Стоило лишь коснуться молочной белизны одной из стен этого туннеля и тело было бы втянуто туда и разрушено, равномерно рассеявшись по всей Вселенной.
Сила, которая была невидима, но очень могуча, теперь исходила от него – подобно жару огня; она бросала вызов самим своим существованием и пыталась подчинить окружающих Блейза.
Большинство людей на десяти Молодых Мирах смотрели на него и слушали его так, как будто он был в каком-то смысле сверхчеловеком. Они внимали голосу того, кто пошлет их умереть и при необходимости уничтожить тот материнский мир, который, как они теперь верили, никогда не оставлял древнее желание завоевать и поработить их – Землю, поддерживаемую черной магией Абсолютной Энциклопедии и управляемую злым сверхдемоном по имени Хэл Мэйн.
Хэл попробовал собрать внутреннюю силу, чтобы противостоять Блейзу, но не находил ее в себе. Он не был напуган нынешней силой Блейза и не сомневался, что собственный разум, воля и воображение не слабее, чем у Иного. Но он не мог ощутить в себе подобную силу противостояния другому. Если он и обладал ею вообще, она была чем-то совершенно другим – хотя он и стоял напротив Блейза, как равной силы шахматная фигура на доске Истории.
В то же самое время он был благодарен, что не встретился с Блейзом, вот так излучающим мощь и уверенность, пару месяцев назад в Абсолютной Энциклопедии, когда он, Хэл, находился в самом глубоком упадке. Или даже, что эта встреча не произошла перед внезапной вспышкой откровения, которое пришло этим утром, когда солнце поднялось выше гор и капля росы взорвалась светом.
А теперь он смотрел на Блейза с точки зрения вечности и нашел, что то, чем обладает другой, бесконечно мало и преходяще в сравнении с той минутой.
– Что привело тебя? – спросил Хэл. – Ты же не можешь и в самом деле ожидать, что я как-то изменю свою позицию?
– Возможно, и нет. – Теперь от Блейза исходил не напор личной силы, а теплота. Он мог быть обаятельным и знал это; почти все его подобные качества были обязаны своим существованием гипнозу и другим методам, развитым теми же самыми экзотами, которых Блейз теперь пытался уничтожить.
– Возможно, и нет, – сказал он снова, – но я всегда верил, что ты в состоянии прислушаться к разумным доводам, и у меня есть для тебя предложение.
– Предложение?
– Да. Только позволь мне сначала кое-что разъяснить? Ты никогда не простишь мне гибель своих наставников.
Хэл покачал головой.
– Дело теперь не в прощении. Однако в то время их убийство подействовало на меня так же, как и другая, более ранняя смерть. Тогда я настолько же хотел уничтожить тебя, насколько и того – кто бы он ни был – кто отвечал за ту предыдущую смерть. И только когда мне пришлось пережить подобную потерю во второй раз, по твоей вине, я начал понимать, что возмездие не ответ. Но это ничего не меняет в том, что касается нас с тобой.
Хэл увидел, как глаза Блейза слегка сузились при упоминании о более ранней потере, и почувствовал легкое раздражение – возможно, он таким образом выдал себя острому разуму Иного.
Никто не мог соперничать с Блейзом в умении уловить и использовать неосторожную обмолвку. Но потом раздражение испарилось. Не было никакого способа – даже с помощью развитым Блейзом собственным эквивалентом интуитивной логики – проследить существование Хэла назад, к жизни Донала Грима.
– Более ранняя утрата? – мягким эхом отозвался теперь Блейз.
– Как я и говорил, теперь это не имеет значения, – ответил Хэл. – А что относительно моих наставников?
– Один был дорсайцем. Он наверняка ознакомил тебя с фактами военной истории за все времена существования цивилизации?
Хэл кивнул.
– Он когда-либо упоминал человека, который жил в четырнадцатом столетии, одного из первых наемных военачальников, которых итальянцы назвали кондотьерами – по имени сэр Джон Хоквуд….
Хэл внутренне вздрогнул, хотя и сохранил на лице спокойствие. Какая черная магия заставила Блейза произнести именно это имя? Потом он взял себя в руки. Их умы по необходимости шли параллельными путями к общей цели. И не настолько невероятным, как казалось, могло быть то, что оба они заинтересовались одной и той же исторической фигурой. И то, что Блейз упомянул о ней теперь, могло совершенно ничего не значить. Кроме того, у Блейза была склонность идти извилистыми путями. Он едва ли сразу сообщил о главной цели своего визита. Лучше всего подождать и посмотреть, что же стоит за упоминанием этого имени.
– О, да, – ответил Хэл.
