Все без исключения офицеры и младший командный состав бывшей царской армии и флота.
Тайные враги Советской власти
1. Все бывшие офицеры, младший командный состав и рядовые белых движений и армий, украинских петлюровских соединений, различных мятежных частей и банд, которые активно выступали против советской власти. Амнистированные советской властью исключения не составляют,
2. Все находившиеся на гражданской службе в отделениях и местных конторах белых правительств, в армиях Украинской Центральной Рады, в полиции гетманского государства и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146