– И я скажу тебе, Нанехак, что настоящие большевики никогда не врут! – Эти слова Ушаков произнес твердо и решительно. Заметив испуг в глазах женщины, он добавил уже помягче: – Когда ты сама станешь большевиком, ты будешь говорить только правду.
– Я и так говорю только правду, – сердито ответила Нанехак.
После этого разговора Ушаков стал поосторожнее в своих рассказах и, если и говорил о чем-то необыкновенном, что могло вызвать сомнения, старался объяснять как можно подробнее и убедительнее.
Дом рос день ото дня, принимая очертания необычного жилища, поднявшегося среди темных, приземистых яранг. Правда, яранга Павлова со школьной пристройкой была как бы промежуточным звеном, а дом Апара – уже заметным шагом вперед.
Всего лишь день понадобился Скурихину, чтобы сложить печку с плитой и вывести наружу трубу.
Первый огонь в новой печке разжигал сам печник. Зрителей собралось много, и все внимательно следили, как Скурихин сначала сложил кучу сухих щепок, поверх добавил несколько довольно толстых поленьев, которые увенчал кусками блестящего каменного угля. Только после этого он зажег спичку и поднес ее к лежащим в самом низу стружкам. Огонь быстро побежал, лизнул щепки, затрещал, добрался до угля. Скурихин закрыл дверцу. Снаружи раздался крик:
– Дым есть!
– Ну и ладно, – с удовлетворением произнес Скурихин, вытирая руки о колени. – Раз дым есть, значит, печка родилась, с чем и поздравляю хозяев!
Однако новоселье немного задержалось, ведь в доме еще не было мебели. Надо было сколотить кровать-лежанку, спальное место для Георгия, пару табуреток и стол. Все эти веши делали сообща, и, когда летнее время перевалило в зенит и на обширных птичьих пастбищах Тундры Академии вылупились гусята, семья Апара торжественно отметила новоселье.
Накануне назначенного дня хозяин развесил снаружи, в укромных, скрытых местах свои амулеты-охранители, которые должны оберегать от всяких бед не только само жилите, но и его обитателей. Он щедро намазал их жиром и кровью убитого недавно моржа. Старое жилище разобрали, увязали шкуры и сложили на высокие подставки, рядом с байдарой.
Ушаков подарил семье Апара полный комплект постельного белья и два одеяла. Жена Скурихина сшила подушки и набила их гагачьими перьями, собранными на весенних гнездовьях, а докторша показала Нанехак, как стелить постель.
Сестра Таслехак, уже несколько лет прожившая с русским, отогнула одеяло, покрывавшее постель, и спросила:
– Неужто будете спать на такой белизне?
– Не знаю, – нерешительно ответила Нанехак. – А разве у вас нет такой постели?
– Нет, – сказала Таслехак, – мы со Старцевым спим на оленьей шкуре, как все.
Нанехак и сама это знала и спросила сестру просто так, от растерянности. Она опасалась, что такой крутой поворот в их образе жизни может вызвать осуждение соплеменников. Как-никак, а это в какой-то мере отказ от своего, исконного, привычного.
Подарков нанесли множество, и новоселы устроили большое чаепитие в своем новом жилище. Не всем гостям удалось разместиться за столом, и многие устроились на полу. А посуду пришлось заимствовать в деревянном доме.
Ушаков принес бутылку красного вина, и старшие мужчины пригубили, поздравляя Нанехак, Апара и Георгия с переездом в новое жилище.
– Дорогие мои друзья, – сказал Ушаков. – Конечно, этот дом только первый шаг. Пройдет совсем немного времени, и эскимосский народ навсегда распрощается со своим древним жилищем. Давайте не будем его ругать: оно хорошо служило людям на протяжении многих лет, защищало от холода, охраняло от пурги и долгих осенних дождей. Но меняется жизнь, значит, многое должно измениться и в жизни северного человека. Так уж повелось, что кто-то всегда идет первым. В этом деле у нас первыми прекрасная семья – Апар, Нанехак и мой маленький тезка Георгий. Пусть они будут счастливы в своем доме!
Когда разошлись гости и угомонился растревоженный новой обстановкой Георгий, в доме стало необычно тихо.
Печка хорошо протопилась, и в помещении было так тепло, что пришлось открыть форточку. Стоял полярный день, и в комнате было светло.
Нанехак убрала посуду, вытерла чистым полотенцем чайные чашки, смочив его под жестяным умывальником. Апар сидел на полу под окном, поджав под себя ноги, и курил.
Закончив все дела, Нанехак подошла к постели, откинула одеяло.
– Будем ложиться? – спросила она.
– Надо бы, – нерешительно ответил Апар.
Поколебавшись, Нанехак тихо сказала:
– Может, все-таки эту белую ткань снимем? Смотри, матрас такой чистый, новенький, зачем его покрывать материей да еще белой? Из этих полотнищ можно сшить две камлейки для сына.
– Ладно, снимай! – махнул рукой Апар.
Обрадованная Нанехак сняла простыни, аккуратно свернула их и спрятала. Постояла возле кровати и стала медленно раздеваться.
– А почему ты не раздеваешься? – спросила она Апара.
– Пойду посмотрю, как собаки, – ответил тот и вышел из домика.
Нанехак улеглась на непривычное ложе, вытянулась и закрыла глаза. Но мысль о том, что она лежит высоко от пола, тревожила ее.
Пришел Апар. Он склонился к кровати и зачем-то провел рукой по оставленному для него месту.
– Ну как? – спросил он Нанехак.
– Лежу… Но все время думаю, что высоко…
– Знаешь, Нана, – сказал вдруг Апар. – Давай-ка сегодня поспим на полу! Чего нам мучиться на кровати? Ведь от страха так и не заснешь всю ночь!
– Верно! – обрадовалась Нанехак, соскочила с кровати и быстро соорудила другую постель – прямо на полу, головами к двери. В пологе так и спят – головой ко входу. И когда становится душно, стоит только приподнять меховую занавесь, можешь высунуть голову и дышать сколько угодно свежим воздухом.
Постель была хорошая, но головы теперь тонули в мягких подушках. Это так неудобно по сравнению с отполированным бревном-изголовьем!
Нанехак и Апар ворочались на неудобной постели, толкая друг друга, пока Апар не сказал:
– Я принесу старое бревно-изголовье.
– Неси! – согласилась Нанехак и закинула мягкие подушки на кровать.
Но когда новоселы наконец улеглись, Нанехак все же еще раз пришлось вставать, чтобы занавесить окна: свет бил прямо в глаза. Этого в яранге нет. Там в полярный день, когда не горит жирник, так же темно, как и в полярную ночь, потому что в меховом пологе никаких окон нет.
И даже после этого Апар и Нанехак не могли сразу уснуть.
– Все-таки без полога плохо, – вздыхал Апар. – Некуда голову высунуть.
– Это верно, – согласилась Нанехак и, помолчав, сказала: – А зачем нам сразу отказываться от полога? Пусть три стены остаются деревянными, а вот эту, переднюю, можно заменить меховым пологом. И будет у нас и яранга, и дом.
Она прислушалась и с удивлением произнесла:
– А Георгий спит так, будто всю жизнь только и спал на кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85