Бледные, обвалянные в крошках кусочки дымились и издавали приятный пряный запах. Около стола сразу возникла толкотня. Каждый спешил наложить себе лакомства.
Самсон рискнул тоже попробовать – оказалось очень вкусно. Он с удовольствием налегал на еду, изредка отхлебывая освежающей жидкости из большого стакана. Надо заметить, что, как называется напиток, рыжий вор тоже не знал, но вкус ему понравился.
Наконец толпа в зале немного рассосалась. Сытый Самсон откинулся на спинку стула, ослабил пояс, выпустив наружу раздувшийся живот, и отрыгнул. Он решил, что в таком бедламе королевских манер не требуется. Вообще атмосфера в замке Акавы напоминала ему что-то среднее между воровской малиной и тюрьмой. Собственно, его никто не удерживал здесь, но Самсон не мог избавиться от ощущения, что находится под постоянным присмотром. Сам замок казался Самсону огромным муравейником, а он чувствовал себя чужим муравьем. Вор никак не мог сориентироваться в пространстве, блуждал в многочисленных коридорах, которые никуда не вели, и просто физически не мог заставить себя шагнуть в зеркало.
Возможно, будь рядом Акава, ему было бы легче, но королева оборотней была все время занята. Насидевшись в лягушачьей шкуре, Акава теперь сторицей возмещала былую неуклюжесть и носилась по замку и лесу как угорелая. Только что была здесь – и нет ее. Самсон попробовал поговорить с супругой серьезно – он привык к тому, что Акава, будучи лягушкой, не отходила от него ни на шаг. Но разговор не состоялся – жена опять куда-то спешила. Тогда рыжий вор схватил благоверную за плечи, останавливая, но все, что удалось удержать, – это горстка проскользнувшего меж пальцами песка. Песчинки посыпались на пол, собрались в кучку и превратились в зеленую лесную птаху. Птаха вылетела в окно, и следующие полчаса несчастный муж наблюдал за глупыми, на его взгляд, играми перед замком.
На следующий день вконец заскучавший Самсон решил заняться своим любимым делом, а именно воровством. Он прошелся по коридорам зеленого дворца и насобирал очень много любопытных вещиц. Будто специально для его удовольствия в этот день на каждом углу, на каждом выступе, в каждой выемке лежали сверкающие предметы роскоши. Чего только не было теперь в карманах рыжего пройдохи: и драгоценные камни, и перстни, рядом с которыми колечко отшельника Амината казалось дрянной подделкой, и браслеты с крупными самоцветами, и тяжелые золотые чаши для вина.
Когда же он, довольный, добрался до супружеской спальни и начал сортировать ворованное, то его ждал очень неприятный сюрприз. Браслет в его руке превратился в змею. Рыжий вор закричал и отбросил гада в сторону, но в карманах что-то зашевелилось. Одна за другой по его ногам и рукам поползли змеи всех цветов и размеров, и помертвевший Самсон застыл, боясь не то что пошевелиться, а даже дышать. Кровь отлила от его лица, но это длилось недолго – Самсону вдруг стало жарко, словно его окунули в кипяток. Когда последняя змейка присоединилась к своим товаркам, все они разом превратились в оборотней. Во главе этой хохочущей толпы была Акава. Она подошла к мужу и, нежно обняв его, заглянула в глаза.
– Я тебе говорила, милый, что отучу воровать раз и навсегда, – нежно прошептала она.
Самсон продолжал стоять столбом, когда оборотни превратились в птиц и вылетели в окно, а потом мешком осел на пол. Если бы он только смог заставить себя шагнуть в зеркало, то ни минуты не остался бы в этом кошмарном месте!
Сейчас, сидя за столом, сытый и разморенный после вкусной пищи, Самсон вдруг подумал, что здесь в общем-то не так плохо.
– Акава, а что это? – спросил он, взяв с блюда еще один кусочек. Акава подождала, пока он прожует, и только потом ответила:
– Это личинки древесного червя в обсыпке из яиц лесного восьмикрылого таракана.
Самсон поперхнулся. Древесный червь был отвратительным существом, скользким и мерзким на вид. А уж о лесном таракане и говорить нечего – кусачая ядовитая тварь была очень опасна. Любой нормальный человек никогда бы по доброй воле не прикоснулся к покрытому ядовитой серой слизью червю и, не думая, раздавил бы таракана.
Акава заботливо стукала мужа по спине, пока вся съеденная пиша не улеглась на пол. Самсон распрямился, схватил стакан и залпом осушил его.
– Странный ты. – Акава пожала плечиками и поверх головы супруга подмигнула вовсю веселящимся подданным.
– Странно такую гадость есть, вот что, – прохрипел Самсон и приложился к стакану.
