Итак, завтра утром Хейдок свяжется с начальством советского Министерства путей сообщения и скажет, что руководство родственных британских железных дорог — кстати, также принадлежащих государству, — хочет узнать, как поставлено дело у коллег из России, для чего… да, так и надо будет поступить. Больше всего на свете Советы любят похвастаться перед окружающим миром преимуществами своей восхитительной системы. Надо будет сыграть на их честолюбии. Найджел закрыл воду.
— Ну вот, Эдвард, кажется, я все починил.
— Благодарю тебя, дружище. Да, кстати, а в Москве можно где-нибудь купить такой хороший инструмент?
— Понятия не имею, Эд. Вот этот набор у меня с детства. Видишь ли, он достался мне от отца.
Тут Фоули вспомнил, что произошло с отцом Найджела. Да, Хейдок страстно желает успеха операции «Беатрикс». Он ищет любую возможность вонзить занозу в волосатую задницу русскому медведю.
— Как дела у Пенни?
— Малыш пока что не просится. Так что придется подождать еще неделю, может быть, чуть больше. Строго говоря, рожать ей не раньше, чем через три недели, но…
— Но вот это врачи никогда не определяют правильно, приятель. Никогда, — заверил друга Фоули. — Так что послушай мой совет, будь начеку. Когда вы собираетесь лететь домой?
— Врач при посольстве говорит, что лучше всего где-нибудь дней через десять. Лететь до Лондона ведь всего пару часов.
— Знаешь, дружище, ваш врач — большой оптимист. В таких вещах ничто и никогда не идет по плану. Не думаю, чтобы вам с Пенни хотелось, чтобы ваш маленький англичанин родился в Москве, ведь так?
— Да, Эдвард, не хочется.
— В общем, не давай Пенни прыгать на батуте, — подмигнув, предложил Фоули.
— Хорошо, Эд, постараюсь, — сказал Найджел, мысленно отметив, что американский юмор порой бывает непроходимо глупым.
«А это было бы очень любопытно,» — подумал Фоули, провожая друга к двери. Ему всегда казалось, что английские дети рождаются уже пятилетними и сразу же отправляются в пансионы. Неужели их воспитывают также, как и американских детей? Надо будет посмотреть.
Тело Оуэна Уильямса осталось невостребованным — как выяснилось, близких родственников у него не было, а его бывшую жену он нисколько не интересовал, особенно мертвый. Местная полиция, руководствуясь распоряжением, которое пришло по телексу от старшего суперинтенданта Патрика Нолана из полиции Большого Лондона, уложило тело в алюминиевый гроб, который поместили в полицейский грузовик и повезли на юг в сторону Лондона. Но не в сам Лондон. Грузовик остановился в указанном месте, где алюминиевый ящик переложили в другую машину без опознавательных знаков, которая и отвезла его в город. В конце концов запаянный гроб попал в морг округа Суисс-Коттедж на севере Лондона.
Тело находилось в плохом состоянии, и поскольку с ним до сих пор никто не занимался, оно оставалось необработанным. Кожные покровы спины и ягодиц, не тронутые огнем, приобрели синевато-багровый мертвенный оттенок. Как только сердце останавливается, кровь под действием силы тяжести стекает в те части тела, которые находятся ниже всего — в данном случае, в область спины, — где в отсутствии кислорода она окрашивает тело в бледно-голубой цвет, в то время как верхняя часть приобретает отталкивающую желтоватую окраску. Телом Оуэна Уильямса занялся гражданский сотрудник морга, иногда выполнявший специальные задания по заказу Службы внешней разведки. Вместе с ним находился криминалист-патологоанатом, который исследовал тело на предмет наличия любых особых примет. Самым страшным испытанием для них было зловоние паленого человеческого мяса, однако оба закрыли лица хирургическими масками, спасаясь от запаха.
— Татуировка на внутренней стороне запястья, обгоревшая частично, но не полностью, — доложил сотрудник морга.
— Очень хорошо.
Патологоанатом зажег пропановую горелку и направил пламя на руку, превращая в уголь все следы татуировки.
— Что-нибудь еще, Уильям? — спросил он через пару минут.
— Я больше ничего не вижу. Верхняя часть тела сильно обгорела. Волосяной покров практически полностью уничтожен… — особенно отвратительным был запах паленых человеческих волос. — Одно ухо почти совершенно сгорело. Судя по всему, бедняга был мертв еще до того, как до него добрался огонь.
— Все указывает на это, — подтвердил патологоанатом. — Содержание окиси углерода в крови зашкаливает за смертельное значение. Полагаю, бедолага так ничего и не почувствовал.
