Джавахарлал, выполняя последний сыновний долг, поднес к ней факел, и ярко вспыхнувшее пламя выхватило из темноты скорбные лица тысяч индийцев, стоявших по обоим берегам Ганга.
Глава VIII
Мне становится доступно мира постиженье...
Рабиндранат Тагор
Старый Дели просыпался рано. Едва забрезживший рассвет заставал на улицах озабоченно сновавших в поисках лучшего места торговцев молоком, фруктами, овощами, бобовыми лепешками и прочей снедью. На узких мостовых Дили-базара уже суетились босоногие, в истрепанных дхоти, с чалмами на головах муниципальные подметальщики из «неприкасаемых». Уборка городских улиц — единственная «привилегия» живущих здесь хариджан.
От дома доктора Ансари, где обычно останавливались приезжавшие в Дели конгрессисты, до вице-королевского дворца, расположенного в новой части города, не больше десяти километров. Весь этот путь Ганди и сопровождавший его Джавахарлал преодолевали пешком. Февраль в Дели — лучшая пора года. Прохладный воздух напоен запахом свежей травы.
Ганди и Неру шли неторопливо, большей частью молча. Махатма равномерно постукивал массивным деревянным посохом, контрастировавшим с его хрупкой фигурой. Неру в светлом шерстяном шервани шагал, чуть втянув голову в плечи, с улыбкой посматривая на полуобнаженного Ганди, а того, казалось, ничуть не смущала прохлада февральского утра: лишь кусок белого полотна опоясывал его бедра.
Изломанные пыльные переулки Старого Дели сменились широкими, прямыми улицами нового города. Недавно здесь был пустырь, а теперь на его месте стараниями лучших английских архитекторов и трудом тысяч рабочих-индийцев возведены современные благоустроенные дома для колониальных чиновников.
Дворец вице-короля, сложенный из красного песчаника, из какого Великие Моголы некогда воздвигали памятники своей власти — Красный Форт и мечеть Джами-Мазджид, — высился на холме. Джавахарлал помнил предание, связанное с этим местом. Будто бы в XIV веке по приказу жестокого завоевателя Тимура на холме была сооружена пирамида из черепов десятков тысяч убитых индийцев. Знал ли об этом лорд Хардинг, вице-король Индии в 1910 — 1916 годах, распорядившийся построить именно здесь резиденцию правителей страны?
Переговоры Ганди с вице-королем Индии лордом Ирвином начались 17 февраля 1931 года.
Джавахарлал приехал в Дели спустя несколько дней, вызванный, как и остальные члены Рабочего комитета ИНК, телеграммой Ганди.
Переговорам предшествовали состоявшиеся в доме Неру в Аллахабаде совещания конгрессистов с возвратившимися из Лондона участниками первой «конференции круглого стола» — Тедж Бахадуром Сапру, Сриниваса Састри, М.Джайякаром. Лидеры либералов поспешили сразу же по приезде в Индию встретиться с руководителями ИНК, словно хотели оправдаться за свое двурушничество в Лондоне.
После покаянного выступления Сриниваса Састри, удостоенного в Эдинбурге звания почетного гражданина и отблагодарившего англичан пренебрежительным отзывом об участниках сатьяграхи, либералы зачитали доклад об итогах конференции. Все еще находясь под впечатлением от призывов лондонских политиков к «всеобщему братству», Сапру и Састри убеждали конгрессистов принять участие в следующей «конференции круглого стола». Необходимо мирно урегулировать «нерешенные проблемы», взывали либералы, а пока в качестве первого шага следует прекратить кампанию гражданского неповиновения.
Слушая велеречивые, обтекаемые фразы «миротворцев», Неру с горечью думал, что они готовы согласиться на все, только бы англичане не уходили из Индии. Иначе кто оградит их от «самих индийцев, от истинной демократии, от подъема масс»?
Предложения либералов Неру отвергал с негодованием: индийцы должны быть полновластными хозяевами в своей стране. Если Лондон намеревается обсудить с ИНК вопросы о «нормализации отношений» и о будущем государственном устройстве Индии, непременными условиями для таких переговоров должны стать передача под контроль индийцев вооруженных сил и финансов и немедленный отвод британской армии из страны.
В феврале 1931 года Неру беседовал с корреспондентом американской газеты «Хартфорд таймс».
— Возможно ли достижение цели ИНК с помощью конституционных методов? — поинтересовался журналист.
— У Индии нет конституции, — отрезал Неру, — и посему говорить о конституционных методах бессмысленно.
