Передавая эти книги доктору фон Блименстейн, коммандант вспомнил, что ему еще предстоит как-то излечить полицейских-гомосеков.
– Да, и вот еще что, – сказал он, выслушав врачиху, сообщившую, что она нашла одиннадцать подходящих пациентов. – Я был бы благодарен, если бы сегодня после обеда вы смогли заглянуть в наш спортзал. Мне нужен ваш совет, как вернуть некоторых «голубых» в норму.
Глава четырнадцатая
Подъезжая к спортзалу, в котором сержант Брейтенбах должен был собрать двести десять протестующих полицейских, коммандант испытывал определенное удовлетворение от того, что дела вроде бы сдвинулись с мертвой точки, и даже в правильном направлении. Безусловно, впереди его еще ждали трудности; но по крайней мере общую обстановку в городе удалось вернуть в норму. День или два уйдут еще на то, чтобы подготовить самоубийц в теории, и тогда их можно будет арестовывать. Правда, коммандант все еще не решил, как практически организовать такое натаскивание. Перед ним на переднем сиденье маячила спина констебля Элса, и, глядя на его затылок – весьма своеобразной формы и цвета, – коммандант ощущал прилив спокойствия и уверенности. Если человеческий гений и изобретательность не смогли подняться до необходимых высот в деле уничтожения нежелательных вещественных доказательств, то констебль Элс, с его угрожающей силой, неспособностью думать и с его везением, несомненно, легко справится с подобной задачей. Коммандант втайне лелеял надежду и на то, что в ходе ее выполнения Элс как-нибудь сгинет и сам. Однако последнее казалось совершенно невероятным: счастье, похоже, постоянно благоволило к констеблю. И оно явно не благоволило ко всем тем, кто пересекал констеблю Элсу дорогу. Коммандант почти не сомневался в том, что Элс сумеет так напортачить в ходе ареста одиннадцати пациентов Форт-Рэйпира, что любые последующие попытки доказать их невиновность будут обречены на провал.
За время поездки до спортзала коммандант Ван Хеерден пришел в прекрасное расположение духа. Чего нельзя было сказать о двухстах десяти полицейских, отнюдь не расположенных проходить вторично уже испытанный ими курс лечения.
– Лапочка моя, да ты ведь понятия не имеешь, что может из всего этого выйти на сей раз, – заявил один из них, обращаясь к сержанту Брейтенбаху. – Согласись, ты же просто-напросто не знаешь, что получится в результате?
Сержант Брейтенбах вынужден был признать, что, учитывая исход первоначального эксперимента, он действительно понятия не имел о возможных итогах второго.
– Но хуже, чем сейчас, вам не будет, – приободрил он полицейских.
– Не уверен, – возразил ему констебль. – А может быть, мы вообще превратимся в животных?
– Ну, я готов пойти на этот риск, – заявил сержант.
– А о нас, дорогой, ты подумал? Что будет с нами? Не очень приятно себя чувствовать, когда не знаешь, что с тобой произойдет в следующий момент, верно? Меня, во всяком случае, это просто выводит из равновесия.
– А все барахло и причиндалы, которые мы на купили? – поддержал его другой полицейский. – Оно же денег стоит. Все эти лифчики, трусики, и все такое. Назад его у нас никто не примет.
Сержант Брейтенбах в ответ только пожал плечами. Его уже начинало всерьез волновать, каким образом можно будет заставить двести десять человек занять приготовленные для них места в спортзале. Но в этот момент показалась машина с коммандантом, и сержант был избавлен от решения столь ответственной задачи.
«Попробую апеллировать к их чувству патриотизма», – подумал коммандант, с откровенным отвращением разглядывая желтый парик констебля Боты. Он взял в руки громкоговоритель и обратился через него к толпе гомосексуалистов.
– Солдаты! – прокричал он. Усиленный громкоговорителем, но окрашенный нотками сомнения, его голос разнесся над плацем и улетел в сторону города. – Полицейские Южной Африки! Я понимаю, что пережитое вами не так давно не располагает к тому, чтобы снова повторять этот опыт. Могу только сказать, что я отдал приказ о повторном проведении лечения в интересах всей страны в целом. Оно снова сделает вас теми полноценными мужчинами, какими вы когда-то были. На этот раз лечение будет проводиться под наблюдением профессионального психиатра и без всяких штучек-дрючек. – В этом месте речь комманданта была прервана взрывом громкого хохота, а один особенно придурковатый на вид констебль с наклеенными на глаза крупными искусственными ресницами недвусмысленно подмигнул ему. Коммандант Ван Хеерден, уже порядком уставший от всего, что на него свалилось за последние дни, вышел из себя.
