кроме того, попросил Флуда обеспечить меня всем необходимым. Теперь нам оставалось только сидеть и ждать звонка нашего контакта, который сообщит, что Шода покинула свой дом на Сайбу-стрит и направляется в аэропорт; а это произойдет, когда она получит известие из Прей Вента, что груз прибыл.
Ломан по-прежнему не отвечал. Думаю, он просто упрямился, так что продолжал нажимать на него, учитывая, что если я скажу что-то не то, он тут же начнет ко мне придираться. Но все было в порядке; в этом и заключались его обязанности. Так что я продолжал давить на него.
— Я не сомневаюсь в двух вещах. Как только ода двинется, я тоже снимусь с места, или мы с ней разминемся. И встреча наша должна произойти в каком-то изолированном месте, чтобы уберечь окружающих.
Ломан по-прежнему молчал. Ситуация не нравилась ему еще больше, чем Пеппериджу. Несколько ранее Пепперидж, держа меня за руку, тихо сказал мне об этом.
— Ты все время ходишь по краю, но сейчас уж… Я ответил, что мне ничего больше не остается делать. И наконец Ломан подал голос:
— Очень хорошо. — Он сидел в кресле-качалке, свесив кисти с подлокотников, и внимательно рассматривал сдвинутые носки своих туфель. — Но, конечно, у меня есть серьезные оговорки. — Он вскинул голову, переведя взгляд с носков туфель на меня, и я понял, о чем он сейчас думает: передо мной человек, который вдет к гибели.
— Если вы не в состоянии как можно быстрее принять решение, — сказал я ему, — то обрисую, в каком мы положении. “Рогаток” пока у нее нет, но пока она жива и не отказалась от своей цели. Вы не можете вечно прикрывать меня, даже если бросите на это дело половину сингапурской полиции; я же на заключительном этапе собираюсь играть в открытую, какую бы форму это не приняло, да в любом случае они могут снять меня снайперской винтовкой, если им не удастся подобраться ко мне поближе.
Таких ситуаций раньше не возникало: оперативник всегда был в относительной безопасности, в поле его вел непосредственный руководитель, контролировал Лондон, у него были свои определенные пределы, в которых он и действовал, сводя опасность к минимуму; и в этих пределах он и старался выполнять свое задание.
— Мы исходим только из одних предположении, — сказал Ломан. — Мы предполагаем, что, когда сообщат о приземлении груза, она оставит свой дом на Сайбу-стрит и направится в аэропорт, уверенная, что во время ее отсутствия вами займутся ее головорезы.
— Логично, — согласился я. — Мы не собираемся действовать очертя голову.
— Согласен. Но в вашем распоряжении будет всего лишь пять минут.
— Временной промежуток важен, но не настолько. Если она не узнает о потере “Рогаток” прежде, чем я сообщу ей это, у нас появятся кое-какие шансы.
Он не ответил.
Зашуршала бумага, и я увидел, что Кэти разворачивает сандвичи, предлагая их нам. Флуд подошел помочь ей. Он оставался невозмутимым, словно ничего не слышал или его это не касалось, но, конечно, он усек все. Ведь если что, ему завершать операцию.
— Как вы оцениваете свои шансы, Квиллер? Ломан уставился на меня своими рыбьими бесцветными глазами.
— Видите ли, если я начну подсчитывать процентное содержание жизни и смерти, то, боюсь, потеряю уверенность в себе. Дело в следующем: миссия еще не завершена, и единственный способ, которым я могу закончить задание, — личная встреча с Шодой.
Снова молчание…
Господи, как я ненавижу ждать.
Воздух душный, как в парилке, поскольку кондиционера не было, но меня от холода пробирала дрожь.
“Они правы. Ты не должен идти на такой риск.”
Но не ты ли положил ему начало?
На заключительном этапе все зависит от нервов. Все нормально, не обращай на них внимания.
“Уж ты-то должен знать, сколько у тебя шансов.”
Да заткнись ты.
Наконец Ломан произнес:
— Думаю, решать тут надо мистеру Кродеру.
— Если только не потребуется целый день, чтобы найти его.
— Он все время на связи. — Ломан встал, опять уделив пристальное внимание своим туфлям. — Хотите сами переговорить с ним или доверите мне?
Я подумал, что сие предложение довольно любезно с его стороны. Высшие чины из Лондона в нормальных условиях обычно предпочитают не выходить на прямой контакт с хорьком в поле, не говоря уж об участии в выработке решений.
— Дайте мне прямую связь с ним, — сказал я. Когда я лавировал между стульями и столиками, направляясь к телефону, меня охватило чувство полной убежденности, что мне предстоит совершить нечто потрясающее, и мрачной уверенности, что меня ждет день, когда риск в последний раз сыграет мне на руку.
