Однако Рихард не сидел сложа руки, пока его основной информатор был в отъезде. В итоге одного из посещений ресторана Ламайера, где среди других на пирушке был полковник Крейчмер, Зорге отправил в Центр очень короткую радиограмму:
«Военный атташе Германии в Токио заявил, что сразу после окончания войны в Европе начнется война против Советского Союза».
С возвращением Отта из Германии Зорге рассчитывал получить более точную информацию.
По пути в Берлин Мацуока на несколько дней задержался в Москве. Он имел инструкции японского кабинета — выяснить настроения русских. Осведомленные донесениями группы Рамзая, в Москве тоже ожидали встречи с японским министром — следовало сделать все, чтобы хотя бы отдалить более тесный военный союз между Японией и Германией.
В Москве на перроне Северного вокзала выстроился почетный караул — встречать японскую делегацию приехал Сталин. Это было неожиданно. Мацуока расплылся в улыбке, — видимо, русские действительно намерены поддерживать добрые отношения со своим дальневосточным соседом…
В тот же день Мацуока пригласили в Кремль. Сначала с ним полчаса беседовал нарком иностранных дел Молотов. Потом они вместе прошли в кабинет к Сталину.
Сидели, как полагается, за большим длинным столом — японцы с одной стороны, русские — с другой, но Сталин часто поднимался из-за стола, прохаживался по кабинету, курил, старался создать непринужденную обстановку. Говорил мало, больше слушал приехавшего японского гостя.
Мацуока всячески старался убедить русских, что Япония не имеет враждебных намерений по отношению к России, что главное зло в мире — англосаксы, их колониальная политика. Даже в Китае Япония ведет борьбу не с китайцами, уверял Мацуока, но с Великобританией, которая поддерживает китайскую буржуазию, капиталистический строй…
Что же касается настроений Японии, мы являемся, так сказать, морально коммунистической страной, говорил Мацуока, страной пролетариев, которая борется с капиталистическими странами. Это в значительной степени идеологическая борьба…
Мацуока намекнул: русские ведь тоже против капитализма, — значит, у них с японцами есть общие интересы. Он напомнил о давних переговорах в Москве, когда к Сталину приезжал доверенный человек японского правительства господин Кухура Фусонасукэ. Это было очень давно, тогда премьер-министром был еще генерал Танака. Японская сторона предложила создать неукрепленное буферное государство в составе Восточной Сибири, Маньчжурии и Кореи. В новом государстве осуществлялась бы политика открытых дверей… Жаль, что не удалось тогда договориться. Это устранило бы трения между Японией и Россией…
Действительно, в двадцатых годах, вскоре после ликвидации военной интервенции на Дальнем Востоке, японцы пытались вести такие переговоры. В Москву приезжал Кухура Фусонасукэ, но приезжал он в сопровождении Сайго Хироси, японского посла в Соединенных Штатах, — американцы тоже были заинтересованы в создании буферного государства… Потом выяснилось, что в состав нового дальневосточного государства, по японским соображениям, должны войти только Восточная Сибирь, Приморье и Забайкалье. Переговоры так ничем и не кончились, русские возражали с самого начала. Вскоре был убит Чжан Цзо-лин, — японцы отказались от своей дипломатической затеи, стали искать новые пути вторжения на континент.
Теперь Мацуока вспомнил о несостоявшихся переговорах, но Сталин отвел этот разговор.
— Не будем говорить о старом, — раскуривая трубку, сказал он. — Как вы смотрите на наше предложение заключить пакт о ненападении?
Мацуока сказал, что должен проинформировать свое правительство о состоявшейся беседе, и выразил надежду, что на обратном пути из Берлина сможет дать конкретный ответ.
В Берлине Мацуока только в общих словах рассказал о разговоре со Сталиным. Он был себе на уме…
Пока шли его переговоры в Берлине с Гитлером и Риббентропом, Мацуока получил новые инструкции из Токио — правительство уполномочивало министра иностранных дел подписать с Советской Россией договор о ненападении.
Эйген Отт был в отъезде несколько недель и вернулся в Токио лишь в середине апреля. Рихарду он привез великолепный подарок — пальто на меху, из настоящей кожи, мягкой, упругой. Такую в Германии сейчас трудно найти. Отт специально ездил в Оффенбах к своему старому приятелю Людвигу Круму, хозяину фирмы, достал у него из последних запасов. Отт был очень доволен, что может сделать своему другу такой подарок. Но Зорге ждал другого подарка и, когда они остались одни, спросил:
— Ну, как выглядит наша Германия?…
Разговор затянулся до позднего вечера…
Старый привратник уж сколько раз нетерпеливо поглядывал на освещенные окна господина посла. Конечно, он не выражает недовольства, упаси бог, но порядок есть порядок. Папаша Ридел думал, что давно бы пора запереть ворота и идти отдыхать. Но доктор Зорге все еще сидел у посла.
