– Очень даже меняется! И заодно – перестраивается... Когда это было, чтобы такой «бугор», как этот из посольства, брал на лапу?! То есть, конечно, брал, но не от таких, как мы! А счас... Ё-моё и сбоку бантик! Рассказать в Одессе – никто ж не поверит!..
– Осторожней, Гришка, не гони... Здесь ограничение по скорости. Восемьдесят кэмэ...
– Ездить надо уметь! Ты о бабках думай! Десять тысяч!!! – кричал Гриша и гнал старую бедную «мазду» со скоростью сто сорок...
ПРИДОРОЖНАЯ АВТОЗАПРАВКА. ВЕЧЕР
Потом «мазда» стояла в ряду других отдыхающих автомобилей и...
...на ее крыше спокойно сидел маленький Ангел со своим неизменным рюкзачком и с аппетитом лопал мороженое.
Никто, кроме нас, не мог УВИДЕТЬ Ангела, поэтому никто из проходящих или проезжающих даже ни разу не взглянул в его сторону...
А у высокого столика открытого кафе при заправке Гриша и Лешка ели жареные колбаски и запивали их кофе.
– Почему же он говорил о деньгах не со мной, а с тобой? – удивленно спрашивал Лешка.
– Увидел делового человека, с которым можно сварить супчик, – достойно отвечал Гриша.
– Но речь-то шла обо мне! Зачем нужно было выставлять меня в коридор? – не понимал Лешка.
– Ну, ты – фрайер, Леха! Ты же свидетель!.. На кой черт ему в его же кабинете лишний глаз и лишнее ухо, когда речь идет о капусте?! А от меня одного можно всегда отпереться. Послать в жопу... Сказать, что я – шантажист, психопат!.. Что хочешь! Элементарно... Кто я? Что я? Беглый грек с-под Одессы. Кому лучше поверят?..
– Десять тысяч... С ума сойти! Нереально! – Лешка доел, вытер руки бумажной салфеткой.
Гриша утерся рукавом куртки, сказал:
– Отольем на дорожку?
Прошли в мужской туалет. Сделали свои дела в белоснежные большие писсуары.
А рядом – у крайнего, низко расположенного небольшого детского писсуара спокойно «отливал» маленький НЕ ВИДИМЫЙ никем Ангел.
Вид детского писсуара восхитил Гришу:
– Гляди, Леха! Во – культура!.. Они даже мальчиковый размер для маленьких пацанчиков сообразили! Ну, фрицы, мать их за ногу!..
... Вышли из туалета и пошли к своей машине.
На их пути была площадка, где продавались разные подержанные автомобили. Машины выглядели как новенькие.
Гриша остановился рядом, сказал Лешке:
– Пожалуй, выберу себе «фольксваген».
– Собираешься покупать машину? – спросил Лешка.
– Нет, конечно. Откуда у меня деньги?
– Тогда почему бы тебе не выбрать «ягуар»? – спросил Лешка.
И сзади них, прикрывая рот ладошкой, захихикал Ангел.
Лешка и Гриша удивленно обернулись, но НИКОГО не увидели...
* * *
... В полной темноте, опустившейся на автобан, среди десятков и сотен автомобильных фар бежала усталая «мазда»...
ВЕЧЕР. КАФЕ «ОКОЛИЦА ФРЕНКЕЛЯ»
Народу в кафе не было.
За одним столиком, у самой стойки бара, сидел Лешка. Пил чай с лимоном, ел горячий бутерброд.
Фрау Френкель мыла пивные стаканы, а сам Френкель протирал их несвежим полотенцем.
– А куда ты дел Гришу? – спросила у Лешки фрау Френкель.
– Он привез меня к вам и поехал отдавать машину. Вот-вот появится...
– Я так и не понял, – сказал Френкель, – почему этот посольский тип дал вам всего пять дней?
– Вообще-то он разговаривал с Гришкой... Но, как потом я выяснил уже по дороге, этот тип в воскресенье улетает в Москву, в отпуск...