— Не считаете ли вы, что с помощью Англии со временем все встанет на свои места?
— Нас не устраивает «со временем», нам надо сейчас. Никто из тех, кто узурпирует власть, не отдает ее по единственно доброй воле.
— Вы не верите в великодушие Англии?
— Я изучал английскую историю и ни разу не встречал в ней примеров великодушия. А потом, мы в нем не нуждаемся, — решительно закончил Неру.
Два дня совещаний с либералами показали Неру полную безрезультатность конференции в Лондоне. Однако для него было очевидным, что у правительства, беспокоившегося, как бы сатьяграха не помешала принятию нового закона об управлении Индией, появилась заинтересованность в контактах с ИНК. Кто-то из конгрессистов предложил, чтобы Ганди встретился с вице-королем и, откровенно изложив ему позицию Конгресса, выяснил, в свою очередь, планы правительства в отношении Индии. Хотя Джавахарлал усмотрел в этом предложении элементы капитулянтства, возражать он не стал, видя, что Ганди и большинство членов Рабочего комитета не исключали возможности переговоров с лордом Ирвином. То, что Ганди никогда не терял надежды убедить любого противника в своей правоте, было хорошо известно Неру...
Три недели длились переговоры Ганди с лордом Ирвином. Обычно Махатма находился в вице-королевском дворце до глубокого вечера. Невзирая на усталость и позднее время, Ганди непременно рассказывал членам Рабочего комитета о ходе переговоров. Выслушивая ежедневные отчеты Ганди, Джавахарлал склонялся к мысли, что позиция Махатмы, похоже, становилась все более компромиссной, нежели это первоначально предусматривалось. Слишком незначительными казались уступки со стороны правительства в сравнении с теми обязательствами, которые по настоянию Ганди должен был взять на себя Конгресс. Исход переговоров тревожил Джавахарлала. Он поделился своими опасениями с Ганди. Неру поддержали и другие конгрессисты. Раджендра Прасад как-то в присутствии Ганди явно с иронией предложил предпринять какие-нибудь дополнительные меры, чтобы достигнутый компромисс не показался поражением. Тем не менее Ганди не разделял опасений товарищей. После реплики Прасада он громко рассмеялся и сказал: «Компромисс сам по себе не может превратить поражение в победу и наоборот».
В ночь с 4 на 5 марта в доме доктора Ансари царило особое волнение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Глава VIII
Мне становится доступно мира постиженье...
Рабиндранат Тагор
Старый Дели просыпался рано. Едва забрезживший рассвет заставал на улицах озабоченно сновавших в поисках лучшего места торговцев молоком, фруктами, овощами, бобовыми лепешками и прочей снедью. На узких мостовых Дили-базара уже суетились босоногие, в истрепанных дхоти, с чалмами на головах муниципальные подметальщики из «неприкасаемых». Уборка городских улиц — единственная «привилегия» живущих здесь хариджан.
От дома доктора Ансари, где обычно останавливались приезжавшие в Дели конгрессисты, до вице-королевского дворца, расположенного в новой части города, не больше десяти километров. Весь этот путь Ганди и сопровождавший его Джавахарлал преодолевали пешком. Февраль в Дели — лучшая пора года. Прохладный воздух напоен запахом свежей травы.
Ганди и Неру шли неторопливо, большей частью молча. Махатма равномерно постукивал массивным деревянным посохом, контрастировавшим с его хрупкой фигурой. Неру в светлом шерстяном шервани шагал, чуть втянув голову в плечи, с улыбкой посматривая на полуобнаженного Ганди, а того, казалось, ничуть не смущала прохлада февральского утра: лишь кусок белого полотна опоясывал его бедра.
Изломанные пыльные переулки Старого Дели сменились широкими, прямыми улицами нового города. Недавно здесь был пустырь, а теперь на его месте стараниями лучших английских архитекторов и трудом тысяч рабочих-индийцев возведены современные благоустроенные дома для колониальных чиновников.
Дворец вице-короля, сложенный из красного песчаника, из какого Великие Моголы некогда воздвигали памятники своей власти — Красный Форт и мечеть Джами-Мазджид, — высился на холме. Джавахарлал помнил предание, связанное с этим местом. Будто бы в XIV веке по приказу жестокого завоевателя Тимура на холме была сооружена пирамида из черепов десятков тысяч убитых индийцев. Знал ли об этом лорд Хардинг, вице-король Индии в 1910 — 1916 годах, распорядившийся построить именно здесь резиденцию правителей страны?