С этими словами он уничтожил папиллярные узоры на кончиках пальцев, задержав пламя горелки на кистях, чтобы ожоги не казались умышленным уродованием трупа.
— Ну вот, — наконец удовлетворенно произнес патологоанатом. — Если и существуют какие-то методы идентификации этого трупа, мне они неизвестны.
— Теперь уберем тело в морозилку? — предложил сотрудник морга.
— Нет, думаю, не стоит. Если просто охладить его до, скажем, двух — трех градусов по Цельсию, процесс разложения тканей будет идти крайне медленно.
— Значит, сухой лед?
— Да. Металлический гроб обладает неплохой термоизоляцией и запаян герметически. Сухой лед, как известно, не тает. Он превращается из твердой формы сразу в газообразную. Ну а теперь нам нужно будет одеть тело.
Патологоанатом принес с собой нижнее белье, все неанглийского происхождения, все сильно поврежденное огнем. Работа предстояла очень неприятная, но патологоанатомам и сотрудникам моргов к ней не привыкать. Просто каждое ремесло вырабатывает свой собственный взгляд на жизнь. Однако в данном случае работа оказалась на редкость жуткой даже для этих двух видавших виды специалистов. Оба не сговариваясь решили, что сегодня перед сном надо будет пропустить стаканчик чего-нибудь крепкого.
Когда работа была закончена, запаянный алюминиевый гроб снова уложили в машину и отвезли в Сенчури-Хауз. Завтра утром на столе у сэра Бейзила будет лежать записка, сообщающая о том, что «Кролик А» готов к своему последнему перелету.
Той же самой ночью, чуть позже и на удалении трех тысяч миль, в Бостоне, штат Массачусетс, на втором этаже деревянного жилого здания, выходящего на причал, произошел взрыв бытового газа. В этот момент в здании находилось три человека. Двое взрослых, мужчина и женщина, не состоявшие в браке, были мертвецки пьяны, а четырехлетняя дочь женщины — которой мужчина приходился совершенно посторонним человеком — уже спала. Пожар распространился быстро, слишком быстро для того, чтобы двое взрослых, оба в пьяном угаре, успели как-то среагировать. Все трое умерли быстро, от отравления угарным газом, а не от огня. Пожарная охрана Бостона откликнулась на вызов через десять минут. Поисково-спасательная партия смело ринулась прямо в пламя под прикрытием двух струй из брандспойтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225
— Ну вот, Эдвард, кажется, я все починил.
— Благодарю тебя, дружище. Да, кстати, а в Москве можно где-нибудь купить такой хороший инструмент?
— Понятия не имею, Эд. Вот этот набор у меня с детства. Видишь ли, он достался мне от отца.
Тут Фоули вспомнил, что произошло с отцом Найджела. Да, Хейдок страстно желает успеха операции «Беатрикс». Он ищет любую возможность вонзить занозу в волосатую задницу русскому медведю.
— Как дела у Пенни?
— Малыш пока что не просится. Так что придется подождать еще неделю, может быть, чуть больше. Строго говоря, рожать ей не раньше, чем через три недели, но…
— Но вот это врачи никогда не определяют правильно, приятель. Никогда, — заверил друга Фоули. — Так что послушай мой совет, будь начеку. Когда вы собираетесь лететь домой?
— Врач при посольстве говорит, что лучше всего где-нибудь дней через десять. Лететь до Лондона ведь всего пару часов.
— Знаешь, дружище, ваш врач — большой оптимист. В таких вещах ничто и никогда не идет по плану. Не думаю, чтобы вам с Пенни хотелось, чтобы ваш маленький англичанин родился в Москве, ведь так?
— Да, Эдвард, не хочется.
— В общем, не давай Пенни прыгать на батуте, — подмигнув, предложил Фоули.
— Хорошо, Эд, постараюсь, — сказал Найджел, мысленно отметив, что американский юмор порой бывает непроходимо глупым.
«А это было бы очень любопытно,» — подумал Фоули, провожая друга к двери. Ему всегда казалось, что английские дети рождаются уже пятилетними и сразу же отправляются в пансионы. Неужели их воспитывают также, как и американских детей? Надо будет посмотреть.
