– Иди на те камни, Баглос. Выжми одежду и посиди на солнце, тогда Д'Нателю не придется рисковать, прибегая для тебя к магии.
Дульсе возмутился.
– Чтобы я просил своего господина рисковать ради меня? – проговорил он сквозь стучащие зубы.
– Нет конечно. Я не это хотела сказать.
Привязывая лошадей к иве, растущей из плачущей стены, я увидела привязанную к седлу Полярной Звезды сумку. Надеясь загладить впечатление от неудачной фразы, я вытащила серебряную флягу дульсе и протянула ему.
– Это не поможет?
Баглос выхватил у меня флягу.
– Нет, женщина, не эту! Эта не для… Эта только для самых крайних случаев. Сейчас нужна другая. – Он засунул флягу обратно в сумку и вытащил другой сосуд, попроще. Отпил глоток и передал по кругу.
Мы выжали одежду, и каждый нашел себе место на солнце. Д'Натель застонал от наслаждения, вытянувшись на камнях и закрыв глаза. Я сидела, привалясь спиной к скале, подставив лицо солнцу и наблюдая за ручьями, стекающими с моих башмаков.
– Во всем этом есть только один положительный момент, – заметила я, – все это очень похоже на купание. Было бы чуть теплее, я сама бы туда нырнула.
– Купание! – с отвращением повторил Баглос, промокая влажную рубаху краешком одеяла. Погружаться в воду чрезвычайно нездоровая привычка. Ощущаешь только холод. Не понимаю тех, кто это любит. Мой дядя Балзир говорил, что подобные упражнения могут уменьшить рост человека. Дульсе не практикуют купаний.
– Дассин, должно быть, одобрял купания, – сонно произнес принц. – Кто-то вечно заставлял меня лезть в воду.
Мы с Баглосом удивленно переглянулись. Принц, кажется, не вполне осознавал, что говорит.
– Наверное, он многое заставлял тебя делать, если ты был таким непослушным ребенком, как рассказывает Баглос, – предположила я.
– Многое: не бегай, не спорь, не дерись со мной, помолчи. Будь осторожен. Дай я покажу. Читай… думай… пятьдесят поколений. Мы ошибались… ответ здесь, лежит на поверхности. Наши враги не дремлют. Смотри вглубь, внутрь…
Я замахала взволнованному Баглосу, чтобы он молчал, и негромко задала следующий вопрос.
– Но он был добр к тебе. Он ведь не бил тебя, как прежний Наставник… Экзегет, да?
– Да и нет. Его голос был добр. Он был мудр, как мой отец. Он шутил, но был таким жестким, неумолимым. Вечно было это «однажды», – Д'Натель бормотал все медленнее, – однажды все прояснится. Однажды твой дар изменит все. Но как долго ждать, – слова превратились в долгие вздохи, – долго ждать в темноте. Почему так долго, Дассин? Отпусти меня. Ради небесной любви, пусти… а…
Д'Натель подскочил, разбуженный собственным криком. Краска смущения залила его лицо.
– Должно быть, я заснул. Огни ночи… – Он яростно потер голову. – Ты высох, дульсе? Нам пора в путь.
– Я готов выполнять приказы, мой господин. После того как мы услышали крик души принца, вести обыденные разговоры не хотелось. Я размышляла, были ли его слова истинными воспоминаниями или же навеянными сном воспоминаниями о том, что он слышал от Баглоса, Дассина и меня. Что может сниться, когда тебя лишили личности?
Следующий поворот реки, и все воспоминания Д'Нателя выскочили из головы, третья подсказка Автора лежала перед нами, на самом виду. Тропа, по которой мы двигались, уходила дальше во мглу, но шагах в пятидесяти за поворотом от нее отходила еще одна тропа, резко поднимающаяся по правой стене расселины. Где-то вдалеке за пределами нашей видимости слышалось приглушенное бормотание ветра или воды.
– «Поднимись по древнему лицу, которое рыдает», – изумленно произнес Баглос.
Я перевела дыхание. Высота не пугала меня так, как темнота, но раньше мне не приходилось делать ничего подобного. Будет ли там место спешиться, если вдруг придется?
– Я снова полагаюсь на тебя, – прошептала я Огненному Шипу, поглаживая его по шее.
Мы медленно двигались, не прекращая разговаривать с конями. Путь, разлом в выщербленной скале, был шире, чем казался снизу, в некоторых местах лошадь даже могла развернуться, но он был не настолько широк, чтобы задерживаться хотя бы на одно лишнее мгновение. Я не удивилась бы, если бы дорога обрушилась в никуда за первым же утесом. И мне показалось, что мои худшие ожидания оправдались, когда мы приблизились к выступу, над которым нависал огромный валун, за ним не было видно ничего, кроме пустоты.