Распахнулась дверь кафе, и появился Гриша Гаврилиди.
Еще не переступив порога, он тут же заорал:
– Нема! Дай десять тысяч! Через год отдам с хорошими процентами!..
– Мишугинэ... – Нема грустно просмотрел стакан на свет. – Тебе перевести на греческий?
– Не надо. Я ж грек, но с-под Одессы.
Фрау Френкель принесла Грише тарелку с горячим бутербродом и чай.
– Ну, уже садись, садись, я тебе говорю, – сказала фрау Френкель.
– Нема! – заорал Гриша. – А в счет взаимных расчетов сто грамм можно налить?
– Босяк... – сказал Френкель и повернулся к жене: – Налей ему и запиши за ним.
– У тебя же еще до черта Лориных денег... – прошептал Лешка. – На кой тебе долги на запись?
– Лорины деньги – это Лорины деньги. И тратить их на свою поддачу я не имею права, – тихо ответил ему Гриша.
– Слушай, Гаврилиди, я уже пытался выяснить у Леши: почему вам так мало дали времени, чтобы собрать эти деньги? Эти паршивые десять тысяч? Но я так и не понял... – сказал Френкель Грише.
– Потому, что этот посольский хрен моржовый в воскресенье улетает в отпуск, в Москву. И эти десять штук для него – как бы подъемные и отпускные.
– Он так и сказал? – спросила фрау Френкель, ставя перед Гришей сто граммов водки в крохотном графинчике.
– Он сказал про воскресенье, про Москву, про отпуск и про десять тысяч. Остальное было нетрудно додумать...
Гриша вылил из графинчика всю водку в стакан, залпом выпил ее и снова попросил у Френкеля:
– Дай на один год десять тысяч, Немка! Расписку напишу...
– Псих... – печально констатировал Френкель. – Чего же ты не попросил у меня раньше, когда я заведовал закрытой столовой при мариупольском горисполкоме?
– А ты бы дал?
– Честно? Вряд ли.
– А тогда было? – спросил Гриша.
– О чем ты говоришь?! – трагически воскликнул Френкель.
– Так на кой хрен тебе нужна была эта эмиграция?
– Я знаю?.. – вздохнул Нема Френкель.
А фрау Френкель, споласкивая посуду в тазу, тихо заплакала.
– Аллес кляр, – пробормотал Гриша. – С вами все ясно...
УЛИЦА ЗАПАДНОГЕРМАНСКОГО ГОРОДА – НОЧЬ
Поздно ночью усталые и измученные Лешка и Гриша еле шли по пустынному спящему городу.
– Знаешь, – негромко говорил Лешка, – я после вчерашнего разговора с мамой так и вижу лицо умирающего дедушки... Толика под конвоем вижу. Плачущих маму, бабушку... Растерянного папу... Вижу нашу полутемную квартиру на первом этаже, мой институт на Моховой, напротив – брянцевский ТЮЗ с открытой сценой, пустой зал с полукруглым амфитеатром... А в последнем ряду один-одинешенек сидит мертвый дядя Ваня Лепехин...
– Нормально, Леха. Я бы удивился, если бы ты сейчас думал о чем-нибудь другом, – сказал Гриша. – А у меня в башке крутятся всякие комбинации – где эти вонючие десять штук достать?.. Вплоть до ограбления ихней сберкассы!..
– Тебе так понравилась цивилизованная тюрьма? – спросил Лешка.
– Может, у Ларисы Васильевны попросить? А я буду ей потом частями отдавать... – спросил Гриша.
– Лори вернется только через две недели. А деньги нужны через пять... нет, уже через четыре дня...
Прошли молча еще немного, и Гриша спросил:
– Это верно, что Лори предлагала тебе работу актера за большие бабки? Ты намекал, когда мы в Бонн ехали... Можно было бы тебе несколько месяцев там поработать, подкопить деньжат и снова в посольство сунуться. А, Леха? Она действительно предлагала тебе это?
– Да.
– Ну и что же ты?
– Да так... Отказался.
