— Что касается меня, то я столь больших надежд на лигу не возлагаю». Свое сомнение Ганди обосновывал тем, что представители европейских стран — участники Конгресса будут преследовать якобы только свои цели. Кроме того, по его мнению, конгресс в Брюсселе мог внушить индийцам опасную мысль: «Искать свое спасение, ориентируясь на внешние силы и на помощь из-за рубежа, вместо того чтобы добиваться этого посредством наращивания собственных сил внутри страны».
Неру огорчился, прочитав эти строки. Но менять свои убеждения из-за того, что они расходились с мнениями других авторитетов и даже с мнением самых дорогих и уважаемых людей, какими для Джавахарлала являлись отец и Махатма Ганди, было не в его характере. Он упорно добивается установления связи представителей индийского национально-освободительного движения с интернациональными органами Антиимпериалистической лиги. Индийскому национальному конгрессу посылается официальное приглашение направить делегацию в Брюссель, подписанное Сун Цинлин, вдовой выдающегося китайского революционера-демократа Сунь-Ятсена, и видным деятелем английской лейбористской партии Джорджем Лансбери. Приглашение зачитывается на съезде Конгресса в Гаухати в декабре 1926 года и единодушно принимается его делегатами.
В Монтану пришел долгожданный ответ от генерального секретаря Конгресса Рангасвами Лиенгара. Джавахарлал уведомлялся о том, что он назначен представителем ИНК на брюссельском конгрессе. Одновременно ему пересылается чек на пятьдесят фунтов стерлингов — для оплаты возможных расходов. Однако в ответе Лиенгара не было главного — политических указаний. «Я надеялся на получение каких-либо инструкций в связи с брюссельским конгрессом, — писал Неру Лиенгару, — но выходит так, что мне придется рассчитывать только на себя».
Он все же запрашивает Шриниваса Айенгара, исполняющего обязанности председателя Конгресса, о том, можно ли в качестве политической цели освободительного движения в Индии назвать вместо расплывчатою «свараджа» — «независимость». Ответ пришел от отца. Мотилал поддержал сына. «Мы (Конгресс) требуем свараджа, — писал он, — а ты можешь интерпретировать это понятие как „независимость“.
До начала конгресса оставалось чуть больше месяца. Джавахарлалу за это время нужно успеть многое. Он налаживает связи с левыми лейбористами в Англии и с их помощью собирает богатый фактический материал, обличающий грабительскую сущность британского империализма в Индии. В эти же дни пишет для женевского журнала «Ревью оф Нейшнс» статью, в которой обрушивается на тех, кто не в меру превозносил «цивилизаторскую» роль Англии в Индии и проповедовал мир между метрополиями и колониями. «Мир — это прекрасно, но даже ужасы и страдания на поле битвы лучше мира на кладбище».
В руководящие органы Антиимпериалистической лиги вместе с Анри Барбюсом, Роменом Ролланом, Сун Цинлин входит и Чатто.
Неру прибывает в Брюссель за несколько дней до открытия конгресса, 6 февраля 1927 года. С ним рядом Кришна. Он бесконечно благодарен сестре, которая взяла на себя обязанности его личного секретаря и машинистки. Неоценимую помощь Джавахарлалу оказывает Чатто: он знакомит Неру с тонкостями в позициях делегаций отдельных стран, представляет его многим делегатам.
Неру и Чатто засиживаются далеко за полночь, обсуждая проблемы национально-освободительного и международного рабочего движения. От Чатто Неру слышит правдивый рассказ о Советской России.
Дни бегут быстро. Работы столько, что на сон остается совсем мало времени. Джавахарлал участвует в заседаниях подготовительного комитета конгресса, пишет проекты резолюций, беседует с прибывающими в Брюссель со всех концов мира делегатами, делает заявление для международной прессы.
«Мы отдаем себе отчет в том, — говорит он в этом заявлении, — что в борьбе, которую ныне ведут колониальные, полуколониальные и угнетенные народы, есть много общего. У них зачастую одни и те же противники, хотя иногда они выступают в различном обличье... Контакт между народами приведет к лучшему пониманию общих проблем и трудностей и неизбежно выльется в более тесное сотрудничество, которое приблизит всеобщую победу».