Свет, приглушенный шторами, падал на землю, где неясно повторялись переплеты оконных рам. Временами на светлых шторах возникала расплывчатая тень и вновь исчезала, — вероятно, господин Зорге, по своей привычке, расхаживал по кабинету. Он всегда ходит, когда разговаривает. Папаша Ридел давно это заметил.
И машина доктора стоит во дворе. Собственно говоря, из-за этой машины и приходится папаше Риделу торчать у ворот, чтоб проводить запоздалого гостя. А уж машина-то доброго слова не стоит, просто срам! Ну кто ездит теперь на таких машинах! Обшарпанная, грязная. Папаша Ридел уверен, что ее ни разу не мыли с тех пор, как господин Зорге купил ее по случаю несколько лет назад. Она уже тогда была сильно подержанной. Вот уж чего старый служитель никак не мог понять. Такой уважаемый человек — и такая машина! Хозяин самого что ни на есть захудалого трактира ездит на рыбный базар в лучшем автомобиле. Правда, машина сильная — зверь, а не машина, и скорость… Что правда, то правда… Но вид!… Про господина Зорге ничего не скажешь — обходительный, веселый, всегда здоровается, не то что этот верзила и грубиян Майзингер. Не успел приехать и уже задается, ходит важный, будто индюк. Вот с кем надо поосторожнее. В посольстве его все боятся, боится и он, папаша Ридел. А как же? Майзингер все может — арестовать, отправить в Германию. Заставит доносить на другого — и станешь доносить. Что поделаешь — иначе нельзя. Папаша Ридел каждый день докладывает ему, кто где был, когда уехал, на какой машине. Оберштурмбаннфюрер всех заставляет так делать.
Папаша Ридел не хуже и не лучше других. Он исправно выполняет задания эсэсовца — так же добросовестно, как дежурит в воротах, как встречает и провожает гостей посольства. Завтра, конечно, он сообщит Майзингеру, что доктор Зорге до глубокой ночи сидел у господина Отта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
«Военный атташе Германии в Токио заявил, что сразу после окончания войны в Европе начнется война против Советского Союза».
С возвращением Отта из Германии Зорге рассчитывал получить более точную информацию.
По пути в Берлин Мацуока на несколько дней задержался в Москве. Он имел инструкции японского кабинета — выяснить настроения русских. Осведомленные донесениями группы Рамзая, в Москве тоже ожидали встречи с японским министром — следовало сделать все, чтобы хотя бы отдалить более тесный военный союз между Японией и Германией.
В Москве на перроне Северного вокзала выстроился почетный караул — встречать японскую делегацию приехал Сталин. Это было неожиданно. Мацуока расплылся в улыбке, — видимо, русские действительно намерены поддерживать добрые отношения со своим дальневосточным соседом…
В тот же день Мацуока пригласили в Кремль. Сначала с ним полчаса беседовал нарком иностранных дел Молотов. Потом они вместе прошли в кабинет к Сталину.
Сидели, как полагается, за большим длинным столом — японцы с одной стороны, русские — с другой, но Сталин часто поднимался из-за стола, прохаживался по кабинету, курил, старался создать непринужденную обстановку. Говорил мало, больше слушал приехавшего японского гостя.
Мацуока всячески старался убедить русских, что Япония не имеет враждебных намерений по отношению к России, что главное зло в мире — англосаксы, их колониальная политика. Даже в Китае Япония ведет борьбу не с китайцами, уверял Мацуока, но с Великобританией, которая поддерживает китайскую буржуазию, капиталистический строй…
Что же касается настроений Японии, мы являемся, так сказать, морально коммунистической страной, говорил Мацуока, страной пролетариев, которая борется с капиталистическими странами. Это в значительной степени идеологическая борьба…
Мацуока намекнул: русские ведь тоже против капитализма, — значит, у них с японцами есть общие интересы. Он напомнил о давних переговорах в Москве, когда к Сталину приезжал доверенный человек японского правительства господин Кухура Фусонасукэ. Это было очень давно, тогда премьер-министром был еще генерал Танака. Японская сторона предложила создать неукрепленное буферное государство в составе Восточной Сибири, Маньчжурии и Кореи. В новом государстве осуществлялась бы политика открытых дверей… Жаль, что не удалось тогда договориться. Это устранило бы трения между Японией и Россией…
Действительно, в двадцатых годах, вскоре после ликвидации военной интервенции на Дальнем Востоке, японцы пытались вести такие переговоры. В Москву приезжал Кухура Фусонасукэ, но приезжал он в сопровождении Сайго Хироси, японского посла в Соединенных Штатах, — американцы тоже были заинтересованы в создании буферного государства… Потом выяснилось, что в состав нового дальневосточного государства, по японским соображениям, должны войти только Восточная Сибирь, Приморье и Забайкалье. Переговоры так ничем и не кончились, русские возражали с самого начала. Вскоре был убит Чжан Цзо-лин, — японцы отказались от своей дипломатической затеи, стали искать новые пути вторжения на континент.
