одаренные богатой фантазией писатели
мечтали о космических полетах, часто выдавая свои домыслы за подлинную
действительность. Большая группа ученых и самоучек изобретала в конце
XIX и в начале XX века множество межпланетных и межзвездных кораблей
самого различного типа, которые <обязательно> должны были доставить их
авторов на Луну и даже значительно дальше. Где-то в заштатном
российском городке Калуге неустанно трудился безвестный русский ученый
Константин Циолковский, создатель теории ракетного движения, именно
такого движения, которому через пятьдесят лет суждено было забросить
первые космические ракеты в заатмосферное, а затем и в межпланетное
пространство. ...А здесь, в таежных дебрях Приморья, в самый канун
первой мировой войны горсточка людей в фантастическом подземном городе
спорила об астральном происхождении подземного феномена и о
возможности полета на странном <звездном корабле> в глубины звездного
мира...
Мысль о полете в страшное и в то же время манящее мировое
пространство поражала воображение. Никто не представлял ясно, что
может произойти в таком полете, чем этот полет закончится, но какая-то
внутренняя сила влекла и манила каждого в неведомую даль... Нина Росс,
Петя Благосветлов, доктор Васенькин глядели на Арнаутова как
завороженные. И только скептик Венберг, вынужденный принять
очевидность того, что все они в данную минуту находятся на <звездном
корабле>, назвал мечту о полете на этом корабле в Космос <бредом>.
- Почему ты считаешь, что это бред, Григорий? - спросил Арнаутов.
- Прежде всего потому... - Венберг тоже встал и уперся в стол
ладонями. - Прежде всего потому, что ты никогда не сможешь разобраться
в машинах этого корабля и научиться управлять ими. Я признаю, что этот
город-корабль построен не на Земле. Его строили разумные существа,
ушедшие в развитии на тысячи лет от нас. Прости меня, но ты на
капитанском мостике этого корабля выглядишь так же, как воин
Чингиз-хана в будке современного локомотива...
- Это нехорошо... нечестно так говорить!
- Я полечу с вами, Константин Платонович!
Возгласы Нины и Пети прозвучали одновременно. Арнаутов мягко, но
с величайшей убежденностью сказал:
- Милый Венберг! Я ни минуты не сомневаюсь, что мы не можем
управлять полетом этой маленькой планеты. Это говорит мне логика...
Если бы я строил такой корабль, я позаботился бы, чтобы он управлялся
сам собой, с помощью определенных приспособлений, которые направят и
поведут его в заданную точку мирового пространства... даже если никого
из машинистов не останется в живых... Кстати, о вашем воине
Чингиз-хана... Я полагаю, что в конце концов он нашел бы нужный
рычажок и локомотив отправился бы в путь, куда поведут его рельсы...
- И ты уверен, что найдешь здесь этот самый рычажок?
- Непременно.
- И корабль взовьется в небо и умчится туда, откуда прилетел?
- Обязательно! - без тени сомнения ответил Арнаутов. - И заметь
при этом, что никакие древние пласты над нами не удержат наш звездный
корабль, если оживут его двигатели. Он сметет их, сдует, как карточный
домик!
Венберг опустил глаза и едва заметно пожал плечами. Воцарилось
молчание. Нина Росс и Петя Благосветлов сияющими глазами глядели на
Арнаутова. Берсеньев задумчиво пропускал бороду через пальцы. Майгин
чему-то улыбался, барабаня пальцами по столу. Доктор Васенькин
поминутно снимал, протирал и снова водружал на нос пенсне. Он словно
порывался сказать что-то, но не решался.
- Ну хорошо, - нарушил наконец молчание Венберг. - Я допускаю,
что вы... мы... что ты найдешь этот самый таинственный рычажок и
корабль придет в движение. Но каков смысл такого опыта? В чем его
идея?
Арнаутов не успел ответить. Внезапно вскочил на ноги доктор
Васенькин. Лицо его побледнело, только на запавших щеках горели
лихорадочные пятна.
- Величайший смысл! - закричал он пронзительным, тонким голосом.
- Вы забываете, Григорий Николаевич, что мы находимся в данную минуту
в мире совсем ином, нежели наш земной сегодняшний мир. Это мир нашего
будущего! В этом мире человеку облегчают жизнь разумные машины,
которые он создает... Здесь, на этом звездном корабле, мы окружены
такими таинственными механизмами... Мы их не понимаем, даже, может
быть, не видим... А они за нами наблюдают, изучают нас, запоминают
все, что мы говорим. Я уверен, что они запечатлевают наши изображения
на новых <иллюзионах>. И, если этот звездный город вернется на родную
планету, разумные машины расскажут о нашей Земле и о нас с вами,
друзья мои, не хуже, чем могли бы рассказать сами звездные скитальцы,
которые погибли из-за нелепой случайности, из-за неожиданного
извержения вулкана...
