Оказалось, что подготовка советских войск к длительной обороне была только военной хитростью, позволившей русским незаметно сосредоточить силы для нанесения удара. Через три дня Шестая японская армия, насчитывавшая свыше семидесяти тысяч активных штыков, была окружена, и началось ее уничтожение.
И в этот самый день — 23 августа 1939 года — японское правительство постиг еще один удар: Германия подписала договор с Советским Союзом о ненападении. Страны обязывались разрешать любые споры мирным путем.
На Халхин-Голе Шестая японская армия потеряла больше пятидесяти тысяч убитыми, ранеными и попавшими в плен. Советско-монгольскиё войска захватили много боевой техники, сбили около двухсот самолетов. Такова была цена авантюры, подготовленной гумбацу — кликой японских милитаристов.
ДОГОВОР ТРЕХ ДЕРЖАВ
Год тридцать девятый двадцатого столетия, положивший начало второй мировой войне, изобиловал сложными дипломатическими переговорами. «Кузнецкий мост», как называли на Западе советский Наркомат иностранных дел, прилагал напряженные усилия, чтобы предотвратить или хотя бы отдалить надвигающуюся войну.
Фашистская Германия, затратившая на вооружение астрономическую сумму — девяносто миллиардов марок, открыто продолжала совершенствовать свою военную машину и шантажировать соседние страны. Гитлеру многое удалось сделать. После удачи в испанской войне он осмелел, стал действовать решительно и дерзко. Нельзя сказать, что нацистская Германия Гитлера обрела вдруг силу, способную покорить мир, но Гитлеру удалось нащупать слабое звено в дипломатической линии западных держав. Англия, Америка и Франция очень недвусмысленно подсказывали ему: на Восток, на Советскую Россию, должна Германия направлять свое внимание. Устремившись на Восток, полагали они, он оставит в покое Запад. Гитлера, его дипломатов и нацистских генералов не нужно было убеждать в этом. Они готовы возглавить крестовый поход против большевистской России, но — платите за это! Идите на уступки!… Нацистам уступали: глядели сквозь пальцы на захват Австрии, подписали мюнхенское соглашение, отдали на растерзание Чехословацкую республику. Платили, лишь бы Гитлер оставил в покое Запад…
А в Кремле и на Кузнецком мосту делалось все, чтобы нарушить зарождавшийся сговор против Советской страны, чтобы изолировать фашистскую Германию, обуздать ее воинственные намерения, отвести нарастающую угрозу. Для этого прежде всего требовалось найти общий язык с политиками и дипломатами Запада. Но они вели скрытую, двойную игру. Для Советов не было секретом, что американцы, англичане, французы торговались одновременно с Москвой и Берлином, с Римом и Токио. В закулисном торге предусматривались не мелкие выгоды, а конечные результаты — кто окажется в изоляции: Советская ли Россия или фашистская Германия. Разве могло ненасторожить Москву хотя бы такое обстоятельство: правительственная англо-французская делегация, направленная в Советский Союз для переговоров и подписания антигерманского пакта, добиралась три недели до Ленинграда, плыла на грузовом корабле, который совершал обычный коммерческий рейс. А когда делегаты наконец приехали, то на первом же заседалии в Кремле обнаружилось, что у них нет полномочий от своих правительств вести переговоры, подписывать соглашения… Все было сделано для того, чтобы затянуть время!
Что же касается нацистской Германии, она не ослабляла своих дипломатических усилий, искала союзников, и это тоже было известно Советскому правительству.
Из Токио группа Рамзая непрестанно сообщала в Москву о секретных переговорах Берлина и Токио, о военном пакте этих двух стран, договоре против Советского Союза. Подписание договора задерживалось, японцы тоже что-то себе выторговывали, боялись продешевить. Конечно, следовало воспользоваться этим обстоятельством и помешать Германии заключить военный договор с Японией.
Нацисты, раздосадованные упорством Токио и двойной игрой западных держав, круто изменили вдруг свои позиции и, будто бы отказавшись от давней вражды к Советской России, предложили Кремлю подписать договор о ненападении. Предложения Берлина отодвигали назревавший военный конфликт с фашистской Германией, разрушали плотину изоляции, воздвигаемую вокруг Советского Союза. В Москве решили принять германское предложение. В конце августа 1939 года пакт о ненападении был подписан.
