Этот город поражает своим богатством. Мы уже нашли и ткани, и резные изделия, и украшения из бирюзы, и каменных идолов, и изделия из буйволовой кости, и молитвенные жезлы, и палитры. И даже маски, связанные с ранним культом Качины. И все – в удивительной сохранности.
Годдар молчал. Теперь из динамиков отчетливо доносилось его покашливание.
– Нора, у меня нет слов… – произнес он наконец. – Скажите, а где моя дочь? Она рядом?
– Да, конечно.
Нора вручили микрофон девушке.
– Слоан? – долетел голос из Санта-Фе.
– Да, папа.
– Я ушам своим не верю. Неужели это правда?
– Мисс Келли ничего не преувеличила. Ни на йоту. Это величайшее археологическое открытие с тех пор, как Симпсон обнаружил каньон Чако.
– Ты не слишком высоко хватила?
Слоан не ответила.
– А какие у вас планы? – задал очередной вопрос профессор. – Как будете проводить исследование?
– Мы решили оставить все в неприкосновенности, за исключением мусорных ям, – ответила Слоан. – Если заниматься только замерами и составлением описей, работы хватит на год. Послезавтра планируем войти в Великую киву.
– Слоан, послушай меня внимательно. Вы должны быть предельно осторожны. Впоследствии весь научный мир будет обсуждать каждый ваш шаг, выискивать просчеты, которые уже невозможно исправить, и задним числом упрекать вас за эти просчеты. Все ваши действия окажутся предметом критического анализа бесчисленных экспертов. Ты сама понимаешь, какую бурю зависти и недоброжелательства неизбежно возбудит столь грандиозное открытие. Для многих ваших коллег каждая ваша ошибка станет источником злорадства. Ты отдаешь себе в этом отчет?
– Конечно, папа. – Слоан вернула микрофон.
Во взгляде ее Нора уловила тень досады, пожалуй, даже обиды.
– Так что в данных обстоятельствах никакая осторожность не может быть лишней, – продолжал Годдар. – Втолкуй это всем своим товарищам. И в первую очередь мисс Келли.
– Я все поняла, доктор Годдар, – откликнулась Нора.
– Величайшее открытие со времен каньона Чако, – произнес профессор и вновь погрузился в молчание, нарушаемое лишь треском и шипением электричества.
– Доктор Годдар, вы на связи? – спросила наконец Нора.
– На связи, – со смехом откликнулся председатель совета. – Вы решили, что я уснул? Нет, я бодрствую, хотя, признаюсь, мне кажется, что все это происходит во сне. Так и хочется ущипнуть себя за руку. Нора, то, что вы совершили… Восхищение, которое я испытываю, невозможно выразить словами. И этим открытием все мы обязаны вашему отцу.
– Спасибо, доктор Годдар. Спасибо за то, что поверили в меня.
– И, как выяснилось, не ошибся. Завтра выходите на связь в это же время. Возможно, вы сообщите мне более точные сведения о городе.
– Разумеется. До свидания, доктор Годдар.
Она передала микрофон Холройду, и тот выключил передатчик. Слоан, непривычно угрюмая, опять возилась со снаряжением.
– Что вас так расстроило? – спросила Нора.
– Ровным счетом ничего, – пожала плечами девушка. – Просто я в очередной раз убедилась, что отец считает меня недоумком. Он уверен, без его советов я просто пропаду. И даже на расстоянии в сотни миль он учит меня, как исследовать город, которого он в глаза не видел.
Она резко отвернулась, и Нора положила руку ей на плечо.
– Не принимайте это слишком близко к сердцу, Слоан. Ваш отец хотел предостеречь не только вас, но и меня. Уверена, он знает, что на вас можно положиться. Мы все это знаем.
Несколько секунд Слоан молча глядела на нее, потом взгляд ее посветлел и губы тронула привычная безмятежная улыбка.
– Спасибо, Нора, – тихо сказала она.
28
Скип остановился на вершине холма. Внезапно налетевшее облако пыли закружилось вокруг машины и развеялось в раскаленном воздухе. Стоял изнурительно жаркий июньский день, один из тех, что обычно предшествуют длительному периоду дождей. В небе над горами Джемес застыло одно-единственное перистое облако.
В какой-то момент ему ужасно захотелось бросить все к чертовой матери и вернуться в город. Бедняка Фарбер так и не появился, и в глубине души Скип корил себя за разгильдяйство. Минувшей ночью, когда он, не в силах уснуть, ворочался с боку на бок, его вдруг озарила идея. Все просто – в какой-то мере искупить вину можно, взяв на попечение пса Терезы, Тедди. В конце концов, Терезу убили на их старом ранчо. И уж конечно, Норе, ее соседке и подруге детства, сам бог велел позаботиться об осиротевшей собаке.