– Я так и думал, – усмехнулся Блейз. – Он ведь был кем-то вроде средневекового Клетуса Грима, не так ли?
– Полагаю. Можно сказать и так. И что же?
– Имеется связанная с ним история – по сути, что-то вроде ядовитой сплетни; и важна она только потому, что ее повторяли и ей верили некоторые люди, кому следовало бы проявить больше здравого смысла – даже после нескольких сотен лет. Я лишь задавался вопросом, знал ли о ней ты – о том, как он якобы обнаружил, что двое из его солдат ссорятся из-за монахини, которую они захватили…
– …и он разрубил ее пополам, а потом заявил, что теперь каждому из них досталась своя часть? – продолжил Хэл. – Да, мне известна эта лживая история!
– Я не могу ее понять. – Тон Блейза был едва ли не задумчивым. – Это физически невозможно, что же этот Хоквуд аккуратно разрубил жертву поперек пояса одним взмахом меча, затем, обратившись к двум солдатам, произнес свою единственную фразу и ушел прочь? Ни один из тех, кто повторил эту историю, наверняка не имел дела со скотом в пищу. А я сталкивался с этим подростком на Гармонии и не верю в то, что можно вот так, одним ударом меча четырнадцатого столетия разрубить сразу столько плоти и костей. Даже если жертва помогала как могла, каким-то чудесным образом оставаясь стоять на ногах, не двигаясь с места, пока он не закончит, а солдаты наблюдали за этим, застыв на месте с раскрытыми ртами, это просто невозможно. В действительности потребовалось никак не меньше нескольких минут.
– Больше чем несколько минут, – сказал Хэл, – притом, что сталь в то время была довольно мягкой и меч должен был затупиться после прошедшего боя. Только самые худшие из пьяных и обезумевших от крови после взятия города или замка солдат могли бы решиться на подобную выходку. Случай абсолютно нереальный.
Блейз смотрел на него с легкой улыбкой.
– Нереальный?
– Да, – ответил Хэл. Знания, накопленные в Абсолютной Энциклопедии, приходили ему на память. – Хоквуда не напрасно назвали первым современным генералом. Он был наиболее деловым человеком из ранних кондотьеров. Он знал людей, против которых он сражался, и не исключал такой возможности, что за них он будет сражаться завтра. Так что он всегда делал так, чтобы его солдаты никогда не оскорбляли чувства местного гражданского населения – кроме как в условиях открытой войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Сила, которая была невидима, но очень могуча, теперь исходила от него – подобно жару огня; она бросала вызов самим своим существованием и пыталась подчинить окружающих Блейза.
Большинство людей на десяти Молодых Мирах смотрели на него и слушали его так, как будто он был в каком-то смысле сверхчеловеком. Они внимали голосу того, кто пошлет их умереть и при необходимости уничтожить тот материнский мир, который, как они теперь верили, никогда не оставлял древнее желание завоевать и поработить их – Землю, поддерживаемую черной магией Абсолютной Энциклопедии и управляемую злым сверхдемоном по имени Хэл Мэйн.
Хэл попробовал собрать внутреннюю силу, чтобы противостоять Блейзу, но не находил ее в себе. Он не был напуган нынешней силой Блейза и не сомневался, что собственный разум, воля и воображение не слабее, чем у Иного. Но он не мог ощутить в себе подобную силу противостояния другому. Если он и обладал ею вообще, она была чем-то совершенно другим – хотя он и стоял напротив Блейза, как равной силы шахматная фигура на доске Истории.
В то же самое время он был благодарен, что не встретился с Блейзом, вот так излучающим мощь и уверенность, пару месяцев назад в Абсолютной Энциклопедии, когда он, Хэл, находился в самом глубоком упадке. Или даже, что эта встреча не произошла перед внезапной вспышкой откровения, которое пришло этим утром, когда солнце поднялось выше гор и капля росы взорвалась светом.
А теперь он смотрел на Блейза с точки зрения вечности и нашел, что то, чем обладает другой, бесконечно мало и преходяще в сравнении с той минутой.
– Что привело тебя? – спросил Хэл. – Ты же не можешь и в самом деле ожидать, что я как-то изменю свою позицию?
– Возможно, и нет. – Теперь от Блейза исходил не напор личной силы, а теплота. Он мог быть обаятельным и знал это; почти все его подобные качества были обязаны своим существованием гипнозу и другим методам, развитым теми же самыми экзотами, которых Блейз теперь пытался уничтожить.
– Возможно, и нет, – сказал он снова, – но я всегда верил, что ты в состоянии прислушаться к разумным доводам, и у меня есть для тебя предложение.
– Предложение?
