Явно не сознавая, насколько хмель ослабил в нем самоконтроль, Хорст наклонился, почти касаясь лицом ее лица.
— Это не секрет. Об этом заявляют наши представители. Об этом можно прочесть в газетах. Об этом говорит боннское радио.
— И вы мне об этом говорите! Приехав сюда в этот раз, наслушавшись вашего радио, начитавшись ваших газет, я задала себе вопрос: «Когда же начнется война?»
Теперь улыбалась одна Луэлла. Мать, отбросив все светские приличия, прислонилась к Стивену, на их лицах Джой прочла тревогу. Их страх — если то был страх — передался ей. Она обернулась к Гансу, но он избегал ее взгляда. Берта, склонившись к плечу отца, что-то шептала ему на ухо. И в их глазах появилась настороженность, как это бывает, когда предчувствуешь беду.
Безуспешно пытался полковник Кэри что-то сказать Хорсту. Хорст был уже в другом конце комнаты. Он стоял, широко расставив ноги и глядя в упор на Тео.
— Капитан расскажет вам, что он услышал в тот день, когда мы с ним впервые встретились.
Тео вяло взглянул на него.
— Я уже говорил ей.
— Но, возможно, вам, капитан, неизвестно, что то был один из счастливейших дней моей жизни.
— Вот как! — вежливо сказал Тео.
— Именно так! — И Хорст очутился посреди комнаты, подхваченный волной опьянения и красноречия. — Нет, подумайте только! В тот день две тысячи немцев, рассеянных по всем уголкам мира со времени отвратительного нюрнбергского судилища, снова были призваны в строй! — Покачиваясь, он переводил взгляд с одного на другого. — Подумайте только, что это значит! Две тысячи эсэсовцев вернулись в свои старые казармы и стали в строй, как и двадцать лет назад, когда мы маршем прошли по Австрии, Чехословакии, Польше, Голландии, Бельгии, Франции, Норвегии, России, и завтра тем же строем пройдем маршем по всему миру!
Вся напрягшись, Джой впилась в него взглядом, и каждое его слово звучало, как ключ к разгадке той головоломки, какой была для нее Германия.
— Мы символ возрождения Германии. Подумайте, что значил тот день для меня, меня, с которым вы обращались, как с преступником! Длявсех нас, для тех, кто со дня Нюрнбергского процесса, все эти тринадцать лет, должен был страдать не только от приговора неправедного суда, но и от нескончаемых поношений, не имея права поднять голос в защиту чести живых и мертвых героев! Но мы отомстим за них!
Он поднял бокал и, обращаясь к портрету Карла, щелкнул каблуками и выпил вино.
Мать поникла головой. И взгляды Джой и Стивена встретились.
Хорст повернулся к Луэлле, которая, ничуть не растроганная его излияниями, сидела на подлокотнике дивана, покачивая остроносой туфелькой.
— Вы что же, хотите, чтобы я оставил неотомщенным убийство брата под Сталинградом?
Она пожала плечами.
— Я бы хотела сначала узнать, а что он делал в чужой стране? — Она насмешливо посмотрела на Хорста. — Знаете ли, я бы на вашем месте еще и еще раз подумала. Взбучка, которую вы получили в этой небольшой потасовке, должна была вас кое-чему научить.
— Нас предали! — вставил Хорст, в глазах его сверкнула ненависть. Он перевел взгляд с Луэллы на полковника. — И вы и англичане поняли это слишком поздно. В следующий раз вы не ошибетесь, вы будете с нами.
— Разрешите сказать вам по секрету, — прошептала Луэлла, — мы готовимся предать вас.
— Тогда мы своими силами сотрем варваров с лица земли.
Взяв Хорста под руку, Луэлла подвела его к окну, которое выходило в сад, залитый лунным светом. Она указала на луну, запутавшуюся в ветвях липы. — Скажите это человеку на Луне, полковник! Вы видите? Он только что помахал нам оттуда серпом и молотом.
Хорст отпрянул от нее.
— Вы думаете, нам их не разбить?
— Если вы не могли разбить их в прошлую войну, располагая ресурсами всей Европы, как же вы можете это сделать в одиночку?
— Для нас нет ничего невозможного! Разве вы не слышали о германском «чуде»? Мы, немцы, без посторонней помощи, своим гением возродили нацию, чтобы вновь стать величайшей державой в Европе…
Подняв руку, Луэлла прервала его.
— Прошу вас без рекламы! Или я буду вынуждена рассказать, во что обходится, по подсчетам моего отца, американским налогоплательщикам это самое возрождение без посторонней помощи.
Берта коснулась руки Луэллы:
— Прошу вас, у моего отца повышенное давление.
Луэлла удивленно посмотрела на Берту, а затем перевела взгляд на ее отца.
— Да неужели? Тогда ему не следует глотать столько коньяку, а не то его скоро хватит удар. Вы бы сказали ему.
Разделавшись с Бертой, она снова повернулась к Хорсту и начала с того, на чем ее прервали.
— С вами, вояками, просто беда! Вы упиваетесь собственной пропагандой. У меня такое представление, будто вы и полковник Кэри всерьез думаете, что вы правите миром.
— Вместе мы будем править миром! — крикнул Хорст. — Вместе мы будем решать не только судьбы Европы, но и судьбы всего мира. Когда мы восстановим свою военную мощь, уж тогда-то мы поговорим на чистом немецком языке и с англичанами, которых мы уже потеснили как великую европейскую державу; поговорим и с разложившимися французиками, которые хотят изолировать нас от руководства НАТО со своим пресловутым директоратом трех держав.
Онемев от страха, Джой наблюдала за разыгравшейся перед ней сценой, и где-то в мозгу отстукивал метроном такт марширующих сапог.
Не обращая внимания на то, что полковник Кэри едва сдерживал свой гнев, Луэлла весело спросила:
— А какова ваша функция в этой затее?
— Если бы вы, миссис Дейборн, следили внимательнее за прессой, вам было бы известно, что полковник фон Мюллер лишь повторяет то, что в последние годы является политикой американского командования.
— То-то посмеялся бы мой отец! Он считает, что вся беда наших военных в том, что они вообще ничего не читают, кроме собственных рапортов. Он даже начинает сомневаться, умеют ли они вообще читать!
У полковника Кэри дрожала рука, когда он наливал двойную порцию виски.
— Боюсь, что вопрос о безопасности Европы вне вашей компетенции, миссис Дейборн. Вот уже десять лет я нахожусь здесь, и…
Луэлла не дождалась, когда он окончит предложение.
— Отец считает, что в этом-то вся и беда. Вы, друзья, слишком засиделись за границей. Вы потеряли связь с родиной. Вы не знаете, что думает народ.
— Не имеет значения, что думает народ. Равно как и политические деятели.
Луэлла весело рассмеялась.
— О, вам нужно обязательно познакомиться с моим родителем! Вы безупречный клинический экземпляр мании величия. А теперь скажите, кто отозвал генерала Макартура из Кореи?
— Генерал Эйзенхауэр, — отрезал он.
— О нет! Президент Эйзенхауэр. А кто пригласил мистера Хрущева в Соединенные Штаты?
— Мы считаем это предательством! — вставил Хорст, прежде чем полковник Кэри успел ответить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72