– Акава, – перебил зеленовласую супругу рыжий вор, не дослушав до конца, – я бы съел то, что ты даешь, даже если б это кушанье было сделано из помета троллей, обвалянного в верблюжьих колючках!
Лицо изумрудноглазой красотки вытянулось, глаза стали похожими на блюдца.
– Откуда ты это узнал? – изумленно спросила она.
Самсон замер, лицо его приобрело землистый оттенок, а веснушки из оранжево-красных стали коричнево-черными.
– Догадался, – просипел он и подумал; что проще было бы принять яд из рук любимой супруги, чем приготовленное ею кушанье.
Акава недолго сохраняла серьезное выражение лица. Она прыснула и поцеловала супруга в посеревшую щеку.
– Вот глупый, я же шучу! – сказала она, смеясь. – Это были обыкновенные болотные мухоморы в соусе из белых поганок с добавлением дурман-травы и ила.
Самсон снова поперхнулся – на этот раз под громкий хохот соседей по столу – оборотней.
– Аполлоша, – очень серьезно сказала Мексика, – я поняла – это на всю жизнь.
– Что именно, муха? – Аполлоша отдавал должное угощению, и романтично-торжественный момент его не затронул.
– Ты должен немедленно на мне жениться, иначе можешь упустить все свое жизненное счастье.
– Интересно, малявка, – усмехнулся колючий, как и все подростки, Аполлоша, – а кто знает, в чем мое счастье?
– Я знаю, – серьезно ответила девочка. – Твое счастье во мне. Я твое счастье!
– Ты мой хвостик, – рассмеялся Аполлоша, переводя все в шутку. И действительно, не воспринимать же всерьез лепет пятилетней крохи!
Но Тыгдынский конь, подняв морду от чашки с овощами, очень серьезно сказал:
– Вполне возможно, я бы даже отметил, наиболее вероятно, что девочка права.
Чем поверг парня в смятение. Мексика между тем переключила свое внимание на коня, задав вопрос:
– Тыгдын, а может, мы тебе тоже какую-нибудь невесту найдем?
– Спасибо, не надо, – отмел на корню это предложение эрудит, но потом заржал, будто рассмеялся. – Хотя если ты найдешь кобылу, которая умеет разговаривать на всех языках, окончила все образовательные заведения и при этом знает больше меня, то я, пожалуй, согласен.
– Я очень серьезно отнесусь к этому вопросу, – пообещала Мексика и хитро прищурилась. И наставник, точно зная, что означает такой взгляд, похолодел.
– Гризелла, можно на ты? – спросил Господин Смерть.
– Можно подавиться, загнуться, накрыться медным тазом, – прошипела ведьма.
– Я понимаю, что любить ведьму – это значит взять на себя большую ответственность, – произнес Мафусаил так проникновенно и с такой серьезностью, что у Гризеллы заблестели глаза. Она моргнула, убеждая себя, что это не слезы, совсем не слезы.
– Не будет толку от твоей любви, – прошептала она, и лицо ее при этом стало грустным, даже каким-то горестным. – Нет нам счастья – ведьмам. Мы обречены на одиночество. Ты не бойся, тебе не обязательно на мне жениться. Удачу в играх, да и не только в них, но и во всех остальных делах я тебе и так наколдую.
– Да удача у меня и так есть, мне ты нужна, – ответил Мафусаил, вдруг осознав, что Гризелла понравилась ему еще с первого взгляда. Он слышал, что она была уродливой старухой, но он этого не заметил. Как-то получилось заглянуть внутрь – туда, куда Гризелла никого не допускала. Он поднял руку и погладил прекрасную ведьму по голове, и тут случилось чудо – змеи пропали. Вместо них под пальцами Мафусаила струились шелковистые светлые кудри.
Гризелла вздохнула. Она водила ложкой по тарелке, но аппетита не было, так ни кусочка и не съела.
– Ты пойми, – тихо сказала она, – я даже если и не хочу, то все равно делаю злые дела. Сущность моя такая. Мне придется разрушить твою жизнь, чтобы сохранить себя.
– Ну это мы еще посмотрим, – заявил Мафусаил, чувствуя такой азарт, какого не было ни в одной игре.
На другом конце стола трактирщик Джулиус смотрел на Басеньку. Он ничего не говорил, не было таких слов, какие могли бы описать ту любовь, что горела в его сердце.
– Джулиус, – сказала Басенька, наклонившись к супругу, – у нас будет еще один ребенок.
– Басенька, – прошептал Джулиус, – ты же знаешь, что я люблю всех сыновей, на кого бы они ни походили.
– На этот раз будет девочка, – сказала Басенька, – и похожа она будет на тебя.
Трактирщик булькнул что-то неразборчивое и надолго умолк, переваривая новость. Он вдруг представил дочь со своей внешностью и расстроился до слез. Он бы предпочел, чтобы девочка была похожа на кого-нибудь другого, на Бенедикта например.
Грянули бубны, и цыганки, сорвавшись с мест, закружились в танце. Они держали в руках яркие платки и так красиво размахивали ими, что со стороны казалось, будто куски материи, украшенные бахромой, живут своей жизнью.
– Хорошая свадьба, – одобрительно кивнул Полухайкин, – с цыганами, в натуре!
– И с саранчой! – Гуча кивнул на ангела.
Тот сметал со стола все, до чего могли дотянуться руки. Он не глядя шарил по столу, ощупывал тарелки, а Медуза Горгона, выпучив и без того огромные глазищи, пододвигала жениху все новые и новые кушанья.
– Ангел ты наш, – произнес Гуча, наблюдая за тем, как Бенедикт ест, – ты бы помедленнее.
Бенедикт замер и, обнаружив перед собой гору пустых тарелок, покраснел.
– Извините, – пролепетал он, – я, кажется, опять все съел? Никак не могу привыкнуть к такому способу восполнения энергии.
– Да еды-то не жалко, – усмехнулся черт. – Вот только учти, что у тебя сегодня первая брачная ночь.
– И что? – не понял его ангел.
– И то, что после такого жора тебе грозит опять понос с оргазмом перепутать!
Сказал он это тихо, так, что слышал только король Полухайкин. Но Альберт Иванович, понимая, что не стоит смущать жениха, даже не рассмеялся.
Праздник продолжался до самого вечера, но все когда-нибудь кончается. Отгуляла, отгремела свадьба.
Жениха и невесту умчал ковер-самолет. Умчал далеко – в Талону, где им предстояло жить. Дворец пустовал давно, но королева Марта следила за тем, чтобы он содержался в идеальном порядке. По ее распоряжению, которое она отправила в Талону еще до выезда из Рубельштадта, там приготовили спальню для молодоженов. Прошла уже неделя после праздника, но двери спальни так ни разу и не открылись. Слуги ставили подносы с едой под дверь и потом забирали пустую посуду.
Жизнь в Иномирье шла своей чередой. Королева Марта ухаживала за огородом, Брунгильда Непобедимая муштровала солдат, Акава развлекалась, а Гуль-Буль-Тамар устраивала выволочки нерадивым слугам. И ничто не предвещало перемен. Ничто, пока Гуча не вспомнил о требовании матушки показать ей внука.
Брунгильда Непобедимая категорически отказывалась отпускать Аполлошу, но мужчинам – мужу и сыну – удалось уговорить прекрасную воительницу.
И вот из Крепости выехал отряд всадников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74