При взгляде на это здание поневоле закрадывалась мысль, что оно намеревалось составить конкуренцию всемирно известному дворцу Шенбрунн.
— Альдо, ты должен признать, что они выбирают для нас довольно приличные места, — заметил Доминик.
А внутри отель выглядел ещё роскошнее — позолоченная лепнина, лакированное резное дерево, и все как будто сделано руками мастеров, специально привезённых из Флоренции эпохи Возрождения. Вестибюль не производил впечатления просторного, но стол портье притягивал к себе взор, так как вокруг него стояли, словно в карауле, люди в униформе, говорившей об их принадлежности к штату гостиницы так же однозначно, как синяя парадная форма говорила о том, что её хозяин служит в морской пехоте.
— Добрый день, — приветствовал вошедших портье. — Вас зовут Карузо?
— Совершенно верно, — сказал Доминик, удивлённый экстрасенсорными способностями австрийца. — У вас должны были забронировать номера для нас с братом.
— Да, сэр, — с почтительным энтузиазмом ответил портье. Его английский был изумительно правилен, достоин выпускника Гарварда. — Два смежных номера с окнами на улицу.
— Замечательно. — Доминик вынул чёрную карту «American Express» и протянул её служащему.
— Благодарю вас.
— Для нас не было каких-нибудь сообщений? — спросил Доминик.
— Нет, сэр, — заверил его портье.
— Не могли бы вы сделать так, чтобы кто-нибудь из служащих занялся нашим автомобилем? Мы взяли его в аренду, но не знаем точно, будем ли и дальше пользоваться им или нет.
— Конечно, сэр.
— Спасибо. Можно ли нам взглянуть на наши комнаты?
— Да. Они на первом — прошу прощения, на втором этаже, как принято считать у вас в Америке. Франц, — не повышая голоса, позвал он.
Английский язык посыльного оказался ничуть не хуже, чем у портье.
— Сюда, пожалуйста, джентльмены.
Подниматься пришлось не на лифте, а по покрытой алым ковром лестнице, на площадке которой красовался портрет в полный рост какого-то очень важного мужчины в белой военной униформе и с красивыми большими бакенбардами, окаймляющими лицо.
— Кто это такой? — спросил Доминик у провожатого.
— Император Франц-Иосиф, сэр. Он посетил гостиницу после её открытия в девятнадцатом столетии.
— А-а... — Это объясняло местную атмосферу и порядки. А критиковать их, конечно же, не стоило. Ни в коем случае.
Через пять минут их вещи были размещены в комнатах. Брайан сразу же пришёл в номер брата.
— Будь они прокляты, да ведь здесь роскошнее, чем на жилом этаже Белого дома.
— Ты так думаешь? — осведомился Доминик.
— Дурень, я это знаю. Потому что был там. Дядя Джек пригласил меня туда после того, как я стал офицером... нет, раньше — когда я закончил Базовую школу. Чёрт возьми, — это место кое-чего стоит. Хотел бы я знать — чего?
— Во всяком случае, оно есть на моей карте, а наш друг живёт по соседству, в «Бристоле». В охоте на богатых ублюдков есть что-то интересное, скажешь, нет? — Решительно вернув разговор в деловое русло, Доминик вытащил из сумки ноутбук. «Империал» давно уже посещали постояльцы, привыкшие пользоваться компьютерами, и потому здесь всё было подготовлено для пользователей Интернета. В считанные секунды Доминик загрузил новый файл. В Мюнхене он только бегло просмотрел его. Теперь же изучил, не торопясь, вчитываясь в каждое слово.
* * *
Грейнджер тщательно всё обдумал. Джерри хотел приставить к близнецам няньку и, похоже, не собирался отказываться от этой мысли. В разведывательном отделе, возглавляемом Риком Беллом, было много хороших людей, работавших когда-то в ЦРУ и в других местах, но все они были слишком старыми для того, чтобы сойти за подходящих компаньонов для таких молодых парней, как близнецы Карузо. Если молодые люди двадцати пяти с небольшим лет будут мотаться по Европе в обществе старика под шестьдесят, это покажется странным и привлечёт внимание к этой группе. Так что лучше взять кого-то помоложе. Таких здесь немного, но всё же... Он поднял телефонную трубку.