Теперь Мацуока вспомнил о несостоявшихся переговорах, но Сталин отвел этот разговор.
— Не будем говорить о старом, — раскуривая трубку, сказал он. — Как вы смотрите на наше предложение заключить пакт о ненападении?
Мацуока сказал, что должен проинформировать свое правительство о состоявшейся беседе, и выразил надежду, что на обратном пути из Берлина сможет дать конкретный ответ.
В Берлине Мацуока только в общих словах рассказал о разговоре со Сталиным. Он был себе на уме…
Пока шли его переговоры в Берлине с Гитлером и Риббентропом, Мацуока получил новые инструкции из Токио — правительство уполномочивало министра иностранных дел подписать с Советской Россией договор о ненападении.
Эйген Отт был в отъезде несколько недель и вернулся в Токио лишь в середине апреля. Рихарду он привез великолепный подарок — пальто на меху, из настоящей кожи, мягкой, упругой. Такую в Германии сейчас трудно найти. Отт специально ездил в Оффенбах к своему старому приятелю Людвигу Круму, хозяину фирмы, достал у него из последних запасов. Отт был очень доволен, что может сделать своему другу такой подарок. Но Зорге ждал другого подарка и, когда они остались одни, спросил:
— Ну, как выглядит наша Германия?…
Разговор затянулся до позднего вечера…
Старый привратник уж сколько раз нетерпеливо поглядывал на освещенные окна господина посла. Конечно, он не выражает недовольства, упаси бог, но порядок есть порядок. Папаша Ридел думал, что давно бы пора запереть ворота и идти отдыхать. Но доктор Зорге все еще сидел у посла.
Свет, приглушенный шторами, падал на землю, где неясно повторялись переплеты оконных рам. Временами на светлых шторах возникала расплывчатая тень и вновь исчезала, — вероятно, господин Зорге, по своей привычке, расхаживал по кабинету. Он всегда ходит, когда разговаривает. Папаша Ридел давно это заметил.
И машина доктора стоит во дворе. Собственно говоря, из-за этой машины и приходится папаше Риделу торчать у ворот, чтоб проводить запоздалого гостя. А уж машина-то доброго слова не стоит, просто срам! Ну кто ездит теперь на таких машинах! Обшарпанная, грязная. Папаша Ридел уверен, что ее ни разу не мыли с тех пор, как господин Зорге купил ее по случаю несколько лет назад. Она уже тогда была сильно подержанной. Вот уж чего старый служитель никак не мог понять. Такой уважаемый человек — и такая машина! Хозяин самого что ни на есть захудалого трактира ездит на рыбный базар в лучшем автомобиле. Правда, машина сильная — зверь, а не машина, и скорость… Что правда, то правда… Но вид!… Про господина Зорге ничего не скажешь — обходительный, веселый, всегда здоровается, не то что этот верзила и грубиян Майзингер. Не успел приехать и уже задается, ходит важный, будто индюк. Вот с кем надо поосторожнее. В посольстве его все боятся, боится и он, папаша Ридел. А как же? Майзингер все может — арестовать, отправить в Германию. Заставит доносить на другого — и станешь доносить. Что поделаешь — иначе нельзя. Папаша Ридел каждый день докладывает ему, кто где был, когда уехал, на какой машине. Оберштурмбаннфюрер всех заставляет так делать.
Папаша Ридел не хуже и не лучше других. Он исправно выполняет задания эсэсовца — так же добросовестно, как дежурит в воротах, как встречает и провожает гостей посольства. Завтра, конечно, он сообщит Майзингеру, что доктор Зорге до глубокой ночи сидел у господина Отта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212