– Слушайте, вы, дерьмо собачье! – рявкнул он то, что думал на самом деле, и его многократно усиленный голос был слышен за две мили от плаца. – Я навидался за свою жизнь всяческих мерзавцев, но таких, как вы, еще не встречал. И за что только мне выпало иметь дело с бандой педиков. Привыкли тут жопами крутить! Но ничего, я вас снова научу трахаться как положено! – Коммандант перенес все свое внимание на полицейского с искусственными ресницами, грозя, что тот навек заречется появляться перед ним, коммандантом, в подобном виде и что при одном воспоминании об этом у него будет яйца судорогой сводить… В этот момент на площадке перед спортзалом появилась доктор фон Блименстейн и сразу же восстановила порядок. Она медленно, но многозначительно приблизилась к толпе полицейских. Те замолчали и с уважением уставились на ее крупные формы.
– Если не возражаете, коммандант, – проговорила она, и при этих словах давление у комманданта мгновенно вернулось почти что в норму, – если не возражаете, я попробую поговорить с ними иначе. Ван Хеерден вручил ей громкоговоритель, и через минуту над площадкой разносился уже ее сладкозвучный голос.
– Мальчики, – начала врачиха, найдя явно более удачную форму обращения. – Я хочу, чтобы вы увидели во мне, – тут она сделала многообещающую паузу, – друга, а не человека, которого надо бояться. – По рядам полицейских пробежала волна нервного ожидания. Перспектива оказаться другом человека, буквально источавшего вокруг себя атмосферу сексуальности – хотя пол этой сексуальности был не сколько неясен, явно понравилась констеблям. Коммандант послушал доктора фон Блименстейн еще несколько минут, а затем, удовлетворенный, повернул к выходу, уверенный в том, что теперь все будет в порядке: потрясающий гермафродитизм врачихи оказывал на гомиков неодолимое влияние. Сержанта Брейтенбаха коммандант нашел в спортзале. Тот проверял трансформатор.
– Жуткая женщина, – сказал сержант. Было слышно, как доктор фон Блименстейн рассказывала полицейским о радостях, которые может дать им половой контакт с партнерами противоположного пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Да, и вот еще что, – сказал он, выслушав врачиху, сообщившую, что она нашла одиннадцать подходящих пациентов. – Я был бы благодарен, если бы сегодня после обеда вы смогли заглянуть в наш спортзал. Мне нужен ваш совет, как вернуть некоторых «голубых» в норму.
Глава четырнадцатая
Подъезжая к спортзалу, в котором сержант Брейтенбах должен был собрать двести десять протестующих полицейских, коммандант испытывал определенное удовлетворение от того, что дела вроде бы сдвинулись с мертвой точки, и даже в правильном направлении. Безусловно, впереди его еще ждали трудности; но по крайней мере общую обстановку в городе удалось вернуть в норму. День или два уйдут еще на то, чтобы подготовить самоубийц в теории, и тогда их можно будет арестовывать. Правда, коммандант все еще не решил, как практически организовать такое натаскивание. Перед ним на переднем сиденье маячила спина констебля Элса, и, глядя на его затылок – весьма своеобразной формы и цвета, – коммандант ощущал прилив спокойствия и уверенности. Если человеческий гений и изобретательность не смогли подняться до необходимых высот в деле уничтожения нежелательных вещественных доказательств, то констебль Элс, с его угрожающей силой, неспособностью думать и с его везением, несомненно, легко справится с подобной задачей. Коммандант втайне лелеял надежду и на то, что в ходе ее выполнения Элс как-нибудь сгинет и сам. Однако последнее казалось совершенно невероятным: счастье, похоже, постоянно благоволило к констеблю. И оно явно не благоволило ко всем тем, кто пересекал констеблю Элсу дорогу. Коммандант почти не сомневался в том, что Элс сумеет так напортачить в ходе ареста одиннадцати пациентов Форт-Рэйпира, что любые последующие попытки доказать их невиновность будут обречены на провал.
За время поездки до спортзала коммандант Ван Хеерден пришел в прекрасное расположение духа. Чего нельзя было сказать о двухстах десяти полицейских, отнюдь не расположенных проходить вторично уже испытанный ими курс лечения.
