– Это хорошо.
Индеец откинулся назад, привалившись спиной к скале, и подложил под голову смуглую морщинистую руку. В молчании все трое наблюдали, как солнце опускается за горизонт и долину наполняют сумерки. Последние отблески заката угасли на вечернем небе. Бейудзин свернул сигарету и яростно задымил, неловко зажав ее между большим и указательным пальцами. Со стороны могло показаться, будто он курит в первый раз.
– Не хочу выглядеть назойливой, но все же я вынуждена вернуться к вопросу о наших убитых лошадях, – нарушила тишину Нора. – Если вы видели убийц, пожалуйста, скажите нам – кто это был? Возможно, они имеют что-то против наших исследований.
– Ваши исследования, – выпустив кольцо дыма, повторил индеец. – Вы ничего не рассказали мне о них.
Она колебалась. Судя по всему, Бейудзин считал рассказ об экспедиции платой, соразмерной его откровенности. Но гарантия того, что он действительно владеет какими-либо сведениями, способными помочь делу, совершенно отсутствовала.
– Напоминаю, это секретные исследования. – Нора решила рискнуть. – Могу я рассчитывать на то, что вы отнесетесь к этому серьезно?
– Вас интересует, не раззвоню ли я о них по всему свету? – усмехнулся индеец. – Можете не опасаться. Трепать языком не в моих привычках.
Он бросил окурок в костер и принялся сворачивать новую сигарету.
– Хотя скверных привычек у меня много, – добавил Бейудзин. – И это – еще одна причина, которая заставляет меня приезжать сюда.
– Мы исследуем древнее поселение анасази, обнаруженное нами среди скал, – пристально глядя на него, сообщила Нора.
Слова ее произвели на старого индейца совершенно неожиданное действие – он вдруг замер, точно громом пораженный. Уже в следующее мгновение пальцы его продолжили сворачивать сигарету, однако первая реакция оказалась слишком заметной, чтобы упустить ее из виду. Закурив, Бейудзин вновь привалился к скале. Он не произносил ни слова.
– Это даже не поселение, а большой, очень богатый город, – продолжала Нора. – Там сохранились поистине бесценные вещи. Если его разграбят, это будет настоящей трагедией. И мы опасаемся, что люди, которые убили лошадей, хотят выжить нас оттуда и без помех завладеть его сокровищами.
– Завладеть его сокровищами, – эхом повторил индеец. – А что сделаете с этими сокровищами вы? Отправите в музей?
– Нет, – решительно возразила Нора. – Мы намерены сохранить город в неприкосновенности.
Бейудзин продолжал выпускать кольца дыма, однако движения его стали более скованными, а взгляд потускнел.
– Мы никогда не бываем в долине Чилба, – медленно произнес он.
– Почему?
Индеец, зажав между пальцев дымящуюся самокрутку, уставился на Нору.
– Как были убиты ваши лошади?
– Им вспороли животы. Выпустили кишки и разложили их спиралями. Вставили в глаза палки, украшенные перьями. И вырезали из шкур несколько круглых кусков.
Бейудзин резко бросил окурок в костер, встряхнул головой и растер пальцами лоб.
– Говорите, из шкур у них были вырезаны куски? Где? – От его рассеянности не осталось и следа.
– На лбу, на боках и на животе.
Он молчал. Нора заметила, как трясутся его руки, и тоже ощутила дрожь, пробравшую все тело.
– Вы не должны оставаться здесь, – тихо, но непререкаемо произнес индеец. – Уходите немедленно.
– Но почему?
– Это очень опасно. – Он помедлил и заговорил вновь: – У нас в Нанковипе ходит немало историй о долине Чилба. И о другой долине, что лежит далеко среди скал. Я знаю, многие люди не верят в подобные вещи. Может, и вы будете надо мной смеяться, но то, что сотворили с вашими лошадьми, – это часть колдовского ритуала. Ритуала черной магии, призванного творить зло. Если вы не покинете этот ваш древний город, всех вас ждет смерть. Особенно после того как… они нашли вас.
– Они? – вскинулся Смитбэк. – Кого вы имеете в виду?
– Колдунов, оскверняющих прах, – едва слышным голосом произнес Бейудзин. – Оборотней. Людей-волков.
Нора почувствовала, как кровь леденеет в жилах.
– Так вы думаете, с нашими лошадьми расправились колдуны? – уточнил ее спутник.
Старый индеец заметил в голосе журналиста оттенок недоверия.
– Вы верите в существование зла? – Выражение его лица в подступившем мраке совершенно не угадывалось.
– Конечно.
– Ни один из жителей Нанковип, находясь в здравом уме, не убьет лошадь. Лошади для нас – священные животные. Я не знаю, как в ваших краях зовут людей, несущих зло. Но мы зовем их оборотнями, людьми-волками. У них много имен, и они способны принять множество обличий. Они берут все хорошее, что есть в наших верованиях, и переворачивают с ног на голову. Вы можете думать все, что угодно, но мы твердо знаем – они существуют. И долина Чилба притягивает их как магнит. Потому что именно там находится город, где творилось великое зло. Город черной магии, жестокости, болезней и смерти.
Слова его почти не долетали до ушей Норы. Люди-волки. Мысленно она вернулась в темный заброшенный дом, где прошло ее детство. И вновь перед ее глазами возникло косматое чудище, склонившееся над ней, жуткая тварь, с невероятной скоростью несущаяся за ее машиной.
– Я верю в то, что эти люди-волки действительно существуют, – произнес Смитбэк. – В последнее время мне довелось увидеть столько чудес, что теперь я готов поверить во что угодно. Но откуда они взялись?
Бейудзин молчал, сложив жилистые руки на коленях. Потом он свернул еще одну сигарету и замер, уперев взгляд в землю. Минута за минутой проходили в безмолвии. Нора слышала даже звук, производимый челюстями пасущейся неподалеку лошади. Наконец индеец заговорил, не отрывая глаз от земли.
– Для того чтобы стать колдуном, человек должен убить того, кого любит. Того, кто близок ему по крови. Брата или сестру, мать или отца. Совершив убийство, колдун обретает силу. А после того, как тело предадут земле, он тайно выкапывает его. – Бейудзин помолчал, раскуривая сигарету. – И жизненная сила, которой обладал убитый, превращается в силу зла.
– Как это? – прошептал Смитбэк.
– Когда человек рождается, в тело его входит жизненная сила. Мы называем ее ветер, или лиехей. Входя в тело, ветер закручивается в спираль. Нечто вроде кругов на воде. Следы этой спирали остаются на затылке, на пальцах рук и ног. Именно там колдуны отрезают у трупов кожу. Эту кожу они сушат, измельчают и превращают в порошок. А из черепа они вырезают круглый диск, который нужен им для совершения магических ритуалов. Если колдун убил сестру или мать, он совокупляется с ней и из собственной спермы тоже готовит порошок. По-нашему он называется «алчи бин лех тсал» – порошок трупного соития.
– Ужас какой! – простонал журналист.
– Затем колдун отправляется ночью в уединенное место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135