Кёстринг якобы был тогда болен. В действительности же Кребс, который играл немаловажную роль в конкретной подготовке военного нападения на Советский Союз, явно хотел лично ознакомиться на месте с состоянием обороноспособности Советского Союза. Генерала Кёстринга в Берлине упрекали в том, что он, как и посол фон дер Шуленбург и советник Хильгер, переоценивал обороноспособность Советского Союза и был склонен «принимать советскую пропаганду за чистую монету».
1 Мая 1941 года в Москве
Для Кребса, в соответствии с его заданием, было важно посмотреть военный парад 1 Мая 1941 года на Красной площади Москвы, поскольку ожидалось, что, учитывая столь напряженную обстановку, Советский Союз покажет там кое-что из своей новейшей военной техники. Ведь промышленникам нацистской Германии, которые приезжали в Советский Союз в сопровождении опытных разведчиков, показывали современные заводы. Это производило на членов немецких делегаций большое впечатление. Но сутью выводов, которые делали из отчетов своих людей алчные германские империалисты, было не «Остерегайтесь пожара! Если мы нападем на Советский Союз, то будем иметь дело с чрезвычайно серьезным противником!», а «Все это должно принадлежать нам! Мы должны немедленно выступить, иначе риск нападения станет слишком велик».
После первомайского парада полковник Кребс был на приеме, устроенном послом в связи с его предстоявшим возвращением в Берлин. На этом приеме я воспользовался предоставившейся возможностью и в присутствии некоторых руководящих сотрудников посольства спросил Кребса, как он оценивает парад. Он был чрезвычайно раздражен. Теперь, когда мне известны некоторые взаимосвязи, я хорошо понимаю причины этого раздражения. Парад 1 Мая 1941 года на Красной площади Москвы не согласовывался с официальными оценками военной силы Советского Союза, которые давали фашисты при самом деятельном участии Кребса Германский империализм серьезно недооценивал военную мощь Советского Союза. Того, что было показано 1 Мая на Красной площади, согласно оценкам фашистов, просто не могло быть. Поэтому в ответ на заданный мной вопрос Кребс заорал: «Все вы здесь слишком верите советской пропаганде! Считая нас, немцев, дураками, Кремль хочет заставить поверить, что участвовавшая в параде дивизия действительно оснащена оружием, которое сегодня провезли по Красной площади. Если речь идет о трех показанных на параде длинноствольных орудиях, то они изготовлены на пльзеньском заводе «Шкода». И мы точно знаем, что во всем Советском Союзе имеются всего лишь три таких орудия. Это значит, что современная техника, которую мы видели на параде, собрана со всего Советского Союза, чтобы произвести впечатление на иностранцев, которых здесь считают дураками».
Кребс – полковник генерального штаба, чье активное участие в подготовке нападения на Советский Союз не вызывает сомнений, был затем произведен Гитлером в генералы. Это тот самый последний начальник генерального штаба фашистской армии, который, как и сам Гитлер и как затем Геббельс, покончил с собой в бункере имперской канцелярии.
Кребс, как и Кёстринг, разумеется, знал о том, что военное нападение на Советский Союз произойдет в ближайшее время. Все детали готовившейся преступной агрессии считались в военных канцеляриях Берлина «делом государственной важности», что в фашистской Германии являлось высшей ступенью секретности. И тем большим было смущение упомянутых офицеров, когда они в Москве вновь и вновь убеждались, что о множестве строго секретных деталей планов агрессии хорошо осведомлены не только посол, его заместитель фон Типпельскирх и советник Хильгер. Все это было известно также многим другим дипломатическим сотрудникам и служащим посольства, находившимся в родстве или имевшим иные личные связи с работниками высоких и высших военных штабов. К тому же в ответ на соответствующие конфиденциальные запросы авторитетный чиновник министерства иностранных дел в Берлине дал «зеленый свет» «незаметной» эвакуации из Советского Союза членов семей дипломатов и отъезду других немцев, пребывание которых там в складывавшейся обстановке не представлялось необходимым. Это настолько встревожило полковника генерального штаба Кребса, исполнявшего, как уже говорилось, в то время обязанности военного атташе в Москве, что в своем примечании от 24 апреля 1941 года к уже упоминавшемуся донесению Кёстринга он сообщал о «разнузданном распространении среди немцев и в более широких кругах слухов, что в условиях усиливающейся напряженности чревато особенно опасными последствиями. И поскольку каждый шаг или упущение со стороны немецких инстанций тщательно наблюдаются и фиксируются, необходимо потребовать от всех служащих посольства строжайшего соблюдения дисциплины и сдержанности. Тот, кто преднамеренно или по недомыслию распространяет разные слухи о войне, несомненно, является изменником родины при отягчающих обстоятельствах. По моему мнению, всем немцам, мужчинам и женщинам, надо постоянно разъяснять следующее:
1. Ко всяким слухам следует относиться спокойно и хладнокровно, и не только внешне, но и с внутренним убеждением. Проявлять полнейшее доверие к ожидаемым решениям фюрера. Ввиду жертв, которые несет армия и родина, все даже самые тяжелые возможные лишения и трудности не имеют никакого значения.
2. Нужно давать отпор всем слухам, квалифицируя их как паникерство и как сознательную враждебную деятельность.
3. Следует незамедлительно выявлять каждого распространителя слухов независимо от его положения.
4. Запретить привлекающие к себе внимание выезды на родину, особенно с часто наблюдающейся в последнее время отправкой крупного багажа.
5. Следует проявлять сдержанность также в отношении представителей дружественных государств при обсуждении всех вопросов будущего. Информирование этих государств – дело исключительно берлинских инстанций.
6. Все должны проявлять осторожность в беседах. Лучше всего избегать обсуждения таких вопросов, включая и немецких собеседников.
7. Слухи легче всего опровергаются равнодушным к ним отношением и убежденностью, которые содействуют укреплению позиции и тем самым осуществлению намерений Германии.
8. Каждый мужчина целиком и полностью отвечает за свою жену».
В отсутствие посла фон дер Шуленбурга полковник Кребс пытался побудить поверенного в делах фон Типпельскирха ознакомить с этими соображениями, содержащими прямую угрозу расправы и возложения ответственности на всех членов семьи, сотрудников посольства. Типпельскирх отказался сделать это, сославшись на то, что тем самым можно лишь усилить тревогу среди людей. Кёстрингу, который в середине мая 1941 года вернулся в Москву, также не удалось добиться ознакомления сотрудников посольства с содержанием этой бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156