Переговоры Ганди с вице-королем Индии лордом Ирвином начались 17 февраля 1931 года.
Джавахарлал приехал в Дели спустя несколько дней, вызванный, как и остальные члены Рабочего комитета ИНК, телеграммой Ганди.
Переговорам предшествовали состоявшиеся в доме Неру в Аллахабаде совещания конгрессистов с возвратившимися из Лондона участниками первой «конференции круглого стола» — Тедж Бахадуром Сапру, Сриниваса Састри, М.Джайякаром. Лидеры либералов поспешили сразу же по приезде в Индию встретиться с руководителями ИНК, словно хотели оправдаться за свое двурушничество в Лондоне.
После покаянного выступления Сриниваса Састри, удостоенного в Эдинбурге звания почетного гражданина и отблагодарившего англичан пренебрежительным отзывом об участниках сатьяграхи, либералы зачитали доклад об итогах конференции. Все еще находясь под впечатлением от призывов лондонских политиков к «всеобщему братству», Сапру и Састри убеждали конгрессистов принять участие в следующей «конференции круглого стола». Необходимо мирно урегулировать «нерешенные проблемы», взывали либералы, а пока в качестве первого шага следует прекратить кампанию гражданского неповиновения.
Слушая велеречивые, обтекаемые фразы «миротворцев», Неру с горечью думал, что они готовы согласиться на все, только бы англичане не уходили из Индии. Иначе кто оградит их от «самих индийцев, от истинной демократии, от подъема масс»?
Предложения либералов Неру отвергал с негодованием: индийцы должны быть полновластными хозяевами в своей стране. Если Лондон намеревается обсудить с ИНК вопросы о «нормализации отношений» и о будущем государственном устройстве Индии, непременными условиями для таких переговоров должны стать передача под контроль индийцев вооруженных сил и финансов и немедленный отвод британской армии из страны.
В феврале 1931 года Неру беседовал с корреспондентом американской газеты «Хартфорд таймс».
— Возможно ли достижение цели ИНК с помощью конституционных методов? — поинтересовался журналист.
— У Индии нет конституции, — отрезал Неру, — и посему говорить о конституционных методах бессмысленно.
— Не считаете ли вы, что с помощью Англии со временем все встанет на свои места?
— Нас не устраивает «со временем», нам надо сейчас. Никто из тех, кто узурпирует власть, не отдает ее по единственно доброй воле.
— Вы не верите в великодушие Англии?
— Я изучал английскую историю и ни разу не встречал в ней примеров великодушия. А потом, мы в нем не нуждаемся, — решительно закончил Неру.
Два дня совещаний с либералами показали Неру полную безрезультатность конференции в Лондоне. Однако для него было очевидным, что у правительства, беспокоившегося, как бы сатьяграха не помешала принятию нового закона об управлении Индией, появилась заинтересованность в контактах с ИНК. Кто-то из конгрессистов предложил, чтобы Ганди встретился с вице-королем и, откровенно изложив ему позицию Конгресса, выяснил, в свою очередь, планы правительства в отношении Индии. Хотя Джавахарлал усмотрел в этом предложении элементы капитулянтства, возражать он не стал, видя, что Ганди и большинство членов Рабочего комитета не исключали возможности переговоров с лордом Ирвином. То, что Ганди никогда не терял надежды убедить любого противника в своей правоте, было хорошо известно Неру...
Три недели длились переговоры Ганди с лордом Ирвином. Обычно Махатма находился в вице-королевском дворце до глубокого вечера. Невзирая на усталость и позднее время, Ганди непременно рассказывал членам Рабочего комитета о ходе переговоров. Выслушивая ежедневные отчеты Ганди, Джавахарлал склонялся к мысли, что позиция Махатмы, похоже, становилась все более компромиссной, нежели это первоначально предусматривалось. Слишком незначительными казались уступки со стороны правительства в сравнении с теми обязательствами, которые по настоянию Ганди должен был взять на себя Конгресс. Исход переговоров тревожил Джавахарлала. Он поделился своими опасениями с Ганди. Неру поддержали и другие конгрессисты. Раджендра Прасад как-то в присутствии Ганди явно с иронией предложил предпринять какие-нибудь дополнительные меры, чтобы достигнутый компромисс не показался поражением. Тем не менее Ганди не разделял опасений товарищей. После реплики Прасада он громко рассмеялся и сказал: «Компромисс сам по себе не может превратить поражение в победу и наоборот».
В ночь с 4 на 5 марта в доме доктора Ансари царило особое волнение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130