Д'Натель проехал первым, пригнувшись в седле, чтобы не задеть головой о камень, и исчез за выступом. Я направилась следом. Припав к рыжеватой гриве Шипа и умоляя коня прижаться как можно ближе к скале, настолько, насколько позволит нависающий валун.
Когда я обогнула выступ, шум, становившийся громче с каждым шагом, превратился в рев, все самые страшные участки пути показались ерундой, когда я увидела источник этого рева. В конце расселины поднимался красно-серый утес, гранитное подножие обледенелых пиков, расходящихся во всех направлениях, насколько мог видеть глаз. Из разлома в скале с ревом обрушивался водопад, неся массы воды в долину, далеко вниз, в реку, которая отсюда казалась узкой лентой. Послеполуденное солнце играло на окутывающих водопад брызгах, соединяя края ущелья изумительной двойной радугой.
Д'Натель остановился в нескольких шагах впереди меня.
– Это должно быть здесь, разве не так?
– Думаю, да, – ответила я. Ни один дж'эттаннин не устоял бы перед такой красотой.
– Может быть, меня послали сюда ради этого. Я никогда не видел ничего подобного. – За восторгом, звучащим в его словах, таилась такая тоска и такое одиночество, что и камень бы смягчился.
– Проклятая тварь! Предательская кляча! Крики раздавались у нас за спиной. Баглос стоял под нависающим валуном, заглядывая за угол и размахивая руками. Полярной Звезды не было.
– Баглос, что случилось? – закричала я.
– Презренный сын зидов, должно быть, уже на пути в Йеннету. – Дульсе брел к нам по крутому подъему. – Объезжать валун было так страшно. Я спешился, чтобы пойти самому, а конь испугался. Вырвал поводья у меня из рук. О мой принц, что за дурак достался вам в Проводники.
Я не могла не согласиться. Перед нами долгий трудный путь, несложно понять, насколько шатки наши позиции. Даже если кто-то из нас возьмет Баглоса в седло вторым, непреложный факт – почти все наши припасы едут в Йеннету. Прямо в лапы зидам. Все…
– Баглос, а дневник тоже в твоих сумках?
Дульсе, казалось, вот-вот умрет.
– Самое неприятное, – произнес Д'Натель.
– Хуже, чем самое неприятное, – заявила я. – Я помню подсказки и схему, но что, если она понадобится нам? Что, если мы поняли что-то неверно и нам придется начинать сначала?
– Я знаю лишь один способ вернуть коня, – сказал принц.
Конечно же магия. Позвать Полярную звезду обратно.
– Ты не можешь так рисковать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Дульсе возмутился.
– Чтобы я просил своего господина рисковать ради меня? – проговорил он сквозь стучащие зубы.
– Нет конечно. Я не это хотела сказать.
Привязывая лошадей к иве, растущей из плачущей стены, я увидела привязанную к седлу Полярной Звезды сумку. Надеясь загладить впечатление от неудачной фразы, я вытащила серебряную флягу дульсе и протянула ему.
– Это не поможет?
Баглос выхватил у меня флягу.
– Нет, женщина, не эту! Эта не для… Эта только для самых крайних случаев. Сейчас нужна другая. – Он засунул флягу обратно в сумку и вытащил другой сосуд, попроще. Отпил глоток и передал по кругу.
Мы выжали одежду, и каждый нашел себе место на солнце. Д'Натель застонал от наслаждения, вытянувшись на камнях и закрыв глаза. Я сидела, привалясь спиной к скале, подставив лицо солнцу и наблюдая за ручьями, стекающими с моих башмаков.
– Во всем этом есть только один положительный момент, – заметила я, – все это очень похоже на купание. Было бы чуть теплее, я сама бы туда нырнула.
– Купание! – с отвращением повторил Баглос, промокая влажную рубаху краешком одеяла. Погружаться в воду чрезвычайно нездоровая привычка. Ощущаешь только холод. Не понимаю тех, кто это любит. Мой дядя Балзир говорил, что подобные упражнения могут уменьшить рост человека. Дульсе не практикуют купаний.
– Дассин, должно быть, одобрял купания, – сонно произнес принц. – Кто-то вечно заставлял меня лезть в воду.
Мы с Баглосом удивленно переглянулись. Принц, кажется, не вполне осознавал, что говорит.
– Наверное, он многое заставлял тебя делать, если ты был таким непослушным ребенком, как рассказывает Баглос, – предположила я.
– Многое: не бегай, не спорь, не дерись со мной, помолчи. Будь осторожен. Дай я покажу. Читай… думай… пятьдесят поколений. Мы ошибались… ответ здесь, лежит на поверхности. Наши враги не дремлют. Смотри вглубь, внутрь…
Я замахала взволнованному Баглосу, чтобы он молчал, и негромко задала следующий вопрос.
– Но он был добр к тебе. Он ведь не бил тебя, как прежний Наставник… Экзегет, да?