– А пить бульон из проваренных в тине пиявок не странно? – Акава лукаво улыбнулась, глядя, как Самсон осторожно ставит стакан на стол.
Он посмотрел на хохочущую жену, на ее оборотней, потешающихся над ним, и вдруг понял, что больше он здесь не выдержит ни минуты. Рыжий вор вскочил и бросился бежать. Он даже не притормозил, когда увидел зеркало, – просто врезался в него, словно нож в масло. И оказался на лесной поляне, что окружала замок Акавы. Вряд ли ему дали бы далеко уйти, но рыжему повезло – ковер-самолет, нагруженный какими-то продуктами, готовился взлететь.
– Стой! – закричал Самсон и, забыв о своей нелюбви к полетам, вскочил на поднимающееся воздушное такси.
– Гони! – крикнул он, оглядываясь.
– Куда гонить, а? – спросил Хасан.
– Куда угодно, – прохрипел Самсон, вцепляясь пальцами в длинный ворс.
Ковер-самолет быстро набрал высоту и, перелетев через заколдованный лес, опустился в Забытых Землях.
– Мине тута надо еще один посылка забрать, – сказал Хасан. – Гоблин свой братишка-матишка письмо писаль. Вах, ти знаешь, какие они тяжелие письма пишють? – (Самсон отрицательно покачал головой.) – Неть? Ни знаешь? Они письма на большой камень пищуть, – пожаловался Хасан и принялся нагружать на ковер довольно большие глыбы. – Очень тяжелый письма, трудный…
Но Самсон уже не слушал его. Он бежал по гладкой дороге, что вела в Последний Приют.
Городок отщепенцев за прошедшие годы совсем не изменился, разве что появилась дорога, ровная, мощенная камнем, которую проложили совместными усилиями тролли, гномы, гоблины и великаны, чтобы попасть к Аминату. Дорога эта, новенькая и блестящая, диссонировала с убогими, покосившимися домишками. На ее фоне городок казался совсем развалившимся и как-то по-особенному нищим.
Самсон пробежал по единственной улице Последнего Приюта, притормаживая только за тем, чтобы поздороваться с кем-то из знакомых. Потом он появился в тоннеле гномов, сразу сделав подземных тружеников на много сольдиков беднее, пронесся мимо избушки отшельника Амината, на мгновение притормозив у ларька Джулиуса.
Неделю рыжий вихрь носился по Иномирью. Самсон побывал и в Крепости, и у прекрасной Гуль-Буль-Тамар, и в Талоне, и только потом помчался в Рубельштадт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Самсон рискнул тоже попробовать – оказалось очень вкусно. Он с удовольствием налегал на еду, изредка отхлебывая освежающей жидкости из большого стакана. Надо заметить, что, как называется напиток, рыжий вор тоже не знал, но вкус ему понравился.
Наконец толпа в зале немного рассосалась. Сытый Самсон откинулся на спинку стула, ослабил пояс, выпустив наружу раздувшийся живот, и отрыгнул. Он решил, что в таком бедламе королевских манер не требуется. Вообще атмосфера в замке Акавы напоминала ему что-то среднее между воровской малиной и тюрьмой. Собственно, его никто не удерживал здесь, но Самсон не мог избавиться от ощущения, что находится под постоянным присмотром. Сам замок казался Самсону огромным муравейником, а он чувствовал себя чужим муравьем. Вор никак не мог сориентироваться в пространстве, блуждал в многочисленных коридорах, которые никуда не вели, и просто физически не мог заставить себя шагнуть в зеркало.
Возможно, будь рядом Акава, ему было бы легче, но королева оборотней была все время занята. Насидевшись в лягушачьей шкуре, Акава теперь сторицей возмещала былую неуклюжесть и носилась по замку и лесу как угорелая. Только что была здесь – и нет ее. Самсон попробовал поговорить с супругой серьезно – он привык к тому, что Акава, будучи лягушкой, не отходила от него ни на шаг. Но разговор не состоялся – жена опять куда-то спешила. Тогда рыжий вор схватил благоверную за плечи, останавливая, но все, что удалось удержать, – это горстка проскользнувшего меж пальцами песка. Песчинки посыпались на пол, собрались в кучку и превратились в зеленую лесную птаху. Птаха вылетела в окно, и следующие полчаса несчастный муж наблюдал за глупыми, на его взгляд, играми перед замком.
На следующий день вконец заскучавший Самсон решил заняться своим любимым делом, а именно воровством. Он прошелся по коридорам зеленого дворца и насобирал очень много любопытных вещиц. Будто специально для его удовольствия в этот день на каждом углу, на каждом выступе, в каждой выемке лежали сверкающие предметы роскоши. Чего только не было теперь в карманах рыжего пройдохи: и драгоценные камни, и перстни, рядом с которыми колечко отшельника Амината казалось дрянной подделкой, и браслеты с крупными самоцветами, и тяжелые золотые чаши для вина.
