Раундс потёр пальцем нос и улыбнулся.
— С каких это пор ты начал верить в совпадения? От этого дела сильно и дурно пахнет.
— А что думают в Лэнгли?
— Пока что ничего. Они поручили отделу Южной Европы провести анализ. Думаю, он появится через неделю и не будет содержать ровным счётом ничего. Я знаю парня, который заправляет этой лавочкой.
— Дурак?
Раундс покачал головой:
— Я бы так не сказал. Он достаточно умён, но ни за что не станет высовываться. И не обладает творческим подходом. Держу пари, что дело не дойдёт даже до седьмого этажа.
Новый директор ЦРУ сменил Эда Фоли, который вышел в отставку и по слухам, теперь при содействии жены, Мэри Пат, писал мемуары. В своё время чета Фоли проявила себя очень хорошо, но новый директор был юристом, отлично зарекомендовавшим себя на политическом поприще, и пользовался большой симпатией президента Килти. Он не совершал ни единого шага без президентского одобрения, что означало обязательное прохождение всей информации через бюрократический аппарат Совета по национальной безопасности в Белом доме, способный хранить секреты ничуть не лучше, чем судно его величества «Титаник» — удержаться на плаву после столкновения с айсбергом. За это СНБ и директор ЦРУ пользовались горячей любовью большинства журналистов.
Оперативное управление продолжало разрастаться, на «Ферме» в Дипуотере, Виргиния, продолжали готовить для полевой работы новых офицеров, и новый начальник ОУ был неплохим человеком — Конгрессу удалось настоять, чтобы на этот пост назначили человека, имеющего практический опыт. Это вызвало некоторое недовольство Килти, но президент знал, как вести игры с Конгрессом. Оперативное управление может снова обрести прежнюю форму, но при нынешней администрации оно не станет совершать никаких дурных поступков. Ничего такого, что может вызвать недовольство Конгресса. Ничего такого, что позволило бы всякого рода «вольным стрелкам», специализирующимся на борьбе против разведывательного сообщества, заговорить о чём-либо, кроме их обычных жалоб по поводу высказываний жён исторических личностей, смакования теории заговоров и обсасывания домыслов, что якобы, ЦРУ спровоцировало нападение японцев на Перл-Харбор и все великие Сан-францисские землетрясения.
— Значит, ты считаешь, что все это кончится ничем? — спросил Грейнджер, уже зная ответ.
— Моссад будет рыть землю, приведёт свои явные и тайные войска в боевую готовность, такая обстановка сохранится на протяжении одного-двух месяцев, а потом все вернётся на круги своя. Точно так же поведут себя и остальные службы. Израильтяне главным образом будут пытаться выяснить, как же их парень умудрился засветиться. Это трудно выяснить, даже когда располагаешь информацией. Вероятно, все вышло достаточно просто. Обычно бывает именно так. Возможно, он завербовал не того, кого следовало, и нарвался; возможно, кто-то взломал их шифры или, скажем, шифровальщик в посольстве оказался подкупленным, или же кто-то поговорил не с тем, с кем следовало. Возможностей довольно много, Сэм. Чтобы погибнуть, может хватить даже небольшой оплошности, а ведь непогрешимых нет и ошибаться могут даже лучшие из нас.
— Конечно, руководства на тему, что делать и чего не делать на улицах, всегда будут существовать и переписываться заново. — Сэму, конечно же, пришлось поработать и на улицах, но главным образом он проводил время в библиотеках и банках, копаясь в настолько застарелой информации, что рядом с нею даже бумажная пыль казалась плотной, как сырой чернозём, и время от времени отыскивал в этих залежах замечательные огранённые бриллианты. Он всегда пребывал под прикрытием и свято хранил его, пока легенда не стала для него столь же реальной, как настоящий день рождения.
— Только вот проясниться что-то сможет лишь после того, как ещё кого-нибудь из разведчиков «случайно» убьют и ограбят, — добавил Раундс. — Тогда мы будем точно знать, что дело действительно нечисто.
* * *
Рейс «Авианцы» из Мексики приземлился в Картахене на пять минут раньше, чем должен был по расписанию. Самолётом «Австриан Эр» он прилетел в лондонский аэропорт Хитроу, оттуда «Бритиш эрвейз» доставили его в Мехико, где он пересел на самолёт, летевший под колумбийским флагом, и направился в Южную Америку. Это был старый американский «Боинг», но он не был склонен переживать из-за опасностей воздушного путешествия. В мире существовали куда более серьёзные опасности. Оказавшись в гостинице, он открыл чемодан, ознакомился с записями в электронной записной книжке, вышел на улицу, остановился возле телефона-автомата.
— Передайте, пожалуйста, Пабло, что Мигель приехал. Gracias. — После этого он повесил трубку и направился к уличному кафе, торговавшему спиртным. Местное пиво показалось Мохаммеду очень приличным. Хотя это противоречило его религиозным верованиям, он должен был вести себя так же, как и окружающие, а здесь все и всё время употребляли алкоголь. Посидев за столиком пятнадцать минут, он направился обратно в гостиницу, дважды по дороге проверившись на предмет «хвоста», которого не заметил. Так что если он и находился под наблюдением, то его вели профессионалы, против которых он, пожалуй, ничего не мог предпринять — ведь он находился в совершенно чужом городе, где все говорили по-испански, и никто не знал, в какой стороне лежит Мекка. Он путешествовал по британскому паспорту, который был выдан на имя Найджела Хокинса, жителя Лондона. В адресе был даже указан номер квартиры. Это могло бы выручить его при обычной проверке документов, но серьёзной проверки легенда не выдержала бы, и если бы до этого дошло... что ж, чему быть, того не миновать. Нельзя же провести всю жизнь в страхе перед неизвестным. Человек должен составить планы, принять необходимые меры, а затем вступить в игру.
Это было интересно. Испанцы с глубокой древности являлись врагами ислама, а эта страна была населена главным образом потомками испанцев. Но и в этой стране имелись люди, которые ненавидели Америку почти так же сильно, как он, — только почти, потому что Америка была для них источником огромного дохода от продажи кокаина... как и для него самого она являлась источником огромных доходов от продажи нефти, добываемой из недр его родины. Его личный капитал составлял несколько сотен миллионов американских долларов, которые хранились в различных банках, разбросанных по миру: в Швейцарии, Лихтенштейне и в последнее время также на Багамах. Он мог, не задумываясь о цене, приобрести личный самолёт, который, увы, было бы слишком легко выследить и — в этом Мохаммед нисколько не сомневался — сбить во время перелётов над морем. Он глубоко презирал Америку, но отнюдь не заблуждался насчёт её могущества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155