– Я должен выполнять приказы, сэр, – сказал констебль в ответ на недовольное замечание комманданта, что он не носит взрывчатку в штанах. Когда машине комманданта было позволено следовать дальше, ее пассажир был уже вне себя.
– И смените лосьон, которым пользуетесь после бритья! – прокричал он на прощание полицейскому. – От вас воняет, как из помойки!
Машина въехала в город, и пораженный коммандант вдруг увидел двух полицейских, которые прогуливались по улице, держа друг друга за руки.
– Остановись, – бросил коммандант Элсу и вышел из машины.
– Чем вы занимаетесь, черт побери? – обрушился он на констеблей.
– Мы патрулируем, сэр, – хором ответили оба.
– Патрулируете?! Взявшись за ручки?! – шумел коммандант. – Вы что, хотите, чтобы люди приняли вас за каких-нибудь педиков?
Полицейские расцепились, и коммандант вернулся в машину.
– Что здесь происходит, черт побери? – пробор мотал он себе под нос.
Сидевший на переднем сиденье констебль Элс в душе ликовал. С того времени, когда ему последний раз довелось быть в Пьембурге, он заметил в городе кое-какие перемены, и теперь ему все больше нравилась перспектива возвращения в ряды южноафриканской полиции.
Когда они наконец добрались до полицейского управления, коммандант пребывал уже в неподдельном бешенстве.
– Исполняющего обязанности комманданта ко мне, – рявкнул он на дежурного сержанта и раздраженно прошел наверх, недоумевая: то ли у него разыгралось воображение, то ли на лице дежурного и вправду промелькнуло выражение дикой злобы. Дисциплина в полиции сильно упала; это первое впечатление комманданта подтвердилось, стоило ему только войти в собственный кабинет. В окнах не было ни одного уцелевшего стекла, по всей комнате летал пепел из камина. Коммандант остановился как вкопанный, пораженный беспорядком. В дверь постучали, и вошел сержант Брейтенбах.
– Объясните мне, черт побери, что здесь у вас про исходит? – обрушился коммандант на вошедшего. Он, однако, успел с облегчением заметить, что по крайней мере в сержанте нет видимых признаков гомосексуализма.
– Видите ли, сэр… – начал было сержант, но коммандант перебил его.
– Я уезжаю всего на несколько дней, и что же я вижу по возвращении? – заорал он так, что дежурный на первом этаже вздрогнул от испуга, а на улице от неожиданности остановились несколько прохожих. Саботаж. Бомбы. Взрывающиеся страусы. Вы во всем этом хоть что-нибудь понимаете? – Сержант Брейтенбах кивнул. – Хотелось бы верить! Стоило мне только уехать в отпуск, и здесь у вас сразу же разгул терроризма! Мосты на дорогах взлетают в воздух. Телефон не работает. Констебли патрулируют, взявшись за руки. А во что превратился мой кабинет?!
– Это все страусы, сэр, – вставил сержант. Коммандант Ван Хеерден плюхнулся в кресло и обхватил голову руками. – О Боже! От всего этого можно с ума сойти!
– Так и случилось, сэр, – расстроенно произнес сержант.
– Что случилось?
– Он сошел с ума, сэр. Лейтенант Веркрамп, сэр.
Упоминание о Веркрампе вывело комманданта из состояния глубокой и трагической задумчивости.
– Веркрамп! – снова зашумел он. – Ну погодите, я еще доберусь до этой скотины! Четвертую негодяя! Где он?!
В Форт-Рэйпире, сэр. Он свихнулся.
До комманданта не сразу дошел полный смысл этих слов.
– Вы хотите сказать…
– У него мания величия, сэр. Он считает себя Богом.
Коммандант не поверил своим ушам. Считать себя Богом после того, как натворил подобный хаос – нет, это было непостижимо.
– Так значит, Веркрамп считает себя Богом? – задумчиво произнес коммандант.
Сержант Брейтенбах немного помолчал, а потом поделился своими соображениями на этот счет.
– Мне кажется, с этого-то все и началось, – сказал сержант. – Он хотел показать, на что он способен.
– Да уж, показал, дальше некуда, – с трудом выдавил коммандант, оглядывая в очередной раз кабинет.
– Он чокнулся на идее греха, сэр. Он хотел, чтобы полицейские не спали больше с черными бабами. Ну, вы знаете…
– Знаю.
– Так вот, он начал с того, что стал лечить их электрошоком. Показывать им фотографии голых черных баб и…
Коммандант Ван Хеерден остановил сержанта.
– Не продолжай, – сказал он. – Не могу этого слушать.
Он встал с кресла, подошел к письменному столу, открыл один из ящиков и достал бутылку бренди, которую хранил на всякий случай. Налив себе стакан и выпив, он снова взглянул на сержанта.
– Ну, а теперь начинай с самого начала и рассказывай, что тут вытворял Веркрамп. – Выслушав рассказ сержанта, коммандант грустно покачал головой.
– Значит, его лечение не дало эффекта? – спросил он.
– Я бы так не сказал, сэр. Оно не дало того эффекта, который хотели получить. Я хочу сказать, что сейчас невозможно заставить полицейского переспать с черной. Мы пытались это сделать, но они приходят просто в невменяемое состояние.
– Вы пытались заставить полицейских переспать с черными? – переспросил коммандант, живо представив себе, как ему придется оправдываться в суде и объяснять, почему его подчиненным вменялись в служебные обязанности половые сношения с чернокожими женщинами.
Сержант Брейтенбах утвердительно кивнул.
– Но у нас ничего не получилось, – сказал он. – Гарантирую, что ни один из этих двухсот десяти ни когда больше не ляжет с черной.
– Двухсот десяти?! – воскликнул коммандант, пораженный размахом деятельности Веркрампа.
– Так точно, сэр. Половина полицейских стали педиками, – подтвердил сержант. – Но ни один из них не станет теперь спать с черными.
– Ну хоть это слава Богу, – произнес коммандант, пытаясь отыскать какую-то отдушину в свалившихся на него бедах.
– Они, однако, не хотят спать и с белыми. Похоже, в результате лечения у них выработалось отвращение к женщинам вообще. Видели бы вы, сколько у нас сейчас лежит писем с жалобами от жен полицейских.
Коммандант заявил, что не желает ни слышать об этих жалобах, ни видеть их.
– А что это за история со взрывающимися страусами? – спросил он. – Она тоже связана с манией величия Веркрампа?
– Не знаю, – ответил сержант. – Это дело рук коммунистов.
Коммандант вздохнул.
– Опять коммунисты? – усталым голосом произнес он. – Вам о них, конечно, ничего разузнать не удалось?
– Ну, кое-чего мы добились, сэр. У нас есть показания свидетелей, которые видели, как несколько человек кормили страусов «французскими письмами»… – Сержант остановился. Коммандант уставился на него, вытаращив глаза.
– Кормили «французскими письмами»? – переспросил он. – Зачем, черт возьми?
– В презервативах была взрывчатка, сэр. «Фэзелайтс».
– Что значит «Фэзелайтс»? – спросил коммандант, гадая, какая еще гадость может скрываться за этим названием.
– Это марка презервативов, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83