И поэтому — да, я начал стрелять, так что я действовал в полном соответствии с политикой ФБР по использованию летальных средств.
Вернер кивнул.
— Ты ведь имеешь юридическое образование, да?
— Да, сэр. Я получил право выступать в суде в Виргинии и округе Колумбия, а в Алабаме ещё не сдавал экзамены.
— Ну, так забудь на минуту о том, что ты юрист, — мягко произнёс Вернер. — Это было вполне обоснованное применение оружия. У меня до сих пор сохранился револьвер, из которого я пришил того ублюдка. «Смит» 66-й модели с четырехдюймовым стволом. Я даже иногда беру его на работу. Доминик, ты совершил то, о чём каждый агент мечтает хотя бы раз за свою карьеру. Собственной рукой исполнил правосудие. Не страдай из-за этого.
— Я не страдаю, сэр, — горячо возразил Карузо. — Эта девочка, Пенелопа... Я не смог спасти её, но, по крайней мере, ублюдок никогда больше не сделает ничего подобного. — Он смотрел Вернеру прямо в глаза. — Вы знаете это чувство.
— Да. — Старый агент снова пристально взглянул на Карузо. — И ты уверен, что ни о чём не жалеешь?
— Я смог часок подремать в самолёте, — младший из собеседников произнёс эту фразу без видимой улыбки.
Зато в ответ улыбнулся и кивнул Вернер.
— Хорошо, ты получишь официальное поощрение прямо из офиса директора. Не будем связываться с ОПСС.
ОПСС представлял собой нечто вроде собственного министерства внутренних дел ФБР, и хотя пользовался определённым уважением среди рядовых сотрудников, но все относились к нему, самое меньшее, без горячей любви. По Бюро ходил афоризм: если ребёнок мучает зверюшек и мочится в кровать, то он либо станет серийным убийцей, либо пойдёт работать в Отдел проверки служебного соответствия.
Вернер приподнял за угол папку с личным делом Карузо.
— Здесь написано, что ты неглуп, знаешь языки... Хочешь переехать в Вашингтон? Я ищу для своей лавочки людей, которые способны думать самостоятельно.
Очередной перевод, — так истолковал эти слова специальный агент Доминик Карузо.
* * *
Джерри Хенли не был особым почитателем условностей. Он приезжал на работу в костюме и при галстуке, но уже через пятнадцать секунд после того, как входил в свой кабинет, пиджак оказывался на стоявшей в углу вешалке. Просмотрев вместе с секретаршей — как и он сам, уроженкой Южной Каролины по имени Элен Конноли — график предстоящего рабочего дня, он взял свежий номер «Уолл-стрит джорнел» и пробежал глазами первую полосу. Он уже успел пролистать «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост», чтобы получить представление о сегодняшней политической обстановке, привычно ворча, что они всегда все понимают не так, как надо. Электронные часы на столе сообщили, что у него остаётся двадцать минут до первой встречи, и он включил компьютер, чтобы узнать, о чём говорят пресс-службы высших правительственных чиновников.
Это требовалось ему, чтобы удостовериться, что он не пропустил при чтении газет ничего важного. Оказалось, что в общем-то ничего, если не считать интересной информации в «Виргиния пайлот» о ежегодной Флечеровской конференции — круглом столе, который командования ВМФ и морской пехоты регулярно устраивали на Норфолкской военно-морской базе. Там обсуждались проблемы терроризма, причём довольно толково, отметил Хенли. Людям в форме часто удавалось рассуждать здраво. В отличие от народных избранников и гражданских чиновников.
«Мы прикончили Советский Союз, — рассуждал про себя Хенли, — и рассчитывали, что после этого в мире наступит спокойствие. Но мы совершенно не предвидели появления всех этих ненормальных с припрятанными где-то „АК-47“ и обученных кухонной химии или просто готовых жертвовать собственными жизнями, чтобы уничтожать тех, кого они считают врагами».