В день открытия конгресса, 10 февраля 1927 года, Неру дает интервью газете бельгийских коммунистов «Драпо Руж», в которой приветствует «создание органа, объединяющего движения в колониях и опирающегося на сотрудничество рабочих организаций капиталистических стран, сочувствие писателей и политических деятелей». Он отвергает утверждение английской прессы, что брюссельский конгресс является коммунистическим. «Для Англии, — говорит он, — все, кто выступает против эксплуатации других народов, — большевики».
Неру избирают в рабочий президиум конгресса. Председательствующий на конгрессе Стефан Дейвис, руководитель профсоюза шахтеров Южного Уэльса, предоставляет ему слово.
Говорит Неру спокойно, уверенно, почти не прибегая к жестам, никакой аффектации, что делает его речь еще более убедительной.
— Мы должны рассматривать индийских князей и крупных землевладельцев как пособников английского правительства в проводимой им политике в Индии. Они не хотят свободы для Индии из-за того, что это означало бы свободу крестьян от эксплуатации... Мы часто наблюдаем отвратительный союз английских капиталистов с капиталистами индийскими.
Воззрения Неру выходят теперь за рамки национальных задач: он связывает борьбу за независимость в Индии с антиимпериалистическим движением всех прогрессивных сил мира.
— Я хочу, чтобы вы осознали, — обращается Неру к делегатам конгресса, — что задача освобождения Индии — не только национальная проблема. Она непосредственно затрагивает большое число других стран и косвенно отражается на обстановке во всем мире. Мы не можем дальше терпеть сложившееся положение не только из-за того, что свобода — это хорошо, а рабство — плохо; для нас и для нашей страны это вопрос жизни и смерти. В равной мере такое же положение нетерпимо и для вас.
По предложению Неру участники конгресса принимают резолюцию, в которой говорится, что «конгресс горячо поддерживает индийское национальное движение в его борьбе за полную независимость Индии и считает, что освобождение страны от иноземного владычества и всех форм эксплуатации есть важный шаг к окончательному освобождению народов Земли». В резолюции, которая была написана самим Неру, выражалась надежда, что «индийское национальное движение положит в основу своей программы идею полного освобождения крестьян и рабочих Индии, без чего не может быть подлинной свободы, и что оно будет сотрудничать с освободительными движениями в других частях света».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Неру огорчился, прочитав эти строки. Но менять свои убеждения из-за того, что они расходились с мнениями других авторитетов и даже с мнением самых дорогих и уважаемых людей, какими для Джавахарлала являлись отец и Махатма Ганди, было не в его характере. Он упорно добивается установления связи представителей индийского национально-освободительного движения с интернациональными органами Антиимпериалистической лиги. Индийскому национальному конгрессу посылается официальное приглашение направить делегацию в Брюссель, подписанное Сун Цинлин, вдовой выдающегося китайского революционера-демократа Сунь-Ятсена, и видным деятелем английской лейбористской партии Джорджем Лансбери. Приглашение зачитывается на съезде Конгресса в Гаухати в декабре 1926 года и единодушно принимается его делегатами.
В Монтану пришел долгожданный ответ от генерального секретаря Конгресса Рангасвами Лиенгара. Джавахарлал уведомлялся о том, что он назначен представителем ИНК на брюссельском конгрессе. Одновременно ему пересылается чек на пятьдесят фунтов стерлингов — для оплаты возможных расходов. Однако в ответе Лиенгара не было главного — политических указаний. «Я надеялся на получение каких-либо инструкций в связи с брюссельским конгрессом, — писал Неру Лиенгару, — но выходит так, что мне придется рассчитывать только на себя».
Он все же запрашивает Шриниваса Айенгара, исполняющего обязанности председателя Конгресса, о том, можно ли в качестве политической цели освободительного движения в Индии назвать вместо расплывчатою «свараджа» — «независимость». Ответ пришел от отца. Мотилал поддержал сына. «Мы (Конгресс) требуем свараджа, — писал он, — а ты можешь интерпретировать это понятие как „независимость“.
