— Но уверяю вас, провести время с Тодом всегда занимательно.
— И мы с удовольствием пойдем с вами, благодарю, — сказал Стивен, не глядя на Джой, которой это приглашение было явно не по душе. Джой принужденно улыбнулась, желая скрыть досаду.
Она нехотя прошла вслед за ними через роскошный вестибюль. Раздражение нарастало, тем более что Стивен умело лишал ее возможности выразить его. Обычно он был так заботлив и предупреждал каждое ее желание. А сейчас он просто увлекал ее за собой, будто ее и не было, мимо бесчисленных ливрейных лакеев, мимо изящных, миловидных девиц, восседавших в одиночестве на стратегических пунктах.
А там, на ярко освещенных улицах, где над витринами магазинов, торгующих предметами роскоши, мелькали неоновые огни реклам, прохаживались на высоких, как ходули, каблуках столь же изящно одетые девицы и слонялись молодые люди в костюмах новейшего покроя; из крохотных карманных радиоприемников плыла музыка; глаза из-под наклеенных ресниц следили, как в блестящих лимузинах подъезжали мужчины, старые и пожилые. Мимо проходили пары: покачивались юбки-колокольчики рядом с форменными брюками оккупационных войск, гнусавые звуки чужестранной речи сливались с женским смехом.
— Итак, вы предаете себя в мои руки? — спросил Тод.
— Да! — в один голос сказали Стивен, Луэлла и Тео. — Тогда я намерен предложить всем втиснуться в ваш кадиллак, Тео. Согласны?
— Валяйте!
— Здесь ничто не производит такого впечатления на людей и не завоевывает их дружбы, как американский военный номер на машине, — прибавил он, усаживаясь вместе с Карен на переднее сиденье в машине Тео.
— Паспорт при себе?
— Еще бы! — воскликнула Луэлла.
— Да, — сказал Стивен.
Выбравшись с трудом из рядов машин на месте стоянки на проезжую дорогу, они сломя голову понеслись в бесконечном потоке автомобилей. Вопросы Тода приводили Джой в мрачное настроение. Чтобы показать свое недовольство, она как можно дальше отодвинулась от Стивена; но Стивен разговаривал с Луэллой, и Джой оставалось только изучать рекламы, сверкающей лентой мелькавшие перед ее глазами: «Haus Wien», «Hotel am Zoo», огромная кисть винограда, а когда они выехали с Курфюрстендама — бесконечные вывески, которые она не могла прочесть.
— Мы едем в сногсшибательный кабачок, — объяснил Тод, — о существовании которого большинство берлинцев и не подозревает. Кабачок оригинальный, но не высшего класса. Что от вас требуется? Растянуть губы в приятной улыбочке и так застыть до конца.
Джой почувствовала себя совсем несчастной, когда машина, протиснувшись через узенькую, скупо освещенную улицу, остановилась у невзрачного здания с вывеской на старинном фонаре: «Weinstube».
Когда Тод повел их вниз по лестнице в погребок, откуда слышался звон стаканов, гул веселых голосов, распевающих песни, какой-то человек, подойдя к краю тротуара, проверил номер их машины.
— Песня что надо! — громко сказал Тео, а шепотом, не шевеля губами, добавил: — «Бомбы над Англией».
Джой крепко схватила Стивена за руку, у нее вдруг закружилась голова, когда они остановились на лестничной площадке, глядя вниз сквозь пелену дыма на розовое сияние бритых черепов и лоснящиеся от бриллиантина головы молодых людей, у которых волосы ниспадали до воротничков, нависая на глаза; все они ритмично двигались из стороны в сторону, а певцы, как загипнотизированные, покачивались под звуки музыки, которую выколачивали из разбитого пианино.
— Achtung! — рявкнул голос из-за стойки. Пение прекратилось. Все обернулись в их сторону. Враждебные лица, настороженные взгляды.
— Sieg Heil! — Тод, выкрикнув эти слова, щелкнул каблуками. Раздался приветственный рев. Раздвинулись стулья, чтобы дать им возможность пройти через переполненный зал. Освободили столик, подбежал кельнер; вокруг них суетился, точно лысая нянюшка, хозяин кабачка.
— Не обращайте на нас внимания! — прокричал Тод по-немецки. — Здесь все друзья! — Он чокнулся с юнцом, который поминутно откидывал со лба прядь льняных волос и, глядя на них дикими глазами, представляясь, произнес по-английски с сильным немецким акцентом:
— Вильгельм, фюрер викингов.
— Толково! — сказал Тод, предлагая ему сигареты. Карен невозмутимо принялась приводить в порядок свой грим с помощью продолговатой сумочки.
— Все американцы? — спросил юнец, наклоняясь, чтобы прикурить сигарету от зажигалок, которыми Тод и Тео одновременно щелкнули.
— Все, — бойко солгал Тод.
— По-немецки говорите?
