По соображениям маскировки моя прежняя роль специалиста по вопросам польской экономики представлялась мне более целесообразной, тем более что сколько-нибудь важные политические сведения и так не могли ускользнуть от нашего внимания.
С тех пор посол фон Мольтке стал относиться ко мне почти по-дружески. Когда началась вторая мировая война и я уже работал в Москве, а он до своего назначения послом в Мадриде находился в резерве в Берлине, он всегда приглашал меня пообедать с ним во время моих посещений МИД на улице Вильгельмштрассе. Он расспрашивал меня об обстановке в Советском Союзе, о моей оценке отношений между Берлином и Москвой и дальнейших перспективах этих отношений. После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз и моего возвращения в Берлин он не раз предлагал мне вместе с женой посетить его в родовом имении Мольтке Крейсау, которое находилось неподалеку от Бреслау. Там, говорил он мне, можно встретиться с очень интересными, обладающими широким политическим кругозором молодыми людьми. У меня же были причины избегать подобных встреч и не принимать таких приглашений. Между прочим, я убежден в том, что посол фон Мольтке тогда все более решительно отвергал гитлеровский режим и его грубую политику войны.
После недолгого пребывания на посту посла в Мадриде он, как говорилось в МИД, умер после операции аппендицита. Ему были устроены пышные государственные похороны, что являлось весьма необычным для посла, умершего столь прозаически. Я уже тогда не верил, что это была обычная смерть. Судя по тому, что стало известно после 1945 года, например об обстоятельствах смерти и государственных похорон высокопоставленных военных, оказавшихся в оппозиции к гитлеровскому режиму, я считаю, что Мольтке либо был убит гестаповцами, либо его заставили покончить с собой. Аналогичное предположение высказал в своей книге «Нападение Германии на Польшу» и бывший французский посол в Варшаве Леон Ноэль. Устранение оказавшегося в опале дипломата или противника фашистской милитаристской политики путем его физической ликвидации или вынужденного самоубийства с пышными затем государственными похоронами – это полностью соответствовало «рабочему стилю» выработанной при решающем участии господина Риббентропа дипломатии насилия фашистского германского империализма.
В связи с опубликованием мною серии статей «Путешествие во вторую мировую войну», где я привел ряд доводов в обоснование этого предположения, участник антифашистской борьбы Карл Херман из Лейпцига сообщил мне: он разделяет мое предположение, что посол фон Мольтке был «по-видимому, убит». Он писал: «В 1943 году я работал вместе с неким Пильцем, проживавшим в Лейпциге на улице Борнаишештрассе, Танненхоф. Он рассказал мне, что его отец служил в спецгруппе, которая ликвидировала в Мадриде посла Мольтке и теперь выполняет аналогичное задание в Италии. В обществе, где господствовала идеология тайных приговоров, такая смерть была почетнее, чем простое убийство. Я тогда являлся членом антифашистской группы сопротивления и занимался сбором соответствующих сведений, но затем, после сильной бомбежки в 1943 году, утратил связь с другими подпольщиками…»
Визит в Варшаву гитлеровского министра иностранных дел
Во второй половине января 1939 года Риббентроп впервые посетил Варшаву. За несколько недель до того министр иностранных дел Польши полковник Бек был принят в Берхтесгадене Гитлером. Это оказалось их последней встречей. Гитлер не оставил никаких сомнений в притязаниях германского рейха на устье Вислы и Данциг. Кроме того, он потребовал согласия Польши на пресловутый экстерриториальный коридор через «польский коридор» и ее присоединения к международному блоку агрессивных государств.
Примечательно, что польский министр иностранных дел не информировал о требованиях гитлеровской Германии и о вызванном тем самым серьезном обострении обстановки даже посла Франции в Варшаве. Тот узнал о произошедшем из других источников. Уже из этого видно, что Бек тогда все еще не принимал всерьез угрозу со стороны гитлеровской Германии. Известную «дружелюбную» предупредительность в некоторых формулировках Гитлера, не хотевшего до военной оккупации остатков Чехословакии открытым надувательством полностью оттолкнуть от себя варшавский режим, Бек расценил как признак того, что речь шла лишь о выяснении, какие требования Германии Польша была бы готова выполнить.