Тело Оуэна Уильямса осталось невостребованным — как выяснилось, близких родственников у него не было, а его бывшую жену он нисколько не интересовал, особенно мертвый. Местная полиция, руководствуясь распоряжением, которое пришло по телексу от старшего суперинтенданта Патрика Нолана из полиции Большого Лондона, уложило тело в алюминиевый гроб, который поместили в полицейский грузовик и повезли на юг в сторону Лондона. Но не в сам Лондон. Грузовик остановился в указанном месте, где алюминиевый ящик переложили в другую машину без опознавательных знаков, которая и отвезла его в город. В конце концов запаянный гроб попал в морг округа Суисс-Коттедж на севере Лондона.
Тело находилось в плохом состоянии, и поскольку с ним до сих пор никто не занимался, оно оставалось необработанным. Кожные покровы спины и ягодиц, не тронутые огнем, приобрели синевато-багровый мертвенный оттенок. Как только сердце останавливается, кровь под действием силы тяжести стекает в те части тела, которые находятся ниже всего — в данном случае, в область спины, — где в отсутствии кислорода она окрашивает тело в бледно-голубой цвет, в то время как верхняя часть приобретает отталкивающую желтоватую окраску. Телом Оуэна Уильямса занялся гражданский сотрудник морга, иногда выполнявший специальные задания по заказу Службы внешней разведки. Вместе с ним находился криминалист-патологоанатом, который исследовал тело на предмет наличия любых особых примет. Самым страшным испытанием для них было зловоние паленого человеческого мяса, однако оба закрыли лица хирургическими масками, спасаясь от запаха.
— Татуировка на внутренней стороне запястья, обгоревшая частично, но не полностью, — доложил сотрудник морга.
— Очень хорошо.
Патологоанатом зажег пропановую горелку и направил пламя на руку, превращая в уголь все следы татуировки.
— Что-нибудь еще, Уильям? — спросил он через пару минут.
— Я больше ничего не вижу. Верхняя часть тела сильно обгорела. Волосяной покров практически полностью уничтожен… — особенно отвратительным был запах паленых человеческих волос. — Одно ухо почти совершенно сгорело. Судя по всему, бедняга был мертв еще до того, как до него добрался огонь.
— Все указывает на это, — подтвердил патологоанатом. — Содержание окиси углерода в крови зашкаливает за смертельное значение. Полагаю, бедолага так ничего и не почувствовал.
С этими словами он уничтожил папиллярные узоры на кончиках пальцев, задержав пламя горелки на кистях, чтобы ожоги не казались умышленным уродованием трупа.
— Ну вот, — наконец удовлетворенно произнес патологоанатом. — Если и существуют какие-то методы идентификации этого трупа, мне они неизвестны.
— Теперь уберем тело в морозилку? — предложил сотрудник морга.
— Нет, думаю, не стоит. Если просто охладить его до, скажем, двух — трех градусов по Цельсию, процесс разложения тканей будет идти крайне медленно.
— Значит, сухой лед?
— Да. Металлический гроб обладает неплохой термоизоляцией и запаян герметически. Сухой лед, как известно, не тает. Он превращается из твердой формы сразу в газообразную. Ну а теперь нам нужно будет одеть тело.
Патологоанатом принес с собой нижнее белье, все неанглийского происхождения, все сильно поврежденное огнем. Работа предстояла очень неприятная, но патологоанатомам и сотрудникам моргов к ней не привыкать. Просто каждое ремесло вырабатывает свой собственный взгляд на жизнь. Однако в данном случае работа оказалась на редкость жуткой даже для этих двух видавших виды специалистов. Оба не сговариваясь решили, что сегодня перед сном надо будет пропустить стаканчик чего-нибудь крепкого.
Когда работа была закончена, запаянный алюминиевый гроб снова уложили в машину и отвезли в Сенчури-Хауз. Завтра утром на столе у сэра Бейзила будет лежать записка, сообщающая о том, что «Кролик А» готов к своему последнему перелету.
Той же самой ночью, чуть позже и на удалении трех тысяч миль, в Бостоне, штат Массачусетс, на втором этаже деревянного жилого здания, выходящего на причал, произошел взрыв бытового газа. В этот момент в здании находилось три человека. Двое взрослых, мужчина и женщина, не состоявшие в браке, были мертвецки пьяны, а четырехлетняя дочь женщины — которой мужчина приходился совершенно посторонним человеком — уже спала. Пожар распространился быстро, слишком быстро для того, чтобы двое взрослых, оба в пьяном угаре, успели как-то среагировать. Все трое умерли быстро, от отравления угарным газом, а не от огня. Пожарная охрана Бостона откликнулась на вызов через десять минут. Поисково-спасательная партия смело ринулась прямо в пламя под прикрытием двух струй из брандспойтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225