— Только я, да и то неважно. Мой друг, полагаю, вы его знаете, генерал эсэс Мейнберг, посоветовал нам, когда мы будем в Берлине, заглянуть сюда и посмотреть, как вы тут, ребята, готовитесь подогреть холодную войну.
Юнец с дикими глазами перевел слова Тода, и весь подвал огласился приветственным ревом.
Какой-то худощавый мужчина с выбритой головой и глубокими шрамами через всю щеку пробился через толпу и пожал всем им руки.
— Это Гунтер, он был одним из фюреров гитлерюгенд, — с гордостью пояснил Вильгельм-викинг. — Ему мы обязаны всем, что мы знаем.
Тод снова крепко стиснул руку Гунтера и назвал его «мировым парнем», прибавив к этому немецкий эквивалент, чтобы доставить удовольствие присутствующим, которые окружили их плотным кольцом так, что дышать стало нечем из-за дыма, пивных паров и запаха потных тел.
— Спойте нам песню, мальчики! — крикнул Тод, когда Луэлла взмолилась о пощаде.
Гунтер раздвинул толпу, давая им проход, водрузился на табурет за стойкой и воздел руки. Он подал знак толстому флегматичному мужчине, чтобы тот задал тон. Прозвучала первая нота, чистая и звонкая, как колокольчик. Он спел первые такты, остальные подхватили.
Die Fahne hoch, die Reihen fest geschlossen.
Джой перехватила страдальческий взгляд Стивена; лицо его было сковано гримасой.
Тод наклонился к Стивену.
— Держите себя так, как будто это вам нравится, — сказал он, но его тревожные интонации не соответствовали широкой улыбке на его лице.
— Стараюсь получше перевести им! — крикнул он, заметив устремленный на него мрачный взгляд Гунтера. — Я выучил ее, когда был в Вюрцбурге.
— Подождите! — сказал Вильгельм, подойдя к ним. — Я вам переведу это на английский, только без рифмы. Вы знаете, что это песенка нашего Хорста Весселя?
— Ну как же! — Тод хлопнул его по плечу. Стивен последовал его примеру.
Откинув назад волосы, уставившись горящими глазами в какую-то точку, Вильгельм с пафосом стал декламировать. Кровь так стучала в ушах Джой, что она расслышала лишь конец песни:
Дайте дорогу коричневым батальонам,
Дайте дорогу штурмовикам!
Песня началась без аккомпанемента, гармонично, слаженно и мощно: пели чистые, звонкие тенора и бархатный бас.
Пение нарастало и закончилось мощным крещендо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— И мы с удовольствием пойдем с вами, благодарю, — сказал Стивен, не глядя на Джой, которой это приглашение было явно не по душе. Джой принужденно улыбнулась, желая скрыть досаду.
Она нехотя прошла вслед за ними через роскошный вестибюль. Раздражение нарастало, тем более что Стивен умело лишал ее возможности выразить его. Обычно он был так заботлив и предупреждал каждое ее желание. А сейчас он просто увлекал ее за собой, будто ее и не было, мимо бесчисленных ливрейных лакеев, мимо изящных, миловидных девиц, восседавших в одиночестве на стратегических пунктах.
А там, на ярко освещенных улицах, где над витринами магазинов, торгующих предметами роскоши, мелькали неоновые огни реклам, прохаживались на высоких, как ходули, каблуках столь же изящно одетые девицы и слонялись молодые люди в костюмах новейшего покроя; из крохотных карманных радиоприемников плыла музыка; глаза из-под наклеенных ресниц следили, как в блестящих лимузинах подъезжали мужчины, старые и пожилые. Мимо проходили пары: покачивались юбки-колокольчики рядом с форменными брюками оккупационных войск, гнусавые звуки чужестранной речи сливались с женским смехом.
— Итак, вы предаете себя в мои руки? — спросил Тод.
— Да! — в один голос сказали Стивен, Луэлла и Тео. — Тогда я намерен предложить всем втиснуться в ваш кадиллак, Тео. Согласны?
— Валяйте!
— Здесь ничто не производит такого впечатления на людей и не завоевывает их дружбы, как американский военный номер на машине, — прибавил он, усаживаясь вместе с Карен на переднее сиденье в машине Тео.
— Паспорт при себе?
— Еще бы! — воскликнула Луэлла.
— Да, — сказал Стивен.
Выбравшись с трудом из рядов машин на месте стоянки на проезжую дорогу, они сломя голову понеслись в бесконечном потоке автомобилей. Вопросы Тода приводили Джой в мрачное настроение. Чтобы показать свое недовольство, она как можно дальше отодвинулась от Стивена; но Стивен разговаривал с Луэллой, и Джой оставалось только изучать рекламы, сверкающей лентой мелькавшие перед ее глазами: «Haus Wien», «Hotel am Zoo», огромная кисть винограда, а когда они выехали с Курфюрстендама — бесконечные вывески, которые она не могла прочесть.