Свою поездку в Варшаву Риббентроп подготовил в декабре 1938 года, заключив с правительством Франции соглашение в форме декларации. По его мнению, указанная декларация наряду с прочим означала отказ Франции от всех ее союзнических обязательств в отношении Польши. И хотя правительство Франции публично опровергло это – правда, не совсем убедительно, – Риббентроп был уверен, что Париж заявляет о своей верности союзу с Польшей лишь для виду, а в действительности ищет повода бросить Польшу на произвол судьбы, как уже случилось с Чехословакией. Во всяком случае, министр иностранных дел Гитлера прибыл в Варшаву прежде всего для того, чтобы добиться полной капитуляции Польши перед требованиями фашистской Германии или, в случае отказа, найти политическое «оправдание» уже давно задуманному военному нападению на Польшу.
Публично визит Риббентропа в Варшаву был обставлен как визит поборника длительной дружбы с Польшей. Но в августе 1939 года он говорил министру иностранных дел Италии зятю Муссолини графу Чиано, что гитлеровская Германия хочет не получения Данцига или «польского коридора», а войны. Документальное доказательство этого, дневник графа Чиано, было представлено на Нюрнбергском судебном процессе главных военных преступников, среди которых находился и Риббентроп.
Результатами своего визита в Варшаву он остался недоволен. Правительство Польши не пожелало встать на колени, и Риббентроп вернулся в Берлин, так и не добившись от поляков окончательных результатов. Официальные отношения между Берлином и Варшавой становились все более прохладными. После военного захвата остатков Чехословакии и ее ликвидации язык германских империалистов стал ультимативным, угрожающим. 3 апреля 1939 года верховное командование вермахта получило от Гитлера приказ приступить к конкретной подготовке «Белого плана» – плана военного нападения на Польшу.
«Блеск» Риббентропа и его конец
Пытаясь вспомнить, как выглядел министр иностранных дел Гитлера Риббентроп тогда, во время своего официального визита в Варшаву, я вижу этого человека также и в другой обстановке – на скамье подсудимых на Нюрнбергском процессе в 1946 году. В памяти возникают, так сказать, сразу две фотографии одной и той же личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
С тех пор посол фон Мольтке стал относиться ко мне почти по-дружески. Когда началась вторая мировая война и я уже работал в Москве, а он до своего назначения послом в Мадриде находился в резерве в Берлине, он всегда приглашал меня пообедать с ним во время моих посещений МИД на улице Вильгельмштрассе. Он расспрашивал меня об обстановке в Советском Союзе, о моей оценке отношений между Берлином и Москвой и дальнейших перспективах этих отношений. После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз и моего возвращения в Берлин он не раз предлагал мне вместе с женой посетить его в родовом имении Мольтке Крейсау, которое находилось неподалеку от Бреслау. Там, говорил он мне, можно встретиться с очень интересными, обладающими широким политическим кругозором молодыми людьми. У меня же были причины избегать подобных встреч и не принимать таких приглашений. Между прочим, я убежден в том, что посол фон Мольтке тогда все более решительно отвергал гитлеровский режим и его грубую политику войны.
После недолгого пребывания на посту посла в Мадриде он, как говорилось в МИД, умер после операции аппендицита. Ему были устроены пышные государственные похороны, что являлось весьма необычным для посла, умершего столь прозаически. Я уже тогда не верил, что это была обычная смерть. Судя по тому, что стало известно после 1945 года, например об обстоятельствах смерти и государственных похорон высокопоставленных военных, оказавшихся в оппозиции к гитлеровскому режиму, я считаю, что Мольтке либо был убит гестаповцами, либо его заставили покончить с собой. Аналогичное предположение высказал в своей книге «Нападение Германии на Польшу» и бывший французский посол в Варшаве Леон Ноэль. Устранение оказавшегося в опале дипломата или противника фашистской милитаристской политики путем его физической ликвидации или вынужденного самоубийства с пышными затем государственными похоронами – это полностью соответствовало «рабочему стилю» выработанной при решающем участии господина Риббентропа дипломатии насилия фашистского германского империализма.