И ещё одной важной вещи они не сделали — не сумели подготовить разведывательное сообщество к борьбе против этой напасти. Даже президент, имеющий огромный опыт работы с «черным миром», и лучший директор ЦРУ из всех, кого знала американская история, не сумели добиться сколько-нибудь заметных успехов. Они увеличили штаты — пятьсот человек, влившиеся в Агентство, насчитывавшее двадцать тысяч сотрудников, вроде бы не могли сделать погоды, но это позволило удвоить оперативный состав. В результате ЦРУ наполовину преодолело свою прежнюю ужасающую неадекватность, но все равно, половина — это всего лишь половина. К тому же в ответ на это Конгресс ещё больше усилил надзор и ужесточил ограничения, перекрыв тем самым кислород всем новым людям, которых завербовали, чтобы вдохнуть жизнь в костяк правительственной команды. Они никогда ничему не учатся. Он лично много раз пытался что-то объяснить своим коллегам по Всемирному клубу самых выдающихся людей, но его слушали лишь немногие, часть не желала слушать вовсе, а остальные так и не выработали твёрдого мнения. Они обращали слишком много внимания на редакционные полосы газет, часто даже тех, которые издавались не в их родных штатах, потому что там, как считали они в своей тупости, отражалось мнение американского народа. Возможно, все объяснялось очень просто: любой вновь избранный политик терял разум, покорённый очарованием новой игры, и с ним происходило то же самое, что и с Гаем Юлием Цезарем, лишившимся разума под влиянием чар Клеопатры. Он отлично знал, что все решает штат, «профессиональные» помощники политиков, которые «направляют» своих боссов по верной дороге к следующему переизбранию, и именно переизбрание стало Священным Граалем общественной жизни. Америка не имела наследственного правящего класса, но в ней имелся чрезвычайно многочисленный отряд людей, находивших своё счастье в возможности вести тех, кто их нанимал, по верной дороге правительственного пустословия.
Так что работа изнутри системы себя не оправдывала.
Следовательно, чтобы достичь чего-нибудь, следовало находиться за пределами системы.
Причём, чертовски далеко от этих пределов.
И если кто-нибудь все же разберётся в том, что происходит... он всё равно запачкан так, что дальше некуда, верно?
Первый час Хенли потратил на обсуждение финансовых вопросов с некоторыми из своих сотрудников, потому что именно так «Хенли Ассошиэйтс» добывала деньги. И, будучи торговцем ширпотребом и перейдя к валютному арбитражу, он чуть ли не с самого начала шёл на полтора корпуса впереди всех остальных, ощущая мгновенные колебания ситуации, порождавшиеся психологическими факторами — он называл их «дельтами», — чуть ли не исключительно благодаря своему интуитивному восприятию, которое могло оказаться, но могло и не оказаться верным.
Все свои деловые операции он вёл анонимно через иностранные банки, которым, всем до одного, нравилось иметь крупные счета. Притом ни один из этих банков не проявлял чрезмерного любопытства по поводу происхождения денег, если только они не были чрезмерно и откровенно грязными, чего за ним не водилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Вернер кивнул.
— Ты ведь имеешь юридическое образование, да?
— Да, сэр. Я получил право выступать в суде в Виргинии и округе Колумбия, а в Алабаме ещё не сдавал экзамены.
— Ну, так забудь на минуту о том, что ты юрист, — мягко произнёс Вернер. — Это было вполне обоснованное применение оружия. У меня до сих пор сохранился револьвер, из которого я пришил того ублюдка. «Смит» 66-й модели с четырехдюймовым стволом. Я даже иногда беру его на работу. Доминик, ты совершил то, о чём каждый агент мечтает хотя бы раз за свою карьеру. Собственной рукой исполнил правосудие. Не страдай из-за этого.
— Я не страдаю, сэр, — горячо возразил Карузо. — Эта девочка, Пенелопа... Я не смог спасти её, но, по крайней мере, ублюдок никогда больше не сделает ничего подобного. — Он смотрел Вернеру прямо в глаза. — Вы знаете это чувство.
— Да. — Старый агент снова пристально взглянул на Карузо. — И ты уверен, что ни о чём не жалеешь?
— Я смог часок подремать в самолёте, — младший из собеседников произнёс эту фразу без видимой улыбки.
Зато в ответ улыбнулся и кивнул Вернер.
— Хорошо, ты получишь официальное поощрение прямо из офиса директора. Не будем связываться с ОПСС.
ОПСС представлял собой нечто вроде собственного министерства внутренних дел ФБР, и хотя пользовался определённым уважением среди рядовых сотрудников, но все относились к нему, самое меньшее, без горячей любви. По Бюро ходил афоризм: если ребёнок мучает зверюшек и мочится в кровать, то он либо станет серийным убийцей, либо пойдёт работать в Отдел проверки служебного соответствия.
Вернер приподнял за угол папку с личным делом Карузо.
— Здесь написано, что ты неглуп, знаешь языки... Хочешь переехать в Вашингтон? Я ищу для своей лавочки людей, которые способны думать самостоятельно.
Очередной перевод, — так истолковал эти слова специальный агент Доминик Карузо.