Участники <научной ассамблеи> невольно оглянулись по сторонам:
предположение, что за ними ведется наблюдение с помощью каких-то
таинственных механизмов, вызывало чувство настороженности и
неловкости. Венберг поежился: <А что, если действительно каждое наше
слово записывается, каждое движение запечатлевается в этих странных
стенах, в этом загадочном потолке? Кто знает, какие еще сюрпризы
запрятаны на фантастическом корабле!>
Васенькин продолжал тихо и ясно:
- Мы не знаем, откуда прилетел корабль - с Марса, с Луны, может
быть, с далекого звездного мира, - но мы знаем, что люди этого иного
мира живут совсем не так, как мы... Я социал-демократ, марксист, я
верю, что час освобождения близок. И я считаю, что мы просто должны
лететь туда, к ним, как младшие братья, на выучку и привезти
человечеству свидетельство того, как прекрасен мир, который оно
когда-нибудь построит... Простите, господа, возможно, я говорю не
совсем отчетливо... Одним словом, Константин Платонович, я с вами.
Доктор сел и принялся вновь энергично протирать пенсне. Арнаутов
заговорил проникновенно:
- Я всю свою жизнь посвятил идее ракетного космического
корабля... Теория Циолковского вдохнула жизнь в мои мечты... Я знал и
знаю, что если не я и не Циолковский создадим ракетные корабли, то их
создадут люди новой России, нового мира... Но, коль так получилось,
что к нам случайно пришла помощь с какой-то далекой планеты, мы должны
воспользоваться ею. И воспользоваться ею нужно, чтобы принести
человечеству познания и могущество иного мира. Те далекие люди,
которых мы видим лишь в картинах <иллюзиона>, видимо, далеко ушли в
своем прогрессе. Когда на наших океанах плавали лишь парусные
каравеллы Колумба, а попы судили Галилея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
мечтали о космических полетах, часто выдавая свои домыслы за подлинную
действительность. Большая группа ученых и самоучек изобретала в конце
XIX и в начале XX века множество межпланетных и межзвездных кораблей
самого различного типа, которые <обязательно> должны были доставить их
авторов на Луну и даже значительно дальше. Где-то в заштатном
российском городке Калуге неустанно трудился безвестный русский ученый
Константин Циолковский, создатель теории ракетного движения, именно
такого движения, которому через пятьдесят лет суждено было забросить
первые космические ракеты в заатмосферное, а затем и в межпланетное
пространство. ...А здесь, в таежных дебрях Приморья, в самый канун
первой мировой войны горсточка людей в фантастическом подземном городе
спорила об астральном происхождении подземного феномена и о
возможности полета на странном <звездном корабле> в глубины звездного
мира...
Мысль о полете в страшное и в то же время манящее мировое
пространство поражала воображение. Никто не представлял ясно, что
может произойти в таком полете, чем этот полет закончится, но какая-то
внутренняя сила влекла и манила каждого в неведомую даль... Нина Росс,
Петя Благосветлов, доктор Васенькин глядели на Арнаутова как
завороженные. И только скептик Венберг, вынужденный принять
очевидность того, что все они в данную минуту находятся на <звездном
корабле>, назвал мечту о полете на этом корабле в Космос <бредом>.
- Почему ты считаешь, что это бред, Григорий? - спросил Арнаутов.
- Прежде всего потому... - Венберг тоже встал и уперся в стол
ладонями. - Прежде всего потому, что ты никогда не сможешь разобраться
в машинах этого корабля и научиться управлять ими. Я признаю, что этот
город-корабль построен не на Земле. Его строили разумные существа,
ушедшие в развитии на тысячи лет от нас. Прости меня, но ты на
капитанском мостике этого корабля выглядишь так же, как воин
Чингиз-хана в будке современного локомотива...
- Это нехорошо... нечестно так говорить!
- Я полечу с вами, Константин Платонович!
Возгласы Нины и Пети прозвучали одновременно. Арнаутов мягко, но
с величайшей убежденностью сказал:
- Милый Венберг! Я ни минуты не сомневаюсь, что мы не можем
управлять полетом этой маленькой планеты. Это говорит мне логика...