– Лапочка моя, да ты ведь понятия не имеешь, что может из всего этого выйти на сей раз, – заявил один из них, обращаясь к сержанту Брейтенбаху. – Согласись, ты же просто-напросто не знаешь, что получится в результате?
Сержант Брейтенбах вынужден был признать, что, учитывая исход первоначального эксперимента, он действительно понятия не имел о возможных итогах второго.
– Но хуже, чем сейчас, вам не будет, – приободрил он полицейских.
– Не уверен, – возразил ему констебль. – А может быть, мы вообще превратимся в животных?
– Ну, я готов пойти на этот риск, – заявил сержант.
– А о нас, дорогой, ты подумал? Что будет с нами? Не очень приятно себя чувствовать, когда не знаешь, что с тобой произойдет в следующий момент, верно? Меня, во всяком случае, это просто выводит из равновесия.
– А все барахло и причиндалы, которые мы на купили? – поддержал его другой полицейский. – Оно же денег стоит. Все эти лифчики, трусики, и все такое. Назад его у нас никто не примет.
Сержант Брейтенбах в ответ только пожал плечами. Его уже начинало всерьез волновать, каким образом можно будет заставить двести десять человек занять приготовленные для них места в спортзале. Но в этот момент показалась машина с коммандантом, и сержант был избавлен от решения столь ответственной задачи.
«Попробую апеллировать к их чувству патриотизма», – подумал коммандант, с откровенным отвращением разглядывая желтый парик констебля Боты. Он взял в руки громкоговоритель и обратился через него к толпе гомосексуалистов.
– Солдаты! – прокричал он. Усиленный громкоговорителем, но окрашенный нотками сомнения, его голос разнесся над плацем и улетел в сторону города. – Полицейские Южной Африки! Я понимаю, что пережитое вами не так давно не располагает к тому, чтобы снова повторять этот опыт. Могу только сказать, что я отдал приказ о повторном проведении лечения в интересах всей страны в целом. Оно снова сделает вас теми полноценными мужчинами, какими вы когда-то были. На этот раз лечение будет проводиться под наблюдением профессионального психиатра и без всяких штучек-дрючек. – В этом месте речь комманданта была прервана взрывом громкого хохота, а один особенно придурковатый на вид констебль с наклеенными на глаза крупными искусственными ресницами недвусмысленно подмигнул ему. Коммандант Ван Хеерден, уже порядком уставший от всего, что на него свалилось за последние дни, вышел из себя.
– Слушайте, вы, дерьмо собачье! – рявкнул он то, что думал на самом деле, и его многократно усиленный голос был слышен за две мили от плаца. – Я навидался за свою жизнь всяческих мерзавцев, но таких, как вы, еще не встречал. И за что только мне выпало иметь дело с бандой педиков. Привыкли тут жопами крутить! Но ничего, я вас снова научу трахаться как положено! – Коммандант перенес все свое внимание на полицейского с искусственными ресницами, грозя, что тот навек заречется появляться перед ним, коммандантом, в подобном виде и что при одном воспоминании об этом у него будет яйца судорогой сводить… В этот момент на площадке перед спортзалом появилась доктор фон Блименстейн и сразу же восстановила порядок. Она медленно, но многозначительно приблизилась к толпе полицейских. Те замолчали и с уважением уставились на ее крупные формы.
– Если не возражаете, коммандант, – проговорила она, и при этих словах давление у комманданта мгновенно вернулось почти что в норму, – если не возражаете, я попробую поговорить с ними иначе. Ван Хеерден вручил ей громкоговоритель, и через минуту над площадкой разносился уже ее сладкозвучный голос.
– Мальчики, – начала врачиха, найдя явно более удачную форму обращения. – Я хочу, чтобы вы увидели во мне, – тут она сделала многообещающую паузу, – друга, а не человека, которого надо бояться. – По рядам полицейских пробежала волна нервного ожидания. Перспектива оказаться другом человека, буквально источавшего вокруг себя атмосферу сексуальности – хотя пол этой сексуальности был не сколько неясен, явно понравилась констеблям. Коммандант послушал доктора фон Блименстейн еще несколько минут, а затем, удовлетворенный, повернул к выходу, уверенный в том, что теперь все будет в порядке: потрясающий гермафродитизм врачихи оказывал на гомиков неодолимое влияние. Сержанта Брейтенбаха коммандант нашел в спортзале. Тот проверял трансформатор.
– Жуткая женщина, – сказал сержант. Было слышно, как доктор фон Блименстейн рассказывала полицейским о радостях, которые может дать им половой контакт с партнерами противоположного пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83