– Почему?! – Гриша был искренне удивлен.
– Как тебе сказать?.. Ну, как если бы балерину заставили петь арию Каварадосси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Осторожней, Гришка, не гони... Здесь ограничение по скорости. Восемьдесят кэмэ...
– Ездить надо уметь! Ты о бабках думай! Десять тысяч!!! – кричал Гриша и гнал старую бедную «мазду» со скоростью сто сорок...
ПРИДОРОЖНАЯ АВТОЗАПРАВКА. ВЕЧЕР
Потом «мазда» стояла в ряду других отдыхающих автомобилей и...
...на ее крыше спокойно сидел маленький Ангел со своим неизменным рюкзачком и с аппетитом лопал мороженое.
Никто, кроме нас, не мог УВИДЕТЬ Ангела, поэтому никто из проходящих или проезжающих даже ни разу не взглянул в его сторону...
А у высокого столика открытого кафе при заправке Гриша и Лешка ели жареные колбаски и запивали их кофе.
– Почему же он говорил о деньгах не со мной, а с тобой? – удивленно спрашивал Лешка.
– Увидел делового человека, с которым можно сварить супчик, – достойно отвечал Гриша.
– Но речь-то шла обо мне! Зачем нужно было выставлять меня в коридор? – не понимал Лешка.
– Ну, ты – фрайер, Леха! Ты же свидетель!.. На кой черт ему в его же кабинете лишний глаз и лишнее ухо, когда речь идет о капусте?! А от меня одного можно всегда отпереться. Послать в жопу... Сказать, что я – шантажист, психопат!.. Что хочешь! Элементарно... Кто я? Что я? Беглый грек с-под Одессы. Кому лучше поверят?..
– Десять тысяч... С ума сойти! Нереально! – Лешка доел, вытер руки бумажной салфеткой.
Гриша утерся рукавом куртки, сказал:
– Отольем на дорожку?
Прошли в мужской туалет. Сделали свои дела в белоснежные большие писсуары.
А рядом – у крайнего, низко расположенного небольшого детского писсуара спокойно «отливал» маленький НЕ ВИДИМЫЙ никем Ангел.
Вид детского писсуара восхитил Гришу:
– Гляди, Леха! Во – культура!.. Они даже мальчиковый размер для маленьких пацанчиков сообразили! Ну, фрицы, мать их за ногу!..
... Вышли из туалета и пошли к своей машине.
На их пути была площадка, где продавались разные подержанные автомобили. Машины выглядели как новенькие.
Гриша остановился рядом, сказал Лешке:
– Пожалуй, выберу себе «фольксваген».
– Собираешься покупать машину? – спросил Лешка.
– Нет, конечно. Откуда у меня деньги?
– Тогда почему бы тебе не выбрать «ягуар»? – спросил Лешка.
И сзади них, прикрывая рот ладошкой, захихикал Ангел.
Лешка и Гриша удивленно обернулись, но НИКОГО не увидели...
* * *
... В полной темноте, опустившейся на автобан, среди десятков и сотен автомобильных фар бежала усталая «мазда»...
ВЕЧЕР. КАФЕ «ОКОЛИЦА ФРЕНКЕЛЯ»
Народу в кафе не было.
За одним столиком, у самой стойки бара, сидел Лешка. Пил чай с лимоном, ел горячий бутерброд.
Фрау Френкель мыла пивные стаканы, а сам Френкель протирал их несвежим полотенцем.
– А куда ты дел Гришу? – спросила у Лешки фрау Френкель.
– Он привез меня к вам и поехал отдавать машину. Вот-вот появится...
– Я так и не понял, – сказал Френкель, – почему этот посольский тип дал вам всего пять дней?
– Вообще-то он разговаривал с Гришкой... Но, как потом я выяснил уже по дороге, этот тип в воскресенье улетает в Москву, в отпуск...
Распахнулась дверь кафе, и появился Гриша Гаврилиди.
Еще не переступив порога, он тут же заорал:
– Нема! Дай десять тысяч! Через год отдам с хорошими процентами!..