Если бы я строил такой корабль, я позаботился бы, чтобы он управлялся
сам собой, с помощью определенных приспособлений, которые направят и
поведут его в заданную точку мирового пространства... даже если никого
из машинистов не останется в живых... Кстати, о вашем воине
Чингиз-хана... Я полагаю, что в конце концов он нашел бы нужный
рычажок и локомотив отправился бы в путь, куда поведут его рельсы...
- И ты уверен, что найдешь здесь этот самый рычажок?
- Непременно.
- И корабль взовьется в небо и умчится туда, откуда прилетел?
- Обязательно! - без тени сомнения ответил Арнаутов. - И заметь
при этом, что никакие древние пласты над нами не удержат наш звездный
корабль, если оживут его двигатели. Он сметет их, сдует, как карточный
домик!
Венберг опустил глаза и едва заметно пожал плечами. Воцарилось
молчание. Нина Росс и Петя Благосветлов сияющими глазами глядели на
Арнаутова. Берсеньев задумчиво пропускал бороду через пальцы. Майгин
чему-то улыбался, барабаня пальцами по столу. Доктор Васенькин
поминутно снимал, протирал и снова водружал на нос пенсне. Он словно
порывался сказать что-то, но не решался.
- Ну хорошо, - нарушил наконец молчание Венберг. - Я допускаю,
что вы... мы... что ты найдешь этот самый таинственный рычажок и
корабль придет в движение. Но каков смысл такого опыта? В чем его
идея?
Арнаутов не успел ответить. Внезапно вскочил на ноги доктор
Васенькин. Лицо его побледнело, только на запавших щеках горели
лихорадочные пятна.
- Величайший смысл! - закричал он пронзительным, тонким голосом.
- Вы забываете, Григорий Николаевич, что мы находимся в данную минуту
в мире совсем ином, нежели наш земной сегодняшний мир. Это мир нашего
будущего! В этом мире человеку облегчают жизнь разумные машины,
которые он создает... Здесь, на этом звездном корабле, мы окружены
такими таинственными механизмами... Мы их не понимаем, даже, может
быть, не видим... А они за нами наблюдают, изучают нас, запоминают
все, что мы говорим. Я уверен, что они запечатлевают наши изображения
на новых <иллюзионах>. И, если этот звездный город вернется на родную
планету, разумные машины расскажут о нашей Земле и о нас с вами,
друзья мои, не хуже, чем могли бы рассказать сами звездные скитальцы,
которые погибли из-за нелепой случайности, из-за неожиданного
извержения вулкана...
Участники <научной ассамблеи> невольно оглянулись по сторонам:
предположение, что за ними ведется наблюдение с помощью каких-то
таинственных механизмов, вызывало чувство настороженности и
неловкости. Венберг поежился: <А что, если действительно каждое наше
слово записывается, каждое движение запечатлевается в этих странных
стенах, в этом загадочном потолке? Кто знает, какие еще сюрпризы
запрятаны на фантастическом корабле!>
Васенькин продолжал тихо и ясно:
- Мы не знаем, откуда прилетел корабль - с Марса, с Луны, может
быть, с далекого звездного мира, - но мы знаем, что люди этого иного
мира живут совсем не так, как мы... Я социал-демократ, марксист, я
верю, что час освобождения близок. И я считаю, что мы просто должны
лететь туда, к ним, как младшие братья, на выучку и привезти
человечеству свидетельство того, как прекрасен мир, который оно
когда-нибудь построит... Простите, господа, возможно, я говорю не
совсем отчетливо... Одним словом, Константин Платонович, я с вами.
Доктор сел и принялся вновь энергично протирать пенсне. Арнаутов
заговорил проникновенно:
- Я всю свою жизнь посвятил идее ракетного космического
корабля... Теория Циолковского вдохнула жизнь в мои мечты... Я знал и
знаю, что если не я и не Циолковский создадим ракетные корабли, то их
создадут люди новой России, нового мира... Но, коль так получилось,
что к нам случайно пришла помощь с какой-то далекой планеты, мы должны
воспользоваться ею. И воспользоваться ею нужно, чтобы принести
человечеству познания и могущество иного мира. Те далекие люди,
которых мы видим лишь в картинах <иллюзиона>, видимо, далеко ушли в
своем прогрессе. Когда на наших океанах плавали лишь парусные
каравеллы Колумба, а попы судили Галилея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27