До начала конгресса оставалось чуть больше месяца. Джавахарлалу за это время нужно успеть многое. Он налаживает связи с левыми лейбористами в Англии и с их помощью собирает богатый фактический материал, обличающий грабительскую сущность британского империализма в Индии. В эти же дни пишет для женевского журнала «Ревью оф Нейшнс» статью, в которой обрушивается на тех, кто не в меру превозносил «цивилизаторскую» роль Англии в Индии и проповедовал мир между метрополиями и колониями. «Мир — это прекрасно, но даже ужасы и страдания на поле битвы лучше мира на кладбище».
В руководящие органы Антиимпериалистической лиги вместе с Анри Барбюсом, Роменом Ролланом, Сун Цинлин входит и Чатто.
Неру прибывает в Брюссель за несколько дней до открытия конгресса, 6 февраля 1927 года. С ним рядом Кришна. Он бесконечно благодарен сестре, которая взяла на себя обязанности его личного секретаря и машинистки. Неоценимую помощь Джавахарлалу оказывает Чатто: он знакомит Неру с тонкостями в позициях делегаций отдельных стран, представляет его многим делегатам.
Неру и Чатто засиживаются далеко за полночь, обсуждая проблемы национально-освободительного и международного рабочего движения. От Чатто Неру слышит правдивый рассказ о Советской России.
Дни бегут быстро. Работы столько, что на сон остается совсем мало времени. Джавахарлал участвует в заседаниях подготовительного комитета конгресса, пишет проекты резолюций, беседует с прибывающими в Брюссель со всех концов мира делегатами, делает заявление для международной прессы.
«Мы отдаем себе отчет в том, — говорит он в этом заявлении, — что в борьбе, которую ныне ведут колониальные, полуколониальные и угнетенные народы, есть много общего. У них зачастую одни и те же противники, хотя иногда они выступают в различном обличье... Контакт между народами приведет к лучшему пониманию общих проблем и трудностей и неизбежно выльется в более тесное сотрудничество, которое приблизит всеобщую победу».
В день открытия конгресса, 10 февраля 1927 года, Неру дает интервью газете бельгийских коммунистов «Драпо Руж», в которой приветствует «создание органа, объединяющего движения в колониях и опирающегося на сотрудничество рабочих организаций капиталистических стран, сочувствие писателей и политических деятелей». Он отвергает утверждение английской прессы, что брюссельский конгресс является коммунистическим. «Для Англии, — говорит он, — все, кто выступает против эксплуатации других народов, — большевики».
Неру избирают в рабочий президиум конгресса. Председательствующий на конгрессе Стефан Дейвис, руководитель профсоюза шахтеров Южного Уэльса, предоставляет ему слово.
Говорит Неру спокойно, уверенно, почти не прибегая к жестам, никакой аффектации, что делает его речь еще более убедительной.
— Мы должны рассматривать индийских князей и крупных землевладельцев как пособников английского правительства в проводимой им политике в Индии. Они не хотят свободы для Индии из-за того, что это означало бы свободу крестьян от эксплуатации... Мы часто наблюдаем отвратительный союз английских капиталистов с капиталистами индийскими.
Воззрения Неру выходят теперь за рамки национальных задач: он связывает борьбу за независимость в Индии с антиимпериалистическим движением всех прогрессивных сил мира.
— Я хочу, чтобы вы осознали, — обращается Неру к делегатам конгресса, — что задача освобождения Индии — не только национальная проблема. Она непосредственно затрагивает большое число других стран и косвенно отражается на обстановке во всем мире. Мы не можем дальше терпеть сложившееся положение не только из-за того, что свобода — это хорошо, а рабство — плохо; для нас и для нашей страны это вопрос жизни и смерти. В равной мере такое же положение нетерпимо и для вас.
По предложению Неру участники конгресса принимают резолюцию, в которой говорится, что «конгресс горячо поддерживает индийское национальное движение в его борьбе за полную независимость Индии и считает, что освобождение страны от иноземного владычества и всех форм эксплуатации есть важный шаг к окончательному освобождению народов Земли». В резолюции, которая была написана самим Неру, выражалась надежда, что «индийское национальное движение положит в основу своей программы идею полного освобождения крестьян и рабочих Индии, без чего не может быть подлинной свободы, и что оно будет сотрудничать с освободительными движениями в других частях света».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130