* * *
Фа'ад находился всего в трех кварталах от братьев Карузо, на третьем этаже гостиницы «Бристоль», весьма фешенебельной и прославленной изумительным помещением ресторана, соответствующей кухней и близостью к Оперному театру, расположенному напротив и знаменитому, в свою очередь, тем, что с ним была связана жизнь Вольфганга Амадея Моцарта, который до своей безвременной смерти, случившейся здесь же, в Вене, был придворным музыкантом Габсбургов. Но история меньше всего на свете интересовала Фа'ада. Зато текущие события он переживал очень глубоко. Смерть Анаса Али Атефа, происшедшая у него прямо на глазах, буквально потрясла его. Это было совсем не то же самое, что смерть неверных, на которую можно было смотреть по телевизору и посмеиваться про себя (а иногда, если обстановка позволяла, и вслух). А ведь ему пришлось стоять там и смотреть, как жизнь незримо утекает из тела его друга, наблюдать, как немцы — медики «Скорой помощи» — безуспешно борются за его жизнь, несомненно, делая все, что было в их силах, даже для человека, которого они, вероятнее всего, должны были презирать. Это оказалось крайне неожиданным для него. Да, они были немцами и всего лишь выполняли свои служебные обязанности, но выполняли их с величайшей добросовестностью, если не самозабвенно, а потом они поспешно доставили его товарища в ближайшую больницу, где немецкие доктора, вероятно, столь же старательно продолжали бороться за его жизнь, но всё же потерпели неудачу. Он ожидал в холле, куда к нему вышел доктор и печальным голосом сообщил ему новость, сказав без особой необходимости, что они сделали всё возможное, что, похоже, у его друга произошла острая сердечная недостаточность и что будет проведено лабораторное исследование, чтобы удостовериться, что действительно смерть наступила именно по этой причине, а потом спросил, как связаться с семьёй умершего, если таковая вообще имеется, и кто заберёт тело после того, как будет сделано вскрытие. Самая поразительная черта немцев — это величайшая дотошность во всём. Фа'ад сделал все необходимые звонки, после чего поспешил на поезд до Вены, где, сидя на месте первого класса — очень удачно: без соседей, — пытался прийти в себя после ужасного события.
Естественно, он доложил о нём в Организацию, а именно, Мохаммеду Хассану аль-Дину. Тот, по всей вероятности, сейчас находился в Риме, но Фа'ад Рахман Ясин был не совсем уверен в этом. Впрочем, знать наверняка, где тот находится, ему вовсе не требовалось. Интернет был достаточно хорошим адресом, особенно учитывая полнейшую неопределённость указанного местоположения. Только вот жалко было, что такой молодой, энергичный и полезный товарищ упал мёртвым на улице. Если это служило какой бы то ни было цели, то один лишь Аллах мог знать об этом, но Аллах знал все обо всём и далеко не всегда посвящал смертных в свои планы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
— Альдо, ты должен признать, что они выбирают для нас довольно приличные места, — заметил Доминик.
А внутри отель выглядел ещё роскошнее — позолоченная лепнина, лакированное резное дерево, и все как будто сделано руками мастеров, специально привезённых из Флоренции эпохи Возрождения. Вестибюль не производил впечатления просторного, но стол портье притягивал к себе взор, так как вокруг него стояли, словно в карауле, люди в униформе, говорившей об их принадлежности к штату гостиницы так же однозначно, как синяя парадная форма говорила о том, что её хозяин служит в морской пехоте.
— Добрый день, — приветствовал вошедших портье. — Вас зовут Карузо?
— Совершенно верно, — сказал Доминик, удивлённый экстрасенсорными способностями австрийца. — У вас должны были забронировать номера для нас с братом.
— Да, сэр, — с почтительным энтузиазмом ответил портье. Его английский был изумительно правилен, достоин выпускника Гарварда. — Два смежных номера с окнами на улицу.
— Замечательно. — Доминик вынул чёрную карту «American Express» и протянул её служащему.
— Благодарю вас.
— Для нас не было каких-нибудь сообщений? — спросил Доминик.
— Нет, сэр, — заверил его портье.
— Не могли бы вы сделать так, чтобы кто-нибудь из служащих занялся нашим автомобилем? Мы взяли его в аренду, но не знаем точно, будем ли и дальше пользоваться им или нет.
— Конечно, сэр.
— Спасибо. Можно ли нам взглянуть на наши комнаты?
— Да. Они на первом — прошу прощения, на втором этаже, как принято считать у вас в Америке. Франц, — не повышая голоса, позвал он.
Английский язык посыльного оказался ничуть не хуже, чем у портье.
— Сюда, пожалуйста, джентльмены.
Подниматься пришлось не на лифте, а по покрытой алым ковром лестнице, на площадке которой красовался портрет в полный рост какого-то очень важного мужчины в белой военной униформе и с красивыми большими бакенбардами, окаймляющими лицо.
— Кто это такой? — спросил Доминик у провожатого.
— Император Франц-Иосиф, сэр. Он посетил гостиницу после её открытия в девятнадцатом столетии.
— А-а... — Это объясняло местную атмосферу и порядки. А критиковать их, конечно же, не стоило. Ни в коем случае.