– Мишугинэ... – Нема грустно просмотрел стакан на свет. – Тебе перевести на греческий?
– Не надо. Я ж грек, но с-под Одессы.
Фрау Френкель принесла Грише тарелку с горячим бутербродом и чай.
– Ну, уже садись, садись, я тебе говорю, – сказала фрау Френкель.
– Нема! – заорал Гриша. – А в счет взаимных расчетов сто грамм можно налить?
– Босяк... – сказал Френкель и повернулся к жене: – Налей ему и запиши за ним.
– У тебя же еще до черта Лориных денег... – прошептал Лешка. – На кой тебе долги на запись?
– Лорины деньги – это Лорины деньги. И тратить их на свою поддачу я не имею права, – тихо ответил ему Гриша.
– Слушай, Гаврилиди, я уже пытался выяснить у Леши: почему вам так мало дали времени, чтобы собрать эти деньги? Эти паршивые десять тысяч? Но я так и не понял... – сказал Френкель Грише.
– Потому, что этот посольский хрен моржовый в воскресенье улетает в отпуск, в Москву. И эти десять штук для него – как бы подъемные и отпускные.
– Он так и сказал? – спросила фрау Френкель, ставя перед Гришей сто граммов водки в крохотном графинчике.
– Он сказал про воскресенье, про Москву, про отпуск и про десять тысяч. Остальное было нетрудно додумать...
Гриша вылил из графинчика всю водку в стакан, залпом выпил ее и снова попросил у Френкеля:
– Дай на один год десять тысяч, Немка! Расписку напишу...
– Псих... – печально констатировал Френкель. – Чего же ты не попросил у меня раньше, когда я заведовал закрытой столовой при мариупольском горисполкоме?
– А ты бы дал?
– Честно? Вряд ли.
– А тогда было? – спросил Гриша.
– О чем ты говоришь?! – трагически воскликнул Френкель.
– Так на кой хрен тебе нужна была эта эмиграция?
– Я знаю?.. – вздохнул Нема Френкель.
А фрау Френкель, споласкивая посуду в тазу, тихо заплакала.
– Аллес кляр, – пробормотал Гриша. – С вами все ясно...
УЛИЦА ЗАПАДНОГЕРМАНСКОГО ГОРОДА – НОЧЬ
Поздно ночью усталые и измученные Лешка и Гриша еле шли по пустынному спящему городу.
– Знаешь, – негромко говорил Лешка, – я после вчерашнего разговора с мамой так и вижу лицо умирающего дедушки... Толика под конвоем вижу. Плачущих маму, бабушку... Растерянного папу... Вижу нашу полутемную квартиру на первом этаже, мой институт на Моховой, напротив – брянцевский ТЮЗ с открытой сценой, пустой зал с полукруглым амфитеатром... А в последнем ряду один-одинешенек сидит мертвый дядя Ваня Лепехин...
– Нормально, Леха. Я бы удивился, если бы ты сейчас думал о чем-нибудь другом, – сказал Гриша. – А у меня в башке крутятся всякие комбинации – где эти вонючие десять штук достать?.. Вплоть до ограбления ихней сберкассы!..
– Тебе так понравилась цивилизованная тюрьма? – спросил Лешка.
– Может, у Ларисы Васильевны попросить? А я буду ей потом частями отдавать... – спросил Гриша.
– Лори вернется только через две недели. А деньги нужны через пять... нет, уже через четыре дня...
Прошли молча еще немного, и Гриша спросил:
– Это верно, что Лори предлагала тебе работу актера за большие бабки? Ты намекал, когда мы в Бонн ехали... Можно было бы тебе несколько месяцев там поработать, подкопить деньжат и снова в посольство сунуться. А, Леха? Она действительно предлагала тебе это?
– Да.
– Ну и что же ты?
– Да так... Отказался.
– Почему?! – Гриша был искренне удивлен.
– Как тебе сказать?.. Ну, как если бы балерину заставили петь арию Каварадосси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87