– А ну тихо! – крикнул Полухайкин и подозвал дочь.
Девочка залезла к нему на колени, обняла отца и поцеловала в заросшую густой щетиной щеку.
– Фу, какой колючий, – фыркнула Мексика.
– Кого надо было оживить, доченька?
– Любимого юношу Медузы, – важно заявила малышка.
– А ведьма кого человеком сделала? – снова спросил любящий отец.
– Бельведерского, который в спальне у дяди Гучи стоял.
– Что?! – Мужчины минуту переваривали слова Мексики, потом дворец вздрогнул от богатырского хохота.
– То-то мне парень знакомым показался, – со смехом произнес Чингачкук.
– Ошиблась немного, – пробурчала ведьма. Она подобрала метлу и замахнулась на Бельведерского. Тот окатил старуху презрительным взглядом и, надменно подняв голову, посмотрел на нее сверху вниз.
– Чем рассчитаться обещались? – уточнил Альберт Иванович.
– Голоском ангельским, – проскрипела Гризелла.
– А че вышло? Ну… это… сам вижу. – Он погасил улыбку, чтобы окончательно не рассердить ведьму. – А почему?
– Ошиблась, – ответила Мексика и хитро улыбнулась, спрятав личико на широкой отцовской груди.
– Ну тут все по понятиям, Гризелла, – рассудил Полухайкин. – Ты отработала как попало, тебя как следует и… типа тоже как попало рассчитались. Так что все правильно – обман за обман.
– Фулюганы! – завопила Гризелла, но крыть было нечем.
Она схватила метлу, замахнулась на Бельведерского и, оседлав ее, поднялась вверх. Но ругательства, которые в бешенстве выкрикивала ведьма, были слышны еще долго. Бельведерский проводил ее взглядом и неуверенно сказал:
– Ну я тоже, наверное, домой.
– И куда же это? – ехидно осведомился Гуча.
Он, прищурясь, смотрел на красавца – тот и каменным был очень хорош, а уж живым стал совершенно неотразимым. Чистое, не обезображенное интеллектом лицо, высокий лоб, прямой, прямо-таки классический нос, чувственные губы, правильный овал лица и мужественный, сильный подбородок. Фигура у Аполлона Бельведерского была сногсшибательная, коротенькая юбочка вокруг бедер казалась лишней деталью. Гуча заметил, какими глазами на красавца атлета смотрят служанки, и нахмурился.
– Туда, где я стоял всегда, – ответил Бельведерский, не сомневаясь в тупости своего бывшего хозяина, – в твою спальню.
– Мужик, вот тут ты не угадал – ищи-ка себе другое пристанище. – В голосе черта помимо ядовитой въедливости звучала еще и неприкрытая угроза. – Там ты каменный стоял, а живого мужика я супругу сторожить не оставлю.
– Я бы и рад окаменеть, но ведьма сказала, что назад в статую меня только Горгона Медуза превратить сможет. – Бельведерский тяжело вздохнул.
– Кстати, Мексика, она уже встала? – спросил Бенедикт, с надеждой оглядываясь на двери.
– Давно, – ответила малышка и соскользнула с отцовских колен. – Я ее через черный ход проводила и рассказала, как уйти в Забытые Земли. Она решила найти такое место, где никто не будет превращаться в камень от ее взгляда. Потому что там никого не будет.
Ангел вскочил, взмахнул руками и прохрипел что-то нечленораздельное. Кровь отхлынула от его лица, а глаза вылезли из орбит.
– Вылейте Бенедикту воды на голову, что ли? – предложил Полухайкин и поморщился, когда побледневший ангел рухнул на землю. – Да, ангелок, улетела твоя Инфузория Тапочка.
Полухайкин сочувственно похлопал ангела по плечу, а черт философски заметил:
– Если уж не везет, то не везет во всем. Надо подумать, ангелок, как поднять твой коэффициент удачи, заодно, может, и рейтинг поднимется.
– Инфузория Туфелька, – прошептал Бенедикт, открывая глаза.
– Горгона Медуза, – поправил его Гуча, – Вот ведь тип – как только надо действовать, ты сознание отключаешь. – Он покачал головой. – Беги, догоняй. Она не могла далеко уйти!
Ангел вскочил, выбежал с королевского двора и припустил по улице. Следом за ним с места сорвался Бельведерский.
– А ты-то куда? – крикнул Гуча.
– Искать девицу, назад окаменеть хочу, – ответил тот, догоняя конкурента.
– Ну удачи вам, – пожелал Гуча.
А удачи как раз таки и не было. Она повернулась к ним спиной и решила полностью проигнорировать дружеское пожелание черта. А повернулась потому, что смотрела в этот момент на Медузу.
Глава 9
МАСТЕРСТВО – ЗАЛОГ ЗДОРОВЬЯ И СЧАСТЬЯ
Девушке повезло: как только она вышла за городскую черту и зашагала по чистой, мощенной камнем дороге, мимо проехал табор. Кибитки на колесах мерно покачивались, красивые и крепкие пыганские лошадки бодро цокали копытами. То в одной повозке, то в другой вспыхивала яркая, какие бывают только у цыган, песня. Песню подхватывал весь табор, и тогда казалось, что даже кони пританцовывают. А когда совсем уж невмоготу было терпеть, караван повозок останавливался, цыгане пестрой толпой высыпали на дорогу и начинали огненную пляску, как бы продолжая песню. Потом снова со смехом и шутками грузились в кибитки и ехали дальше. И это было их жизнью – песня и танец. И еще лошади. Лошадей цыгане любили беззаветно. Но главным в их жизни была свобода.
Сейчас табор направлялся к перевалу. Можно было, конечно, проехать другой дорогой – через лес, но Барон распорядился свернуть и проехать мимо Рубельштадта. А еще он, вопреки своей обычной манере гнать лошадей, никуда не торопился, будто высматривал кого-то. И точно, стоило только цыгану заметить на дороге тоненькую фигурку девушки в белом платье, которое открывало одно плечо, как он улыбнулся в усы и натянул вожжи.
– Здравствуй, девушка. – Старый цыган поднял шляпу, приветствуя Медузу.
– И вы здравствуйте, – скромно ответила девушка, не поднимая глаз. Хотя любопытство было одной из основных черт ее характера, Медуза твердо решила не смотреть ни на одно живое существо.
– Куда идешь, девушка? – спросил цыган, сдерживая маленьких лошадок. – Тпр-р-ру…
– Куда глаза глядят, – ответила путница, вздыхая.
– Куда глаза глядят лучше ехать, а не идти, – веско заметил цыган.
– Я привыкла ходить пешком, – ответила Медуза.
– Садись, красавица, подвезу!
– Спасибо. – И девушка, все так же не поднимая глаз, приняла предложение.
Она с некоторой опаской ухватилась за протянутую руку и села на скамеечку рядом с цыганом. Копыта весело стучали по вымытым дорогам Рубельштадта, кибитка покачивалась, колеса скрипели.
– Меня Бароном зовут, – представился цыган, позвякивая серьгой в ухе.
– А меня Медуза Горгона, – ответила девушка.
– Хорошее имя, – одобрительно кивнул Барон.
– Спасибо.
– Что же ты одна идешь? Такая маленькая – и одна? Кто же о тебе в пути заботиться будет?
– У меня никого нет, – ответила Медуза.
– Бедняжка, – посочувствовал Барон. Девушка была такой хрупкой, что он мысленно отругал ее близких за то, что отпустили Горгону одну.
– Ничего, я уже давно привыкла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74