— Мы едем в сногсшибательный кабачок, — объяснил Тод, — о существовании которого большинство берлинцев и не подозревает. Кабачок оригинальный, но не высшего класса. Что от вас требуется? Растянуть губы в приятной улыбочке и так застыть до конца.
Джой почувствовала себя совсем несчастной, когда машина, протиснувшись через узенькую, скупо освещенную улицу, остановилась у невзрачного здания с вывеской на старинном фонаре: «Weinstube».
Когда Тод повел их вниз по лестнице в погребок, откуда слышался звон стаканов, гул веселых голосов, распевающих песни, какой-то человек, подойдя к краю тротуара, проверил номер их машины.
— Песня что надо! — громко сказал Тео, а шепотом, не шевеля губами, добавил: — «Бомбы над Англией».
Джой крепко схватила Стивена за руку, у нее вдруг закружилась голова, когда они остановились на лестничной площадке, глядя вниз сквозь пелену дыма на розовое сияние бритых черепов и лоснящиеся от бриллиантина головы молодых людей, у которых волосы ниспадали до воротничков, нависая на глаза; все они ритмично двигались из стороны в сторону, а певцы, как загипнотизированные, покачивались под звуки музыки, которую выколачивали из разбитого пианино.
— Achtung! — рявкнул голос из-за стойки. Пение прекратилось. Все обернулись в их сторону. Враждебные лица, настороженные взгляды.
— Sieg Heil! — Тод, выкрикнув эти слова, щелкнул каблуками. Раздался приветственный рев. Раздвинулись стулья, чтобы дать им возможность пройти через переполненный зал. Освободили столик, подбежал кельнер; вокруг них суетился, точно лысая нянюшка, хозяин кабачка.
— Не обращайте на нас внимания! — прокричал Тод по-немецки. — Здесь все друзья! — Он чокнулся с юнцом, который поминутно откидывал со лба прядь льняных волос и, глядя на них дикими глазами, представляясь, произнес по-английски с сильным немецким акцентом:
— Вильгельм, фюрер викингов.
— Толково! — сказал Тод, предлагая ему сигареты. Карен невозмутимо принялась приводить в порядок свой грим с помощью продолговатой сумочки.
— Все американцы? — спросил юнец, наклоняясь, чтобы прикурить сигарету от зажигалок, которыми Тод и Тео одновременно щелкнули.
— Все, — бойко солгал Тод.
— По-немецки говорите?
— Только я, да и то неважно. Мой друг, полагаю, вы его знаете, генерал эсэс Мейнберг, посоветовал нам, когда мы будем в Берлине, заглянуть сюда и посмотреть, как вы тут, ребята, готовитесь подогреть холодную войну.
Юнец с дикими глазами перевел слова Тода, и весь подвал огласился приветственным ревом.
Какой-то худощавый мужчина с выбритой головой и глубокими шрамами через всю щеку пробился через толпу и пожал всем им руки.
— Это Гунтер, он был одним из фюреров гитлерюгенд, — с гордостью пояснил Вильгельм-викинг. — Ему мы обязаны всем, что мы знаем.
Тод снова крепко стиснул руку Гунтера и назвал его «мировым парнем», прибавив к этому немецкий эквивалент, чтобы доставить удовольствие присутствующим, которые окружили их плотным кольцом так, что дышать стало нечем из-за дыма, пивных паров и запаха потных тел.
— Спойте нам песню, мальчики! — крикнул Тод, когда Луэлла взмолилась о пощаде.
Гунтер раздвинул толпу, давая им проход, водрузился на табурет за стойкой и воздел руки. Он подал знак толстому флегматичному мужчине, чтобы тот задал тон. Прозвучала первая нота, чистая и звонкая, как колокольчик. Он спел первые такты, остальные подхватили.
Die Fahne hoch, die Reihen fest geschlossen.
Джой перехватила страдальческий взгляд Стивена; лицо его было сковано гримасой.
Тод наклонился к Стивену.
— Держите себя так, как будто это вам нравится, — сказал он, но его тревожные интонации не соответствовали широкой улыбке на его лице.
— Стараюсь получше перевести им! — крикнул он, заметив устремленный на него мрачный взгляд Гунтера. — Я выучил ее, когда был в Вюрцбурге.
— Подождите! — сказал Вильгельм, подойдя к ним. — Я вам переведу это на английский, только без рифмы. Вы знаете, что это песенка нашего Хорста Весселя?
— Ну как же! — Тод хлопнул его по плечу. Стивен последовал его примеру.
Откинув назад волосы, уставившись горящими глазами в какую-то точку, Вильгельм с пафосом стал декламировать. Кровь так стучала в ушах Джой, что она расслышала лишь конец песни:
Дайте дорогу коричневым батальонам,
Дайте дорогу штурмовикам!
Песня началась без аккомпанемента, гармонично, слаженно и мощно: пели чистые, звонкие тенора и бархатный бас.
Пение нарастало и закончилось мощным крещендо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72