Когда же он, довольный, добрался до супружеской спальни и начал сортировать ворованное, то его ждал очень неприятный сюрприз. Браслет в его руке превратился в змею. Рыжий вор закричал и отбросил гада в сторону, но в карманах что-то зашевелилось. Одна за другой по его ногам и рукам поползли змеи всех цветов и размеров, и помертвевший Самсон застыл, боясь не то что пошевелиться, а даже дышать. Кровь отлила от его лица, но это длилось недолго – Самсону вдруг стало жарко, словно его окунули в кипяток. Когда последняя змейка присоединилась к своим товаркам, все они разом превратились в оборотней. Во главе этой хохочущей толпы была Акава. Она подошла к мужу и, нежно обняв его, заглянула в глаза.
– Я тебе говорила, милый, что отучу воровать раз и навсегда, – нежно прошептала она.
Самсон продолжал стоять столбом, когда оборотни превратились в птиц и вылетели в окно, а потом мешком осел на пол. Если бы он только смог заставить себя шагнуть в зеркало, то ни минуты не остался бы в этом кошмарном месте!
Сейчас, сидя за столом, сытый и разморенный после вкусной пищи, Самсон вдруг подумал, что здесь в общем-то не так плохо.
– Акава, а что это? – спросил он, взяв с блюда еще один кусочек. Акава подождала, пока он прожует, и только потом ответила:
– Это личинки древесного червя в обсыпке из яиц лесного восьмикрылого таракана.
Самсон поперхнулся. Древесный червь был отвратительным существом, скользким и мерзким на вид. А уж о лесном таракане и говорить нечего – кусачая ядовитая тварь была очень опасна. Любой нормальный человек никогда бы по доброй воле не прикоснулся к покрытому ядовитой серой слизью червю и, не думая, раздавил бы таракана.
Акава заботливо стукала мужа по спине, пока вся съеденная пиша не улеглась на пол. Самсон распрямился, схватил стакан и залпом осушил его.
– Странный ты. – Акава пожала плечиками и поверх головы супруга подмигнула вовсю веселящимся подданным.
– Странно такую гадость есть, вот что, – прохрипел Самсон и приложился к стакану.
– А пить бульон из проваренных в тине пиявок не странно? – Акава лукаво улыбнулась, глядя, как Самсон осторожно ставит стакан на стол.
Он посмотрел на хохочущую жену, на ее оборотней, потешающихся над ним, и вдруг понял, что больше он здесь не выдержит ни минуты. Рыжий вор вскочил и бросился бежать. Он даже не притормозил, когда увидел зеркало, – просто врезался в него, словно нож в масло. И оказался на лесной поляне, что окружала замок Акавы. Вряд ли ему дали бы далеко уйти, но рыжему повезло – ковер-самолет, нагруженный какими-то продуктами, готовился взлететь.
– Стой! – закричал Самсон и, забыв о своей нелюбви к полетам, вскочил на поднимающееся воздушное такси.
– Гони! – крикнул он, оглядываясь.
– Куда гонить, а? – спросил Хасан.
– Куда угодно, – прохрипел Самсон, вцепляясь пальцами в длинный ворс.
Ковер-самолет быстро набрал высоту и, перелетев через заколдованный лес, опустился в Забытых Землях.
– Мине тута надо еще один посылка забрать, – сказал Хасан. – Гоблин свой братишка-матишка письмо писаль. Вах, ти знаешь, какие они тяжелие письма пишють? – (Самсон отрицательно покачал головой.) – Неть? Ни знаешь? Они письма на большой камень пищуть, – пожаловался Хасан и принялся нагружать на ковер довольно большие глыбы. – Очень тяжелый письма, трудный…
Но Самсон уже не слушал его. Он бежал по гладкой дороге, что вела в Последний Приют.
Городок отщепенцев за прошедшие годы совсем не изменился, разве что появилась дорога, ровная, мощенная камнем, которую проложили совместными усилиями тролли, гномы, гоблины и великаны, чтобы попасть к Аминату. Дорога эта, новенькая и блестящая, диссонировала с убогими, покосившимися домишками. На ее фоне городок казался совсем развалившимся и как-то по-особенному нищим.
Самсон пробежал по единственной улице Последнего Приюта, притормаживая только за тем, чтобы поздороваться с кем-то из знакомых. Потом он появился в тоннеле гномов, сразу сделав подземных тружеников на много сольдиков беднее, пронесся мимо избушки отшельника Амината, на мгновение притормозив у ларька Джулиуса.
Неделю рыжий вихрь носился по Иномирью. Самсон побывал и в Крепости, и у прекрасной Гуль-Буль-Тамар, и в Талоне, и только потом помчался в Рубельштадт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74