***
За окнами столовой бушевала настоящая буря, завывал ветер, и дождь в ярости стучал по окнам. Шторы были сдвинуты и скрадывали шум, однако ветер то и дело сотрясал окна, привлекая к себе внимание. Сент-Джеймс вдруг поймал себя на том, что думает не о смерти Мика Кэмбри и Джастина Брука, а об исчезновении «Дейз». Он знал, что Линли весь день напрасно ищет брата. Однако проверить с берега все бухты не было возможности. Если Питер взял лодку и спрятался где-нибудь, чтобы переждать шторм, Линли его все равно не нашел бы.
– Я забыла поменять меню, – сказала леди Ашертон, увидав сервированный стол. – Так много всего произошло. Не могу ни о чем думать. Нас должно было быть девять… Или десять, если бы осталась Августа. Какое счастье, что она уехала. Будь она тут, когда Джаспер нашел тело…
Леди Ашертон передвигала на тарелке брокколи, когда ей пришло в голову, что она говорит что-то не то. Пламя свечей и тени сталкивались на ее бирюзовом платье и смягчали горестные морщины, появившиеся на ее лице. Ни разу она не упомянула Питера с тех пор, как узнала о его исчезновении.
– Все равно надо есть, Дейз, такова жизнь, – отозвался Коттер, хотя и он едва притронулся к еде, подобно всем остальным.
– Но не очень хочется, правда? – Леди Ашертон улыбнулась Коттеру, но было видно, что ей не до улыбок. Ее состояние давало себя знать в резких движениях и в коротких взглядах, которые она то и дело бросала на сидевшего рядом старшего сына. Он почти весь день пробыл в конторе, названивая по телефону в разные места. Сент-Джеймсу было известно, что он не говорил с матерью о Питере, да и непохоже было, что он собирался говорить о нем теперь. – Как Сидни? – словно поняв это, спросила леди Ашертон у Сент-Джеймса.
– Спит. Хочет утром уехать в Лондон.
– Стоит ли, Сент-Джеймс? – задал вопрос Линли.
– Похоже, она твердо решила.
– Ты поедешь с ней?
Сент-Джеймс покачал головой, вертя в пальцах ножку бокала, и ему припомнился короткий разговор с сестрой, случившийся ровно час назад. Больше всего его озадачивало ее откровенное нежелание говорить о Джастине Бруке. Не спрашивай, не дави на меня, повторяла Сидни, которая выглядела хуже некуда со своими всклокоченными после беспокойного сна волосами. Я не могу. Я не могу. Не дави на меня, Саймон. Пожалуйста.
– Она сказала, что справится сама.
– Может быть, она собралась навестить его семью? Полиция уже сообщила им?
– Не знаю, есть ли у него семья. Вообще я мало о нем знаю. – Кроме того, мысленно прибавил он, я рад, что он умер.
С того самого мгновения, когда он обнял сестру, еще прежде, когда он увидел лежавшее внизу тело, его совесть потребовала, чтобы он был честен с собой и признался в радости, которая коренилась в жажде мести. Вот она, справедливость, думал он. За все надо платить. Возможно, рука Всевышнего Судии помедлила, когда Брук избил Сидни на берегу. Однако его жестокость не могла остаться безнаказанной. И не осталась. Сент-Джеймс был рад этому. И с облегчением думал, что наконец-то Сидни освободилась от Брука. Что же до его собственных чувств, они совершенно не походили на цивилизованную реакцию на смерть человеческого существа – и это беспокоило его.
– В любом случае, ей лучше уехать. И никто не просил ее остаться. Официально.
Сент-Джеймс видел, что его поняли. Полицейские не стремились поговорить с Сидни. Видимо, у них была одна версия – несчастный случай.
В столовой стало тихо, возможно, все обдумывали слова Сент-Джеймса, когда открылась дверь и вошел Ходж.
– Миледи, мистера Сент-Джеймса просят к телефону. – По своему обыкновению, Ходж делал сообщения таким тоном, как будто звонила сама богиня судьбы, сама Геката звала к телефону мистера Сент-Джеймса. – Прошу вас в контору. Звонит леди Хелен Клайд.
Сент-Джеймс тотчас встал из-за стола, довольный, что есть повод сбежать. Атмосфера в столовой становилась напряженной из-за невысказанных вопросов и множества фактов, требовавших обсуждения. Но никому не хотелось что-либо обсуждать, потому что все предпочитали растущую напряженность риску узнать мучительную правду.
Следом за дворецким Сент-Джеймс направился в западное крыло дома – по длинному коридору в контору. На столе горела лампа, и в светлом овале на столе лежала телефонная трубка. Сент-Джеймс поднес ее к уху.
– Она исчезла, – сказала леди Хелен, услыхав голос Сент-Джеймса. – Похоже, отправилась куда-то, где не носят вечерние платья. Чемодана нет.
– Ты была в квартире?
– Поговорила – и получила ключ.
– Хелен, ты зарываешь талант в землю.
– Знаю, дорогой. Но я не похожа на гениального мужчину, и все потому, что окончила уйму школ, а не университет. Языки, дизайн, притворство, лукавство. У меня не было сомнений, что когда-нибудь это пригодится.
– Никаких мыслей по поводу того, куда она могла поехать?
– Она не взяла с собой косметику и накладные ногти, так что…
– Накладные ногти? Хелен, что это значит?
Хелен засмеялась и объяснила Сент-Джеймсу назначение накладок:
– Их не носят любители пеших прогулок, как ты понимаешь. И те, кто лазает по горам, удит рыбу, плавает, тоже. И все прочее. Итак, мы решили, что она уехала из города.
– В Корнуолл?
– Мы тоже подумали так, и у нас есть довольно существенное подтверждение, как нам кажется. У нее остались расчетные книги Мика Кэмбри – кстати, с довольно любопытными поступлениями, – и еще мы нашли два телефонных номера. Один – лондонский. Мы позвонили и попали в «Айлингтон Лимитид». Посмотрю утром, где это.
– А второй?
– Корнуоллский. Мы дважды звонили, но нам никто не ответил. Вот мы и подумали, может быть, это телефон Мика Кэмбри?
Сент-Джеймс вынул конверт из ящика:
– Ты уже пробовала выяснить?
– Сравнить с номером Мика? Думаю, это не совсем его номер. Запиши его. Возможно, тебе повезет.
Записав номер на конверте, Сент-Джеймс убрал конверт в карман.
– Сидни утром возвращается в Лондон. – Он рассказал леди Хелен о Джастине Бруке. Она выслушала его молча, не задавая вопросов и не делая замечаний. – И Питер исчез, – сказал он напоследок.
– О нет, – отозвалась леди Хелен. Сент-Джеймс слышал тихую музыку. Концерт оркестра с флейтой, и ему страстно захотелось оказаться на Онслоу-сквер, болтать обо всяких пустяках и не думать об анализе крови, ниток, кожи людей, с которыми он не был знаком и которых никогда не встречал. – Бедняжка Томми. Бедняжка Дейз, – сказала леди Хелен. – Как они держатся?
– Держатся.
– А Сид?
– Ужасно. Зайдешь к ней, Хелен? Завтра вечером. Когда она вернется.
– Ну конечно. Не беспокойся. – Она помедлила. И он вновь услышал музыку, нежную и ласковую, как благоухание в воздухе. – Саймон, мне жаль.
Она отлично знала его.
– Когда я увидел его на берегу, когда понял, что он мертв…
– Не мучайся так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104