Через пять минут их вещи были размещены в комнатах. Брайан сразу же пришёл в номер брата.
— Будь они прокляты, да ведь здесь роскошнее, чем на жилом этаже Белого дома.
— Ты так думаешь? — осведомился Доминик.
— Дурень, я это знаю. Потому что был там. Дядя Джек пригласил меня туда после того, как я стал офицером... нет, раньше — когда я закончил Базовую школу. Чёрт возьми, — это место кое-чего стоит. Хотел бы я знать — чего?
— Во всяком случае, оно есть на моей карте, а наш друг живёт по соседству, в «Бристоле». В охоте на богатых ублюдков есть что-то интересное, скажешь, нет? — Решительно вернув разговор в деловое русло, Доминик вытащил из сумки ноутбук. «Империал» давно уже посещали постояльцы, привыкшие пользоваться компьютерами, и потому здесь всё было подготовлено для пользователей Интернета. В считанные секунды Доминик загрузил новый файл. В Мюнхене он только бегло просмотрел его. Теперь же изучил, не торопясь, вчитываясь в каждое слово.
* * *
Грейнджер тщательно всё обдумал. Джерри хотел приставить к близнецам няньку и, похоже, не собирался отказываться от этой мысли. В разведывательном отделе, возглавляемом Риком Беллом, было много хороших людей, работавших когда-то в ЦРУ и в других местах, но все они были слишком старыми для того, чтобы сойти за подходящих компаньонов для таких молодых парней, как близнецы Карузо. Если молодые люди двадцати пяти с небольшим лет будут мотаться по Европе в обществе старика под шестьдесят, это покажется странным и привлечёт внимание к этой группе. Так что лучше взять кого-то помоложе. Таких здесь немного, но всё же... Он поднял телефонную трубку.
* * *
Фа'ад находился всего в трех кварталах от братьев Карузо, на третьем этаже гостиницы «Бристоль», весьма фешенебельной и прославленной изумительным помещением ресторана, соответствующей кухней и близостью к Оперному театру, расположенному напротив и знаменитому, в свою очередь, тем, что с ним была связана жизнь Вольфганга Амадея Моцарта, который до своей безвременной смерти, случившейся здесь же, в Вене, был придворным музыкантом Габсбургов. Но история меньше всего на свете интересовала Фа'ада. Зато текущие события он переживал очень глубоко. Смерть Анаса Али Атефа, происшедшая у него прямо на глазах, буквально потрясла его. Это было совсем не то же самое, что смерть неверных, на которую можно было смотреть по телевизору и посмеиваться про себя (а иногда, если обстановка позволяла, и вслух). А ведь ему пришлось стоять там и смотреть, как жизнь незримо утекает из тела его друга, наблюдать, как немцы — медики «Скорой помощи» — безуспешно борются за его жизнь, несомненно, делая все, что было в их силах, даже для человека, которого они, вероятнее всего, должны были презирать. Это оказалось крайне неожиданным для него. Да, они были немцами и всего лишь выполняли свои служебные обязанности, но выполняли их с величайшей добросовестностью, если не самозабвенно, а потом они поспешно доставили его товарища в ближайшую больницу, где немецкие доктора, вероятно, столь же старательно продолжали бороться за его жизнь, но всё же потерпели неудачу. Он ожидал в холле, куда к нему вышел доктор и печальным голосом сообщил ему новость, сказав без особой необходимости, что они сделали всё возможное, что, похоже, у его друга произошла острая сердечная недостаточность и что будет проведено лабораторное исследование, чтобы удостовериться, что действительно смерть наступила именно по этой причине, а потом спросил, как связаться с семьёй умершего, если таковая вообще имеется, и кто заберёт тело после того, как будет сделано вскрытие. Самая поразительная черта немцев — это величайшая дотошность во всём. Фа'ад сделал все необходимые звонки, после чего поспешил на поезд до Вены, где, сидя на месте первого класса — очень удачно: без соседей, — пытался прийти в себя после ужасного события.
Естественно, он доложил о нём в Организацию, а именно, Мохаммеду Хассану аль-Дину. Тот, по всей вероятности, сейчас находился в Риме, но Фа'ад Рахман Ясин был не совсем уверен в этом. Впрочем, знать наверняка, где тот находится, ему вовсе не требовалось. Интернет был достаточно хорошим адресом, особенно учитывая полнейшую неопределённость указанного местоположения. Только вот жалко было, что такой молодой, энергичный и полезный товарищ упал мёртвым на улице. Если это служило какой бы то ни было цели, то один лишь Аллах мог знать об этом, но Аллах знал все обо всём и далеко не всегда посвящал смертных в свои планы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155