В связи с опубликованием мною серии статей «Путешествие во вторую мировую войну», где я привел ряд доводов в обоснование этого предположения, участник антифашистской борьбы Карл Херман из Лейпцига сообщил мне: он разделяет мое предположение, что посол фон Мольтке был «по-видимому, убит». Он писал: «В 1943 году я работал вместе с неким Пильцем, проживавшим в Лейпциге на улице Борнаишештрассе, Танненхоф. Он рассказал мне, что его отец служил в спецгруппе, которая ликвидировала в Мадриде посла Мольтке и теперь выполняет аналогичное задание в Италии. В обществе, где господствовала идеология тайных приговоров, такая смерть была почетнее, чем простое убийство. Я тогда являлся членом антифашистской группы сопротивления и занимался сбором соответствующих сведений, но затем, после сильной бомбежки в 1943 году, утратил связь с другими подпольщиками…»
Визит в Варшаву гитлеровского министра иностранных дел
Во второй половине января 1939 года Риббентроп впервые посетил Варшаву. За несколько недель до того министр иностранных дел Польши полковник Бек был принят в Берхтесгадене Гитлером. Это оказалось их последней встречей. Гитлер не оставил никаких сомнений в притязаниях германского рейха на устье Вислы и Данциг. Кроме того, он потребовал согласия Польши на пресловутый экстерриториальный коридор через «польский коридор» и ее присоединения к международному блоку агрессивных государств.
Примечательно, что польский министр иностранных дел не информировал о требованиях гитлеровской Германии и о вызванном тем самым серьезном обострении обстановки даже посла Франции в Варшаве. Тот узнал о произошедшем из других источников. Уже из этого видно, что Бек тогда все еще не принимал всерьез угрозу со стороны гитлеровской Германии. Известную «дружелюбную» предупредительность в некоторых формулировках Гитлера, не хотевшего до военной оккупации остатков Чехословакии открытым надувательством полностью оттолкнуть от себя варшавский режим, Бек расценил как признак того, что речь шла лишь о выяснении, какие требования Германии Польша была бы готова выполнить.
Свою поездку в Варшаву Риббентроп подготовил в декабре 1938 года, заключив с правительством Франции соглашение в форме декларации. По его мнению, указанная декларация наряду с прочим означала отказ Франции от всех ее союзнических обязательств в отношении Польши. И хотя правительство Франции публично опровергло это – правда, не совсем убедительно, – Риббентроп был уверен, что Париж заявляет о своей верности союзу с Польшей лишь для виду, а в действительности ищет повода бросить Польшу на произвол судьбы, как уже случилось с Чехословакией. Во всяком случае, министр иностранных дел Гитлера прибыл в Варшаву прежде всего для того, чтобы добиться полной капитуляции Польши перед требованиями фашистской Германии или, в случае отказа, найти политическое «оправдание» уже давно задуманному военному нападению на Польшу.
Публично визит Риббентропа в Варшаву был обставлен как визит поборника длительной дружбы с Польшей. Но в августе 1939 года он говорил министру иностранных дел Италии зятю Муссолини графу Чиано, что гитлеровская Германия хочет не получения Данцига или «польского коридора», а войны. Документальное доказательство этого, дневник графа Чиано, было представлено на Нюрнбергском судебном процессе главных военных преступников, среди которых находился и Риббентроп.
Результатами своего визита в Варшаву он остался недоволен. Правительство Польши не пожелало встать на колени, и Риббентроп вернулся в Берлин, так и не добившись от поляков окончательных результатов. Официальные отношения между Берлином и Варшавой становились все более прохладными. После военного захвата остатков Чехословакии и ее ликвидации язык германских империалистов стал ультимативным, угрожающим. 3 апреля 1939 года верховное командование вермахта получило от Гитлера приказ приступить к конкретной подготовке «Белого плана» – плана военного нападения на Польшу.
«Блеск» Риббентропа и его конец
Пытаясь вспомнить, как выглядел министр иностранных дел Гитлера Риббентроп тогда, во время своего официального визита в Варшаву, я вижу этого человека также и в другой обстановке – на скамье подсудимых на Нюрнбергском процессе в 1946 году. В памяти возникают, так сказать, сразу две фотографии одной и той же личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156