Двойной удар на военном и дипломатическом поприще — неудачи под Номонганом и договор Германии с Россией, — обрушившийся на кабинет Хиранума, потряс всю страну. Правительство было вынуждено уйти в отставку. Ушел в отставку военный министр Итагаки, сместили командующего Квантунской армией генерала Уэда, произошли изменения в генеральном штабе, ушел со своего поста фашиствующий премьер-министр Хиранума и многие другие военные и политические лидеры.
Дела у германского посла в Токио тоже шли не блестяще. Отт не смог убедить японцев принять германские предложения, хотя поначалу они как будто поддерживали идею военного союза, потом заколебались, стали тянуть время, и вот в результате — договор с Россией!…
Сообщение о поездке фон Риббентропа в Москву вызвало в Токио тягостное настроение. Первым информировал об этом посол Осима. 20 августа ему позвонил фон Риббентроп из своего замка в Фушле и сообщил о предстоящем договоре с Россией. Осима был ошеломлен. Он не нашелся даже что ответить, и трубка долго молчала.
— Но… Но, быть может, для этого разговора нам лучше встретиться лично? — неуверенно произнес он.
Министр сказал, что это невозможно, он вылетает завтра в Москву, а перед отъездом у него много дел. Пусть господин посол извинит, что такое сообщение приходится делать по телефону.
— В таком случае, — Осима взял себя в руки, — я вынужден вам заявить, господин министр, что действия германского правительства находятся в противоречии с антикоминтерновским пактом. В моем понимании это является нечестным актом со стороны Германии…
— Ну, зачем же… Зачем так резко… Вам изменяет обычная сдержанность, господин Осима… Уверяю вас, мы останемся друзьями, ведь ничего существенного не произошло, — голос фон Риббентропа зазвучал совсем мягко, но Осима понял — министр золотит пилюлю. По телефону всегда легче сообщить неприятное, поэтому он и отклонил встречу.
— Для себя лично, — продолжал Осима, — я делаю вывод, что мне необходимо подать в отставку. Я сегодня же это сделаю!…
— Не советую! Не советую вам этого делать… Желаю всего наилучшего! — В аппарате что-то щелкнуло, голос министра исчез, но посол Осима долго еще стоял с телефонной трубкой в руке. Все рушилось! Осима подумал о харакири, но сразу отбросил эту мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
И в этот самый день — 23 августа 1939 года — японское правительство постиг еще один удар: Германия подписала договор с Советским Союзом о ненападении. Страны обязывались разрешать любые споры мирным путем.
На Халхин-Голе Шестая японская армия потеряла больше пятидесяти тысяч убитыми, ранеными и попавшими в плен. Советско-монгольскиё войска захватили много боевой техники, сбили около двухсот самолетов. Такова была цена авантюры, подготовленной гумбацу — кликой японских милитаристов.
ДОГОВОР ТРЕХ ДЕРЖАВ
Год тридцать девятый двадцатого столетия, положивший начало второй мировой войне, изобиловал сложными дипломатическими переговорами. «Кузнецкий мост», как называли на Западе советский Наркомат иностранных дел, прилагал напряженные усилия, чтобы предотвратить или хотя бы отдалить надвигающуюся войну.
Фашистская Германия, затратившая на вооружение астрономическую сумму — девяносто миллиардов марок, открыто продолжала совершенствовать свою военную машину и шантажировать соседние страны. Гитлеру многое удалось сделать. После удачи в испанской войне он осмелел, стал действовать решительно и дерзко. Нельзя сказать, что нацистская Германия Гитлера обрела вдруг силу, способную покорить мир, но Гитлеру удалось нащупать слабое звено в дипломатической линии западных держав. Англия, Америка и Франция очень недвусмысленно подсказывали ему: на Восток, на Советскую Россию, должна Германия направлять свое внимание. Устремившись на Восток, полагали они, он оставит в покое Запад. Гитлера, его дипломатов и нацистских генералов не нужно было убеждать в этом. Они готовы возглавить крестовый поход против большевистской России, но — платите за это! Идите на уступки!… Нацистам уступали: глядели сквозь пальцы на захват Австрии, подписали мюнхенское соглашение, отдали на растерзание Чехословацкую республику. Платили, лишь бы Гитлер оставил в покое Запад…
А в Кремле и на Кузнецком мосту делалось все, чтобы нарушить зарождавшийся сговор против Советской страны, чтобы изолировать фашистскую Германию, обуздать ее воинственные намерения, отвести нарастающую угрозу. Для этого прежде всего требовалось найти общий язык с политиками и дипломатами Запада. Но они вели скрытую, двойную игру. Для Советов не было секретом, что американцы, англичане, французы торговались одновременно с Москвой и Берлином, с Римом и Токио. В закулисном торге предусматривались не мелкие выгоды, а конечные результаты — кто окажется в изоляции: Советская ли Россия или фашистская Германия. Разве могло ненасторожить Москву хотя бы такое обстоятельство: правительственная англо-французская делегация, направленная в Советский Союз для переговоров и подписания антигерманского пакта, добиралась три недели до Ленинграда, плыла на грузовом корабле, который совершал обычный коммерческий рейс. А когда делегаты наконец приехали, то на первом же заседалии в Кремле обнаружилось, что у них нет полномочий от своих правительств вести переговоры, подписывать соглашения… Все было сделано для того, чтобы затянуть время!
