Разве не должен он испытывать благодарность по этому поводу? Разве он не ест более качественные продукты, не пьет более вкусный кофе, не смотрит более современный телевизор, не спит на более хорошем постельном белье? Разве он не пользуется всеми теми материальными благами, о которых остальным приходится только мечтать? «Но почему же, в таком случае, меня вдруг начала мучить совесть?» — спросил себя старший офицер центра связи. Ответ был настолько очевиден, что Зайцеву потребовалась целая минута, чтобы его осмыслить. Все дело было в том, что его положение, то самое, благодаря которому он наслаждался всеми этими удобствами, также давало ему знания, и впервые в жизни знание оказалось проклятием. Зайцеву стали известны мысли тех, кто определял курс государства, и, узнав их, он понял, что курс этот ошибочный… даже порочный. У него в голове словно находилось особое ведомство, которое ознакомилось с поступившей информацией и пришло к заключению, что это приведет к злу. И в этом заключении содержалось настоятельное требование предпринять какие-то шаги, чтобы предотвратить зло. Выступить с открытым протестом в этой стране, которая высокопарно именует себя самой свободной в мире, нельзя. Нет такого учреждения, ведомства, посредством которого можно было бы сделать свое суждение общим достоянием, чтобы это суждение поддержали другие люди, которые все вместе могли бы потребовать от тех, кто управляет страной, исправить собственные ошибки. Нет, у Зайцева не было никакой возможности действовать в рамках существующей системы. Для этого надо было бы занимать очень высокое положение, однако в этом случае перед тем, как высказывать свои сомнения, требовалось бы тщательно обдумывать каждое слово, чтобы не потерять привилегии; а последние остатки совести оказываются растоптанными боязнью потерять так много. Олегу Ивановичу никогда не приходилось слышать о том, чтобы какая-то влиятельная политическая фигура, отстаивая свои принципы, поднимала голос и указывала вышестоящим вождям на их ошибку. Нет, система полностью исключала подобное, выбирая соответствующих людей. Коррумпированные люди выберут своим руководством только коррумпированных людей, чтобы те не ставили под сомнение тот порядок вещей, который дает огромные привилегии им самим. Подобно тому, как при царях знать никогда не задумывалась о последствиях своего правления для простого народа, так и новая знать от марксизма-ленинизма никогда не задавала вопросов относительно системы, которая подняла их на вершину власти. Почему? Потому что содержание осталось прежним — изменился лишь цвет, от царского белого к социалистическому красному; а, сохранив содержание, система сохранила свои методы работы. Ну а в красном мире заметить немного пролитой крови очень нелегко.
Состав остановился на станции «Дзержинская», и Зайцев вышел из вагона на платформу, повернул налево к эскалатору и поднялся на улицу, где стоял чудесный, ясный летний день. Толпа, окружавшая его, постепенно рассеивалась, однако определенное количество людей продолжало уверенным шагом двигаться прямо, к зданию центрального управления. Войдя в бронзовые двери, Зайцев приблизился к первому контрольно-пропускному пункту. Он показал свое удостоверение прапорщику в форме, и тот, сверив фотографию с лицом, кивнул головой вправо, разрешая войти в величественное здание. Демонстрируя ту же самую отрешенность, что и во все остальные дни, Зайцев спустился по каменной лестнице в подвальный этаж, где преодолел еще один контрольно-пропускной пункт и наконец попал в просторное помещение центра связи.
Ночная смена как раз заканчивала дежурство. За столом Зайцева сидел Николай Константинович Добрик, тоже недавно произведенный в майоры, отдежуривший смену с полуночи до восьми.
— Доброе утро, Олег, — радушно приветствовал Зайцева Добрик, устало потягиваясь в крутящемся кресле.
— Привет, Коля. Как прошло ночное дежурство?
— Опять было много сообщений из Вашингтона. Этот сумасшедший американский президент снова изрыгал проклятия в наш адрес. Ты знаешь, что мы являемся «центром всего мирового зла»?
— Он прямо так и сказал? — недоверчиво переспросил Зайцев.
Добрик кивнул.
— Точно. Вашингтонский резидент переслал текст выступления Рейгана — оно стало куском свежего окровавленного мяса, который президент бросил своим верным сторонникам, и все же на этот раз его заявление, похоже, прозвучало чересчур воинственно. Думаю, наш посол в Штатах получит из Министерства иностранных дел инструкции по поводу того, как ему себя вести; вероятно, и Политбюро тоже скажет свое слово. Но, по крайней мере, я хоть немного развлекся, читая эту любопытную переписку.
— Надеюсь, на этот раз обошлось без шифровальных блокнотов, да?
Если бы такой объем информации зашифровывался с помощью одноразовых блокнотов, для шифровальщиков ночная смена явилась бы настоящей каторгой.
— Нет, слава богу, на этот раз работа была механической, — ответил Добрик. В его словах не было иронии. Данное выражение нередко употреблялось в центре связи, когда речь шла о шифраторах. — Наши специалисты до сих пор пытаются разобраться в высказываниях американского президента. Политическое отделение будет биться над ними несколько часов — а может быть, и дней; и, готов поспорить, к работе подключат психиатров.
Зайцев натянуто усмехнулся. Вероятно, оживленную переписку московских психологов и резидентов в Америке читать будет очень интересно — а сотрудники центра связи не упускали случая ознакомиться со всем, что позволяет скрасить однообразную рутину дежурств.
— Остается только гадать, как подобные люди оказываются во главе крупнейших мировых держав, — заметил Добрик, поднимаясь из-за стола и закуривая сигарету.
— По-моему, это и есть то, что называется демократическим процессом, — ответил Зайцев.
— Ну, как бы там ни было, ничто не сравнится с «коллективной волей народа», которую он выражает через нашу любимую партию.
Несмотря на насмешливый тон, которым были произнесены эти слова, Добрик являлся убежденным коммунистом, как, разумеется, и все, кто находился в этом здании.
— Ты совершенно прав, Коля. В любом случае… — Взглянув на настенные часы, Зайцев увидел, что до окончания ночной смены оставалось еще шесть минут. -…Товарищ майор, дежурство принял.
— Благодарю вас, товарищ майор.
С этими словами Добрик направился к выходу.
Усевшись в кресло, еще хранящее тепло ягодиц Добрика, Зайцев расписался в журнале дежурств, отметив время. Затем он вытряхнул пепельницу в мусорное ведро — Добрик, похоже, никогда не утруждал себя этим, — и начал новый трудовой день. Процесс передачи дежурства происходил на полном автомате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225