* * *
Джерри Хенли не был особым почитателем условностей. Он приезжал на работу в костюме и при галстуке, но уже через пятнадцать секунд после того, как входил в свой кабинет, пиджак оказывался на стоявшей в углу вешалке. Просмотрев вместе с секретаршей — как и он сам, уроженкой Южной Каролины по имени Элен Конноли — график предстоящего рабочего дня, он взял свежий номер «Уолл-стрит джорнел» и пробежал глазами первую полосу. Он уже успел пролистать «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост», чтобы получить представление о сегодняшней политической обстановке, привычно ворча, что они всегда все понимают не так, как надо. Электронные часы на столе сообщили, что у него остаётся двадцать минут до первой встречи, и он включил компьютер, чтобы узнать, о чём говорят пресс-службы высших правительственных чиновников.
Это требовалось ему, чтобы удостовериться, что он не пропустил при чтении газет ничего важного. Оказалось, что в общем-то ничего, если не считать интересной информации в «Виргиния пайлот» о ежегодной Флечеровской конференции — круглом столе, который командования ВМФ и морской пехоты регулярно устраивали на Норфолкской военно-морской базе. Там обсуждались проблемы терроризма, причём довольно толково, отметил Хенли. Людям в форме часто удавалось рассуждать здраво. В отличие от народных избранников и гражданских чиновников.
«Мы прикончили Советский Союз, — рассуждал про себя Хенли, — и рассчитывали, что после этого в мире наступит спокойствие. Но мы совершенно не предвидели появления всех этих ненормальных с припрятанными где-то „АК-47“ и обученных кухонной химии или просто готовых жертвовать собственными жизнями, чтобы уничтожать тех, кого они считают врагами».
И ещё одной важной вещи они не сделали — не сумели подготовить разведывательное сообщество к борьбе против этой напасти. Даже президент, имеющий огромный опыт работы с «черным миром», и лучший директор ЦРУ из всех, кого знала американская история, не сумели добиться сколько-нибудь заметных успехов. Они увеличили штаты — пятьсот человек, влившиеся в Агентство, насчитывавшее двадцать тысяч сотрудников, вроде бы не могли сделать погоды, но это позволило удвоить оперативный состав. В результате ЦРУ наполовину преодолело свою прежнюю ужасающую неадекватность, но все равно, половина — это всего лишь половина. К тому же в ответ на это Конгресс ещё больше усилил надзор и ужесточил ограничения, перекрыв тем самым кислород всем новым людям, которых завербовали, чтобы вдохнуть жизнь в костяк правительственной команды. Они никогда ничему не учатся. Он лично много раз пытался что-то объяснить своим коллегам по Всемирному клубу самых выдающихся людей, но его слушали лишь немногие, часть не желала слушать вовсе, а остальные так и не выработали твёрдого мнения. Они обращали слишком много внимания на редакционные полосы газет, часто даже тех, которые издавались не в их родных штатах, потому что там, как считали они в своей тупости, отражалось мнение американского народа. Возможно, все объяснялось очень просто: любой вновь избранный политик терял разум, покорённый очарованием новой игры, и с ним происходило то же самое, что и с Гаем Юлием Цезарем, лишившимся разума под влиянием чар Клеопатры. Он отлично знал, что все решает штат, «профессиональные» помощники политиков, которые «направляют» своих боссов по верной дороге к следующему переизбранию, и именно переизбрание стало Священным Граалем общественной жизни. Америка не имела наследственного правящего класса, но в ней имелся чрезвычайно многочисленный отряд людей, находивших своё счастье в возможности вести тех, кто их нанимал, по верной дороге правительственного пустословия.
Так что работа изнутри системы себя не оправдывала.
Следовательно, чтобы достичь чего-нибудь, следовало находиться за пределами системы.
Причём, чертовски далеко от этих пределов.
И если кто-нибудь все же разберётся в том, что происходит... он всё равно запачкан так, что дальше некуда, верно?
Первый час Хенли потратил на обсуждение финансовых вопросов с некоторыми из своих сотрудников, потому что именно так «Хенли Ассошиэйтс» добывала деньги. И, будучи торговцем ширпотребом и перейдя к валютному арбитражу, он чуть ли не с самого начала шёл на полтора корпуса впереди всех остальных, ощущая мгновенные колебания ситуации, порождавшиеся психологическими факторами — он называл их «дельтами», — чуть ли не исключительно благодаря своему интуитивному восприятию, которое могло оказаться, но могло и не оказаться верным.
Все свои деловые операции он вёл анонимно через иностранные банки, которым, всем до одного, нравилось иметь крупные счета. Притом ни один из этих банков не проявлял чрезмерного любопытства по поводу происхождения денег, если только они не были чрезмерно и откровенно грязными, чего за ним не водилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155