Что же касается нацистской Германии, она не ослабляла своих дипломатических усилий, искала союзников, и это тоже было известно Советскому правительству.
Из Токио группа Рамзая непрестанно сообщала в Москву о секретных переговорах Берлина и Токио, о военном пакте этих двух стран, договоре против Советского Союза. Подписание договора задерживалось, японцы тоже что-то себе выторговывали, боялись продешевить. Конечно, следовало воспользоваться этим обстоятельством и помешать Германии заключить военный договор с Японией.
Нацисты, раздосадованные упорством Токио и двойной игрой западных держав, круто изменили вдруг свои позиции и, будто бы отказавшись от давней вражды к Советской России, предложили Кремлю подписать договор о ненападении. Предложения Берлина отодвигали назревавший военный конфликт с фашистской Германией, разрушали плотину изоляции, воздвигаемую вокруг Советского Союза. В Москве решили принять германское предложение. В конце августа 1939 года пакт о ненападении был подписан.
Двойной удар на военном и дипломатическом поприще — неудачи под Номонганом и договор Германии с Россией, — обрушившийся на кабинет Хиранума, потряс всю страну. Правительство было вынуждено уйти в отставку. Ушел в отставку военный министр Итагаки, сместили командующего Квантунской армией генерала Уэда, произошли изменения в генеральном штабе, ушел со своего поста фашиствующий премьер-министр Хиранума и многие другие военные и политические лидеры.
Дела у германского посла в Токио тоже шли не блестяще. Отт не смог убедить японцев принять германские предложения, хотя поначалу они как будто поддерживали идею военного союза, потом заколебались, стали тянуть время, и вот в результате — договор с Россией!…
Сообщение о поездке фон Риббентропа в Москву вызвало в Токио тягостное настроение. Первым информировал об этом посол Осима. 20 августа ему позвонил фон Риббентроп из своего замка в Фушле и сообщил о предстоящем договоре с Россией. Осима был ошеломлен. Он не нашелся даже что ответить, и трубка долго молчала.
— Но… Но, быть может, для этого разговора нам лучше встретиться лично? — неуверенно произнес он.
Министр сказал, что это невозможно, он вылетает завтра в Москву, а перед отъездом у него много дел. Пусть господин посол извинит, что такое сообщение приходится делать по телефону.
— В таком случае, — Осима взял себя в руки, — я вынужден вам заявить, господин министр, что действия германского правительства находятся в противоречии с антикоминтерновским пактом. В моем понимании это является нечестным актом со стороны Германии…
— Ну, зачем же… Зачем так резко… Вам изменяет обычная сдержанность, господин Осима… Уверяю вас, мы останемся друзьями, ведь ничего существенного не произошло, — голос фон Риббентропа зазвучал совсем мягко, но Осима понял — министр золотит пилюлю. По телефону всегда легче сообщить неприятное, поэтому он и отклонил встречу.
— Для себя лично, — продолжал Осима, — я делаю вывод, что мне необходимо подать в отставку. Я сегодня же это сделаю!…
— Не советую! Не советую вам этого делать… Желаю всего наилучшего! — В аппарате что-то щелкнуло, голос министра исчез, но посол Осима долго еще стоял с телефонной трубкой в руке. Все рушилось! Осима подумал о харакири, но сразу отбросил эту мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212