— Да?
— “Красный Лотус”, оперативный работник. Я поведал ему о своем замысле, а он попросил меня повторить еще раз, что я и сделал. Он отказал.
— Сэр, разрешите мне действовать именно так. Если не повезет, вы всего лишь потеряете оперативника, а не провалите задание. Тот, кто меня заменит, полностью в курсе дела и готов приступить к действиям, — настаивал я.
— Он не готов.
Я представил Кродера, его худое лицо, словно вырубленное из кремня; в черных глазах не отражается ровным счетом ничего, кроме телефона, трубку которого он держит в своей металлической руке.
— Но он готов занять мое место, сэр. Никаких имен.
— Да, но в соответствии с информацией, имеющейся в моем распоряжении, в данных обстоятельствах заменить вас невозможно. Вы представляете собой особый случай в силу того влияния, которое оказываете на противную сторону.
— В этом-то и состоит суть моего замысла. Думаю, он достаточно продуман, чтобы сломить ее. Поймите, это не жест отчаяния. Я тщательно все обдумал. И вам известен мой послужной список, сэр.
Оставалось лишь ждать.
Дело в том, что все это было внове. Если бы я сказал, что собираюсь проникнуть в сеть операции КГБ, взорвать пропускной пункт или перетащить через границу высокопоставленного перебежчика, то он дал бы мне “добро”. Но в завершающей фазе операции “Красный Лотус” возник непривычный экзотический элемент — вуду.
— Скажите вашему контролю, что я хочу переговорить с ним.
Подозвав Ломана, я оставил его наедине с телефоном, вернулся в салон и остался стоять у окна, сложив на груди руки и чувствуя, как напряжены у меня нервы, потому что, если Кродер скажет “нет”, я впустую потеряю день, а потом маленький неприметный чиновник в отделе кадров возьмет ручку и впишет в пустую графу в отчете о ходе операции: “Задание не выполнено”, а если Кродер даст согласие, мне придется встретиться с Шодой, когда у меня не будет за спиной ни прикрытия, ни поддержки, и Бог знает, чем там все кончится.
Я слышал, как Флуд что-то тихонько насвистывал сквозь зубы. Где-то за спиной у меня сидела Кэти; я не знал, чем она занята, но чувствовал ее напряжение. Пепперидж стоял, засунув руки в карманы и свесив голову;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Ломан по-прежнему не отвечал. Думаю, он просто упрямился, так что продолжал нажимать на него, учитывая, что если я скажу что-то не то, он тут же начнет ко мне придираться. Но все было в порядке; в этом и заключались его обязанности. Так что я продолжал давить на него.
— Я не сомневаюсь в двух вещах. Как только ода двинется, я тоже снимусь с места, или мы с ней разминемся. И встреча наша должна произойти в каком-то изолированном месте, чтобы уберечь окружающих.
Ломан по-прежнему молчал. Ситуация не нравилась ему еще больше, чем Пеппериджу. Несколько ранее Пепперидж, держа меня за руку, тихо сказал мне об этом.
— Ты все время ходишь по краю, но сейчас уж… Я ответил, что мне ничего больше не остается делать. И наконец Ломан подал голос:
— Очень хорошо. — Он сидел в кресле-качалке, свесив кисти с подлокотников, и внимательно рассматривал сдвинутые носки своих туфель. — Но, конечно, у меня есть серьезные оговорки. — Он вскинул голову, переведя взгляд с носков туфель на меня, и я понял, о чем он сейчас думает: передо мной человек, который вдет к гибели.
— Если вы не в состоянии как можно быстрее принять решение, — сказал я ему, — то обрисую, в каком мы положении. “Рогаток” пока у нее нет, но пока она жива и не отказалась от своей цели. Вы не можете вечно прикрывать меня, даже если бросите на это дело половину сингапурской полиции; я же на заключительном этапе собираюсь играть в открытую, какую бы форму это не приняло, да в любом случае они могут снять меня снайперской винтовкой, если им не удастся подобраться ко мне поближе.
Таких ситуаций раньше не возникало: оперативник всегда был в относительной безопасности, в поле его вел непосредственный руководитель, контролировал Лондон, у него были свои определенные пределы, в которых он и действовал, сводя опасность к минимуму; и в этих пределах он и старался выполнять свое задание.
— Мы исходим только из одних предположении, — сказал Ломан. — Мы предполагаем, что, когда сообщат о приземлении груза, она оставит свой дом на Сайбу-стрит и направится в аэропорт, уверенная, что во время ее отсутствия вами займутся ее головорезы.