– Да и нет. Его голос был добр. Он был мудр, как мой отец. Он шутил, но был таким жестким, неумолимым. Вечно было это «однажды», – Д'Натель бормотал все медленнее, – однажды все прояснится. Однажды твой дар изменит все. Но как долго ждать, – слова превратились в долгие вздохи, – долго ждать в темноте. Почему так долго, Дассин? Отпусти меня. Ради небесной любви, пусти… а…
Д'Натель подскочил, разбуженный собственным криком. Краска смущения залила его лицо.
– Должно быть, я заснул. Огни ночи… – Он яростно потер голову. – Ты высох, дульсе? Нам пора в путь.
– Я готов выполнять приказы, мой господин. После того как мы услышали крик души принца, вести обыденные разговоры не хотелось. Я размышляла, были ли его слова истинными воспоминаниями или же навеянными сном воспоминаниями о том, что он слышал от Баглоса, Дассина и меня. Что может сниться, когда тебя лишили личности?
Следующий поворот реки, и все воспоминания Д'Нателя выскочили из головы, третья подсказка Автора лежала перед нами, на самом виду. Тропа, по которой мы двигались, уходила дальше во мглу, но шагах в пятидесяти за поворотом от нее отходила еще одна тропа, резко поднимающаяся по правой стене расселины. Где-то вдалеке за пределами нашей видимости слышалось приглушенное бормотание ветра или воды.
– «Поднимись по древнему лицу, которое рыдает», – изумленно произнес Баглос.
Я перевела дыхание. Высота не пугала меня так, как темнота, но раньше мне не приходилось делать ничего подобного. Будет ли там место спешиться, если вдруг придется?
– Я снова полагаюсь на тебя, – прошептала я Огненному Шипу, поглаживая его по шее.
Мы медленно двигались, не прекращая разговаривать с конями. Путь, разлом в выщербленной скале, был шире, чем казался снизу, в некоторых местах лошадь даже могла развернуться, но он был не настолько широк, чтобы задерживаться хотя бы на одно лишнее мгновение. Я не удивилась бы, если бы дорога обрушилась в никуда за первым же утесом. И мне показалось, что мои худшие ожидания оправдались, когда мы приблизились к выступу, над которым нависал огромный валун, за ним не было видно ничего, кроме пустоты.
Д'Натель проехал первым, пригнувшись в седле, чтобы не задеть головой о камень, и исчез за выступом. Я направилась следом. Припав к рыжеватой гриве Шипа и умоляя коня прижаться как можно ближе к скале, настолько, насколько позволит нависающий валун.
Когда я обогнула выступ, шум, становившийся громче с каждым шагом, превратился в рев, все самые страшные участки пути показались ерундой, когда я увидела источник этого рева. В конце расселины поднимался красно-серый утес, гранитное подножие обледенелых пиков, расходящихся во всех направлениях, насколько мог видеть глаз. Из разлома в скале с ревом обрушивался водопад, неся массы воды в долину, далеко вниз, в реку, которая отсюда казалась узкой лентой. Послеполуденное солнце играло на окутывающих водопад брызгах, соединяя края ущелья изумительной двойной радугой.
Д'Натель остановился в нескольких шагах впереди меня.
– Это должно быть здесь, разве не так?
– Думаю, да, – ответила я. Ни один дж'эттаннин не устоял бы перед такой красотой.
– Может быть, меня послали сюда ради этого. Я никогда не видел ничего подобного. – За восторгом, звучащим в его словах, таилась такая тоска и такое одиночество, что и камень бы смягчился.
– Проклятая тварь! Предательская кляча! Крики раздавались у нас за спиной. Баглос стоял под нависающим валуном, заглядывая за угол и размахивая руками. Полярной Звезды не было.
– Баглос, что случилось? – закричала я.
– Презренный сын зидов, должно быть, уже на пути в Йеннету. – Дульсе брел к нам по крутому подъему. – Объезжать валун было так страшно. Я спешился, чтобы пойти самому, а конь испугался. Вырвал поводья у меня из рук. О мой принц, что за дурак достался вам в Проводники.
Я не могла не согласиться. Перед нами долгий трудный путь, несложно понять, насколько шатки наши позиции. Даже если кто-то из нас возьмет Баглоса в седло вторым, непреложный факт – почти все наши припасы едут в Йеннету. Прямо в лапы зидам. Все…
– Баглос, а дневник тоже в твоих сумках?
Дульсе, казалось, вот-вот умрет.
– Самое неприятное, – произнес Д'Натель.
– Хуже, чем самое неприятное, – заявила я. – Я помню подсказки и схему, но что, если она понадобится нам? Что, если мы поняли что-то неверно и нам придется начинать сначала?
– Я знаю лишь один способ вернуть коня, – сказал принц.
Конечно же магия. Позвать Полярную звезду обратно.
– Ты не можешь так рисковать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137