Однако идея, ночью казавшаяся превосходной, днем быстро утратила всю привлекательность. Лейтенант Мартинес недвусмысленно дал понять, что расследование продолжается и Скипу не следует приближаться к заброшенному дому даже на пушечный выстрел. Впрочем, он собирался не туда, а на ранчо Гонзалесов. И все же, по его разумению, подобный визит все равно мог повлечь за собой целую кучу неприятностей.
Скип включил зажигание, отпустил педаль тормоза и направил свою развалюху по дороге, ведущей вниз с холма. Миновав собственное старое ранчо, он двинулся к дому Терезы.
Длинное приземистое сооружение погрузилось в безмолвие. Вокруг не раздавалось ни единого звука. А скотины-то нет, отметил он про себя. Возможно, тот, кто ее забрал, забрал и пса. Но все же надо заглянуть и удостовериться.
Не выключая мотор, а также оставив дверцу машины нараспашку, Скип приблизился к дому и несколько раз окликнул собаку по имени. В ответ – ни звука.
Он подошел к облезлой, во многих местах заклеенной изолентой входной двери. Та оказалась запертой. Скип уже поднял руку, собираясь постучать, однако спохватился и вновь гаркнул во всю глотку:
– Тедди! Тедди! Ты где, старина?
И вновь молчание.
Скип взглянул в сторону собственного ранчо «Лас Табрильяс». Может, собака с тоски ушла отсюда и забрела в их старый дом? Он уже сделал несколько шагов по знакомой тропе, но вдруг резко остановился. Рука его скользнула за пояс и ощупала рукоять отцовского револьвера. Тяжелый и неуклюжий, при выстреле он грохотал, как гаубица. Однако вполне годился для обороны от неведомых врагов. Правда, Скип стрелял из него всего единожды и в тот раз едва не лишился руки. И в ушах у него потом два дня звенело. И все же прикосновение к ребристой стальной рукояти вселило в него уверенность. Он продолжил путь.
– Эй, Тедди, отзовись, дурачина!
Обойдя старый дом сзади, Скип поднялся на крыльцо, миновал зияющий дверной проем и вошел внутрь. На кухне царил жуткий кавардак, многие половицы оказались сорваны, в стенах темнели дыры, похожие на глазницы скелета. В дальнем конце комнаты он заметил желтую ленточку, преградившую путь в гостиную. Такими ленточками обычно пользуются копы, обнося место преступления. Скип сделал несколько шагов, стараясь не наступать на засохшие кровавые следы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Годдар молчал. Теперь из динамиков отчетливо доносилось его покашливание.
– Нора, у меня нет слов… – произнес он наконец. – Скажите, а где моя дочь? Она рядом?
– Да, конечно.
Нора вручили микрофон девушке.
– Слоан? – долетел голос из Санта-Фе.
– Да, папа.
– Я ушам своим не верю. Неужели это правда?
– Мисс Келли ничего не преувеличила. Ни на йоту. Это величайшее археологическое открытие с тех пор, как Симпсон обнаружил каньон Чако.
– Ты не слишком высоко хватила?
Слоан не ответила.
– А какие у вас планы? – задал очередной вопрос профессор. – Как будете проводить исследование?
– Мы решили оставить все в неприкосновенности, за исключением мусорных ям, – ответила Слоан. – Если заниматься только замерами и составлением описей, работы хватит на год. Послезавтра планируем войти в Великую киву.
– Слоан, послушай меня внимательно. Вы должны быть предельно осторожны. Впоследствии весь научный мир будет обсуждать каждый ваш шаг, выискивать просчеты, которые уже невозможно исправить, и задним числом упрекать вас за эти просчеты. Все ваши действия окажутся предметом критического анализа бесчисленных экспертов. Ты сама понимаешь, какую бурю зависти и недоброжелательства неизбежно возбудит столь грандиозное открытие. Для многих ваших коллег каждая ваша ошибка станет источником злорадства. Ты отдаешь себе в этом отчет?
– Конечно, папа. – Слоан вернула микрофон.
Во взгляде ее Нора уловила тень досады, пожалуй, даже обиды.
– Так что в данных обстоятельствах никакая осторожность не может быть лишней, – продолжал Годдар. – Втолкуй это всем своим товарищам. И в первую очередь мисс Келли.
– Я все поняла, доктор Годдар, – откликнулась Нора.
– Величайшее открытие со времен каньона Чако, – произнес профессор и вновь погрузился в молчание, нарушаемое лишь треском и шипением электричества.
– Доктор Годдар, вы на связи? – спросила наконец Нора.
