Разумеется, это уже было преувеличением, однако Риттеру было приятно сознавать, что советское руководство становится все более слабым и безвольным.
— А что нам говорит Кардинал? — спросил Мур, имея в виду самого высокопоставленного агента, завербованного в Кремле, — личного помощника министра обороны Дмитрия Федоровича Устинова.
Этого человека звали Михаил Семенович Филитов, однако для всех, кроме считанных людей из высшего руководства ЦРУ, он был просто Кардинал.
— По его словам, Устинов не ждет от Политбюро ничего толкового до тех пор, пока не появится лидер, действительно способный вести за собой. Леонид в последнее время сильно сдал. Это понимают все, даже простые люди с улицы. Нельзя ведь загримировать телевизионную картинку, правда?
— Как вы думаете, сколько еще ему осталось?
Все лишь молча пожали плечами, затем Грир все же решил ответить:
— Врачи, с которыми я беседовал, говорят, что Брежнев может свалиться завтра, а может протянуть еще пару лет. Они утверждают, что у него прослеживаются признаки болезни Альцгеймера, но только в самой слабой форме. По их мнению, его общее состояние указывает на прогрессирующую сердечно-сосудистую миопатию, к тому же, вероятно, усугубленную начальной стадией алкоголизма.
— Это общая беда всех русских, — заметил Риттер. — Да, кстати, Кардинал подтверждает предположения относительно проблем с сердцем и водки.
— Состояние печени имеет очень большое значение, — подхватил Грир. — А у Брежнева, боюсь, она не в самом лучшем виде, — добавил он, хотя это было сказано слишком мягко.
Мысль за него докончил Мур:
— Но убедить русского перестать пить не проще, чем заставить медведя гризли не гадить в лесу. Знаете, если что-нибудь когда-либо и повалит этот народ, так это неспособность установить законный порядок передачи власти.
— Ха, ваша честь, — хитро усмехнулся Боб Риттер, — полагаю, все дело в том, что у русских просто не хватает юристов. Быть может, стоит переправить им тысяч сто наших адвокатов.
— Русские не настолько глупы, чтобы согласиться на это, — подхватил зам по РА-работе. — Скорее они разрешат нам выпустить по ним несколько баллистических ракет «Посейдон». По крайней мере, вреда в этом случае будет значительно меньше.
— Ну почему люди относятся так пренебрежительно к моей уважаемой профессии? — спросил Мур, обращаясь к потолку. — Если кто-нибудь и спасет общественный строй Советского Союза, джентльмены, то только юрист.
— Вы так думаете, Артур? — спросил Грир.
— Нельзя построить рациональное общество без господства закона, а господство закона нельзя обеспечить без юристов, которые претворяли бы его в жизнь. — В прошлом Мур был верховным судьей апелляционного суда штата Техас. — Пока что у русских еще нет этих законов, раз Политбюро может расстрелять любого неугодного даже без видимости судебного разбирательства. Должно быть, это равносильно тому, чтобы жить в аду. Нельзя ни на что полагаться. Это все равно что Рим в правление Калигулы — любая прихоть императора имела силу закона. Проклятие, однако даже в Риме существовали хоть какие-то законы, которых должны были придерживаться и императоры. А про наших русских друзей нельзя сказать и этого.
Присутствующие не могли в полной мере осознать, насколько ужасающей была подобная концепция для директора. В свое время Мур был одним из лучших адвокатов-практиков штата, который славится своим юридическим сообществом, после чего сам стал судьей, по праву заняв место среди людей мудрых и справедливых. Подавляющее большинство американцев признавало верховенство закона так же свято, как и то, что расстояние между базами на бейсбольной площадке равняется ровно девяноста футам, и ни дюйма меньше. Однако, для Риттера и Грира гораздо важнее было то, что перед тем, как посвятить себя юриспруденции, Артур Мур был великолепным оперативным работником.
— Итак, черт побери, что мне докладывать президенту?
— Вся беда в том, Артур, — печально промолвил Грир, — что мы не знаем потому, что не знают сами русские.
Разумеется, это был единственный честный ответ, но все же директор взорвался:
— Проклятие, Джим, нам платят за то, чтобы мы знали!
— Все сведется к тому, насколько серьезно отнесутся русские к этой угрозе. Для них Польша — лишь покорная служанка, вассальное государство, готовое по первому приказу встать на задние лапки, — сказал Грир. — Русские контролируют то, что их народ смотрит по телевидению и читает в «Правде»…
— Но они не могут справляться со слухами, которые просачиваются через границу, — возразил Риттер. — А также с тем, что рассказывают солдаты, которые возвращаются домой, отслужив там — а также и в Германии, и в Чехословакии, и в Венгрии, и с тем, что передают по «Голосу Америки» и «Радио Свободная Европа».
Первая из этих двух радиостанций подчинялась ЦРУ напрямую, а хотя вторая и считалась независимой, в эту сказку никто не верил. Сам Риттер предоставлял большой объем материалов для обоих пропагандистских органов американского правительства. Русские относились к качественной агитации с уважением.
— Как вы думаете, насколько критической является по оценке русских ситуация? — поинтересовался вслух Мур.
— Всего два — три года назад они были уверены, что находятся на гребне волны, — объявил Грир. — Инфляция загнала нашу экономику на помойку, нам приходилось разбираться с энергетическим кризисом, потом еще добавился этот чертов Иран. А русские как раз тогда подбросили нам Никарагуа. Муральный дух нации опустился дальше некуда, и…
— Ну, слава богу, сейчас это все меняется, — закончил за него Мур. — Все стало с точностью наоборот? — спросил он.
Надеяться на это было бы чересчур смело, но в своей душе Артур Мур был оптимист — разве иначе он смог бы возглавлять ЦРУ?
— По крайней мере, Артур, мы движемся в нужном направлении, — сказал Риттер. — Русские этого еще не поняли. Надо сказать, они изрядные тугодумы. В этом их главная слабость. Все высшие шишки настолько скованы идеологией, что не видят ничего вокруг. Знаете, мы можем нанести этим ублюдкам удар — удар сильный, болезненный, — если досконально исследуем слабые места русских и научимся обращать их себе на пользу.
— Вы действительно так считаете, Боб? — спросил директор.
— Я так не считаю — я знаю наверняка, черт побери! — выпалил зам по опер-работе. — Они уязвимы, и что самое главное, русские до сих пор сами этого не понимают. Пора что-то делать. Теперь у нас президент, который поддержит нашу игру, если только мы придумаем что-нибудь действительно хорошее, куда он сможет вложить свой политический капитал. А Конгресс так его боится, что не осмелится встать у него на пути.
— Роберт, — сказал директор, — у меня такое ощущение, что у вас в рукаве что-то припрятано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225