— Логично, — согласился я. — Мы не собираемся действовать очертя голову.
— Согласен. Но в вашем распоряжении будет всего лишь пять минут.
— Временной промежуток важен, но не настолько. Если она не узнает о потере “Рогаток” прежде, чем я сообщу ей это, у нас появятся кое-какие шансы.
Он не ответил.
Зашуршала бумага, и я увидел, что Кэти разворачивает сандвичи, предлагая их нам. Флуд подошел помочь ей. Он оставался невозмутимым, словно ничего не слышал или его это не касалось, но, конечно, он усек все. Ведь если что, ему завершать операцию.
— Как вы оцениваете свои шансы, Квиллер? Ломан уставился на меня своими рыбьими бесцветными глазами.
— Видите ли, если я начну подсчитывать процентное содержание жизни и смерти, то, боюсь, потеряю уверенность в себе. Дело в следующем: миссия еще не завершена, и единственный способ, которым я могу закончить задание, — личная встреча с Шодой.
Снова молчание…
Господи, как я ненавижу ждать.
Воздух душный, как в парилке, поскольку кондиционера не было, но меня от холода пробирала дрожь.
“Они правы. Ты не должен идти на такой риск.”
Но не ты ли положил ему начало?
На заключительном этапе все зависит от нервов. Все нормально, не обращай на них внимания.
“Уж ты-то должен знать, сколько у тебя шансов.”
Да заткнись ты.
Наконец Ломан произнес:
— Думаю, решать тут надо мистеру Кродеру.
— Если только не потребуется целый день, чтобы найти его.
— Он все время на связи. — Ломан встал, опять уделив пристальное внимание своим туфлям. — Хотите сами переговорить с ним или доверите мне?
Я подумал, что сие предложение довольно любезно с его стороны. Высшие чины из Лондона в нормальных условиях обычно предпочитают не выходить на прямой контакт с хорьком в поле, не говоря уж об участии в выработке решений.
— Дайте мне прямую связь с ним, — сказал я. Когда я лавировал между стульями и столиками, направляясь к телефону, меня охватило чувство полной убежденности, что мне предстоит совершить нечто потрясающее, и мрачной уверенности, что меня ждет день, когда риск в последний раз сыграет мне на руку.
— Да?
— “Красный Лотус”, оперативный работник. Я поведал ему о своем замысле, а он попросил меня повторить еще раз, что я и сделал. Он отказал.
— Сэр, разрешите мне действовать именно так. Если не повезет, вы всего лишь потеряете оперативника, а не провалите задание. Тот, кто меня заменит, полностью в курсе дела и готов приступить к действиям, — настаивал я.
— Он не готов.
Я представил Кродера, его худое лицо, словно вырубленное из кремня; в черных глазах не отражается ровным счетом ничего, кроме телефона, трубку которого он держит в своей металлической руке.
— Но он готов занять мое место, сэр. Никаких имен.
— Да, но в соответствии с информацией, имеющейся в моем распоряжении, в данных обстоятельствах заменить вас невозможно. Вы представляете собой особый случай в силу того влияния, которое оказываете на противную сторону.
— В этом-то и состоит суть моего замысла. Думаю, он достаточно продуман, чтобы сломить ее. Поймите, это не жест отчаяния. Я тщательно все обдумал. И вам известен мой послужной список, сэр.
Оставалось лишь ждать.
Дело в том, что все это было внове. Если бы я сказал, что собираюсь проникнуть в сеть операции КГБ, взорвать пропускной пункт или перетащить через границу высокопоставленного перебежчика, то он дал бы мне “добро”. Но в завершающей фазе операции “Красный Лотус” возник непривычный экзотический элемент — вуду.
— Скажите вашему контролю, что я хочу переговорить с ним.
Подозвав Ломана, я оставил его наедине с телефоном, вернулся в салон и остался стоять у окна, сложив на груди руки и чувствуя, как напряжены у меня нервы, потому что, если Кродер скажет “нет”, я впустую потеряю день, а потом маленький неприметный чиновник в отделе кадров возьмет ручку и впишет в пустую графу в отчете о ходе операции: “Задание не выполнено”, а если Кродер даст согласие, мне придется встретиться с Шодой, когда у меня не будет за спиной ни прикрытия, ни поддержки, и Бог знает, чем там все кончится.
Я слышал, как Флуд что-то тихонько насвистывал сквозь зубы. Где-то за спиной у меня сидела Кэти; я не знал, чем она занята, но чувствовал ее напряжение. Пепперидж стоял, засунув руки в карманы и свесив голову;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86