– На связи, – со смехом откликнулся председатель совета. – Вы решили, что я уснул? Нет, я бодрствую, хотя, признаюсь, мне кажется, что все это происходит во сне. Так и хочется ущипнуть себя за руку. Нора, то, что вы совершили… Восхищение, которое я испытываю, невозможно выразить словами. И этим открытием все мы обязаны вашему отцу.
– Спасибо, доктор Годдар. Спасибо за то, что поверили в меня.
– И, как выяснилось, не ошибся. Завтра выходите на связь в это же время. Возможно, вы сообщите мне более точные сведения о городе.
– Разумеется. До свидания, доктор Годдар.
Она передала микрофон Холройду, и тот выключил передатчик. Слоан, непривычно угрюмая, опять возилась со снаряжением.
– Что вас так расстроило? – спросила Нора.
– Ровным счетом ничего, – пожала плечами девушка. – Просто я в очередной раз убедилась, что отец считает меня недоумком. Он уверен, без его советов я просто пропаду. И даже на расстоянии в сотни миль он учит меня, как исследовать город, которого он в глаза не видел.
Она резко отвернулась, и Нора положила руку ей на плечо.
– Не принимайте это слишком близко к сердцу, Слоан. Ваш отец хотел предостеречь не только вас, но и меня. Уверена, он знает, что на вас можно положиться. Мы все это знаем.
Несколько секунд Слоан молча глядела на нее, потом взгляд ее посветлел и губы тронула привычная безмятежная улыбка.
– Спасибо, Нора, – тихо сказала она.
28
Скип остановился на вершине холма. Внезапно налетевшее облако пыли закружилось вокруг машины и развеялось в раскаленном воздухе. Стоял изнурительно жаркий июньский день, один из тех, что обычно предшествуют длительному периоду дождей. В небе над горами Джемес застыло одно-единственное перистое облако.
В какой-то момент ему ужасно захотелось бросить все к чертовой матери и вернуться в город. Бедняка Фарбер так и не появился, и в глубине души Скип корил себя за разгильдяйство. Минувшей ночью, когда он, не в силах уснуть, ворочался с боку на бок, его вдруг озарила идея. Все просто – в какой-то мере искупить вину можно, взяв на попечение пса Терезы, Тедди. В конце концов, Терезу убили на их старом ранчо. И уж конечно, Норе, ее соседке и подруге детства, сам бог велел позаботиться об осиротевшей собаке.
Однако идея, ночью казавшаяся превосходной, днем быстро утратила всю привлекательность. Лейтенант Мартинес недвусмысленно дал понять, что расследование продолжается и Скипу не следует приближаться к заброшенному дому даже на пушечный выстрел. Впрочем, он собирался не туда, а на ранчо Гонзалесов. И все же, по его разумению, подобный визит все равно мог повлечь за собой целую кучу неприятностей.
Скип включил зажигание, отпустил педаль тормоза и направил свою развалюху по дороге, ведущей вниз с холма. Миновав собственное старое ранчо, он двинулся к дому Терезы.
Длинное приземистое сооружение погрузилось в безмолвие. Вокруг не раздавалось ни единого звука. А скотины-то нет, отметил он про себя. Возможно, тот, кто ее забрал, забрал и пса. Но все же надо заглянуть и удостовериться.
Не выключая мотор, а также оставив дверцу машины нараспашку, Скип приблизился к дому и несколько раз окликнул собаку по имени. В ответ – ни звука.
Он подошел к облезлой, во многих местах заклеенной изолентой входной двери. Та оказалась запертой. Скип уже поднял руку, собираясь постучать, однако спохватился и вновь гаркнул во всю глотку:
– Тедди! Тедди! Ты где, старина?
И вновь молчание.
Скип взглянул в сторону собственного ранчо «Лас Табрильяс». Может, собака с тоски ушла отсюда и забрела в их старый дом? Он уже сделал несколько шагов по знакомой тропе, но вдруг резко остановился. Рука его скользнула за пояс и ощупала рукоять отцовского револьвера. Тяжелый и неуклюжий, при выстреле он грохотал, как гаубица. Однако вполне годился для обороны от неведомых врагов. Правда, Скип стрелял из него всего единожды и в тот раз едва не лишился руки. И в ушах у него потом два дня звенело. И все же прикосновение к ребристой стальной рукояти вселило в него уверенность. Он продолжил путь.
– Эй, Тедди, отзовись, дурачина!
Обойдя старый дом сзади, Скип поднялся на крыльцо, миновал зияющий дверной проем и вошел внутрь. На кухне царил жуткий кавардак, многие половицы оказались сорваны, в стенах темнели дыры, похожие на глазницы скелета. В дальнем конце комнаты он заметил желтую ленточку, преградившую путь в гостиную. Такими ленточками обычно пользуются копы, обнося место преступления. Скип сделал несколько шагов, стараясь не наступать на засохшие кровавые следы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135