– Да. Только позволь мне сначала кое-что разъяснить? Ты никогда не простишь мне гибель своих наставников.
Хэл покачал головой.
– Дело теперь не в прощении. Однако в то время их убийство подействовало на меня так же, как и другая, более ранняя смерть. Тогда я настолько же хотел уничтожить тебя, насколько и того – кто бы он ни был – кто отвечал за ту предыдущую смерть. И только когда мне пришлось пережить подобную потерю во второй раз, по твоей вине, я начал понимать, что возмездие не ответ. Но это ничего не меняет в том, что касается нас с тобой.
Хэл увидел, как глаза Блейза слегка сузились при упоминании о более ранней потере, и почувствовал легкое раздражение – возможно, он таким образом выдал себя острому разуму Иного.
Никто не мог соперничать с Блейзом в умении уловить и использовать неосторожную обмолвку. Но потом раздражение испарилось. Не было никакого способа – даже с помощью развитым Блейзом собственным эквивалентом интуитивной логики – проследить существование Хэла назад, к жизни Донала Грима.
– Более ранняя утрата? – мягким эхом отозвался теперь Блейз.
– Как я и говорил, теперь это не имеет значения, – ответил Хэл. – А что относительно моих наставников?
– Один был дорсайцем. Он наверняка ознакомил тебя с фактами военной истории за все времена существования цивилизации?
Хэл кивнул.
– Он когда-либо упоминал человека, который жил в четырнадцатом столетии, одного из первых наемных военачальников, которых итальянцы назвали кондотьерами – по имени сэр Джон Хоквуд….
Хэл внутренне вздрогнул, хотя и сохранил на лице спокойствие. Какая черная магия заставила Блейза произнести именно это имя? Потом он взял себя в руки. Их умы по необходимости шли параллельными путями к общей цели. И не настолько невероятным, как казалось, могло быть то, что оба они заинтересовались одной и той же исторической фигурой. И то, что Блейз упомянул о ней теперь, могло совершенно ничего не значить. Кроме того, у Блейза была склонность идти извилистыми путями. Он едва ли сразу сообщил о главной цели своего визита. Лучше всего подождать и посмотреть, что же стоит за упоминанием этого имени.
– О, да, – ответил Хэл.
– Я так и думал, – усмехнулся Блейз. – Он ведь был кем-то вроде средневекового Клетуса Грима, не так ли?
– Полагаю. Можно сказать и так. И что же?
– Имеется связанная с ним история – по сути, что-то вроде ядовитой сплетни; и важна она только потому, что ее повторяли и ей верили некоторые люди, кому следовало бы проявить больше здравого смысла – даже после нескольких сотен лет. Я лишь задавался вопросом, знал ли о ней ты – о том, как он якобы обнаружил, что двое из его солдат ссорятся из-за монахини, которую они захватили…
– …и он разрубил ее пополам, а потом заявил, что теперь каждому из них досталась своя часть? – продолжил Хэл. – Да, мне известна эта лживая история!
– Я не могу ее понять. – Тон Блейза был едва ли не задумчивым. – Это физически невозможно, что же этот Хоквуд аккуратно разрубил жертву поперек пояса одним взмахом меча, затем, обратившись к двум солдатам, произнес свою единственную фразу и ушел прочь? Ни один из тех, кто повторил эту историю, наверняка не имел дела со скотом в пищу. А я сталкивался с этим подростком на Гармонии и не верю в то, что можно вот так, одним ударом меча четырнадцатого столетия разрубить сразу столько плоти и костей. Даже если жертва помогала как могла, каким-то чудесным образом оставаясь стоять на ногах, не двигаясь с места, пока он не закончит, а солдаты наблюдали за этим, застыв на месте с раскрытыми ртами, это просто невозможно. В действительности потребовалось никак не меньше нескольких минут.
– Больше чем несколько минут, – сказал Хэл, – притом, что сталь в то время была довольно мягкой и меч должен был затупиться после прошедшего боя. Только самые худшие из пьяных и обезумевших от крови после взятия города или замка солдат могли бы решиться на подобную выходку. Случай абсолютно нереальный.
Блейз смотрел на него с легкой улыбкой.
– Нереальный?
– Да, – ответил Хэл. Знания, накопленные в Абсолютной Энциклопедии, приходили ему на память. – Хоквуда не напрасно назвали первым современным генералом. Он был наиболее деловым человеком из ранних кондотьеров. Он знал людей, против которых он сражался, и не исключал такой возможности, что за них он будет сражаться завтра. Так что он всегда делал так, чтобы его солдаты никогда не оскорбляли чувства местного гражданского населения – кроме как в условиях открытой войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102