Потом бессистемные массовые убийства, проводимые Оберлендером и головорезами из его батальона особого назначения, были «упорядочены» и усовершенствованы служебными инстанциями нацистской Германии.
Для массового уничтожения евреев, коммунистов, поляков, вообще советских граждан в то время еще не существовало – кроме Освенцима – достаточно «производительных», так сказать, «фабричных учреждений» с газовыми камерами и крематориями. Несколько позднее в них уже ежедневно убивали и превращали в пепел тысячи мужчин, женщин и детей.
Германский фашизм с его «организаторским духом» и звериной натурой, со свойственным ему циничным отношением к людям довольно быстро решил данную проблему. Одержимые расизмом и антикоммунизмом фашистские оккупанты, эти представители «расы господ», поначалу не могли «производить» достаточно трупов путем простой «ручной работы», при помощи винтовок и автоматов. И вот одному из изобретательных нацистских убийц пришла в голову идея использовать для массового уничтожения людей в городах и селах Львовской и Киевской областей и в других местах грузовики, автофургоны, оборудовав их плотными дверьми и стенками. Эти автомашины до отказа набивались людьми, герметически закрывались и отправлялись прямо к свежевырытым общим могилам, где их уже ожидали «рабочие команды». Во время движения выхлопные газы направлялись не наружу, а внутрь автофургонов, и таким образом находящиеся там люди превращались в мертвецов.
Этот «груз», собственно, надо было сразу бы сбрасывать в могилы, если бы «экономически думающих» организаторов массовых убийств не останавливала мысль о том, что в таком случае в земле бесполезно пропали бы украшения из благородных металлов, кольца, золотые зубы, годная еще к употреблению одежда и другие вещи. Здесь действовало какое-то дьявольское единство национал-шовинизма, расизма и антикоммунизма, помноженное на кровожадность и неукротимое стремление к обогащению. И это вело к снижающей «производительность труда» приостановке процесса непрерывного «производства» трупов и их уничтожения. В обязанность «рабочих команд» входило не только сбрасывать в могилы трупы убитых выхлопными газами людей, но и снимать с них все, что имело хоть какую-нибудь ценность. И когда отведенный под общие могилы участок земли использовался полностью, «рабочая команда», которая почти целиком состояла из «мертвецов в отпуске», должна была вырыть последнюю могилу для себя. Но поскольку, естественно, многие из состава «рабочих команд» догадывались об уготованной им судьбе последнего звена в цепочке «производства» и ликвидации трупов, то случались побеги. Благодаря этим побегам после ликвидации господства фашистских убийц было немало свидетелей, поведавших миру о том, как хозяйничал фашистский сброд, величавший себя «расой господ», во временно оккупированных областях Советского Союза и Польши.
Хотелось бы попутно отметить, что так называемые «особые части» пытались делить свою добычу с нацистским германским государством. Такой дележ явно производился ими по принципу «себе вершки, тебе – корешки». Но это не устраивало фашистское правительство Германии. Гитлер и Гиммлер хотели, чтобы крупные доходы от убийств и разбоя целиком доставались нацистской партии и государственной казне. Некоторые главари отрядов убийц были обвинены в личном обогащении и отправлены в качестве наказания на фронт. Таким образом, «закон» и «порядок» были обеспечены.
Наряду с описанными выше газовыми камерами на колесах во время нашего пребывания во Львове и Киеве там каждодневно бесчинствовали упомянутые уже «охотники на зайцев» со своими примитивными средствами умерщвления людей и уничтожения трупов. Они окружали плотным кольцом небольшие городки и поселки, часть населения которых состояла из евреев. Затем объявлялся приказ всем жителям еврейской национальности, мужчинам, женщинам и детям, в назначенное время построиться рядами на рыночной площади или на одной из улиц. Те, кого после этого находили в жилищах, расстреливались на месте. Затем производился подсчет согнанных на сборный пункт людей. Имперское ведомство государственной безопасности, рейхсфюрер войск СС Гиммлер и лично фюрер требовали представления ежедневных отчетов о результатах массовых расправ и о полученной выручке. После того как заканчивались подсчеты, требовавшиеся для статистических отчетов и победных реляций в Берлин, построенные в колонны люди – иногда их было несколько десятков, иногда сотни и тысячи – перегонялись к вырытым в открытом поле общим могилам и расстреливались из автоматов на краю могил либо после того, как уже оказывались на их дне. Но перед расстрелом эти жертвы по изложенным выше «экономическим» причинам должны были сами раздеться и сдать на специально приготовленном месте последнее, что имелось с ними и на них, а это следовало рассортировать в строго установленном порядке.
В империалистическом фашистском «тысячелетнем рейхе» было в административном порядке, вплоть до деталей определено, как надлежит поступать с «высвободившимися» ценностями и одеждой, а также с оставшимся в квартирах убитых имуществом. Устанавливалась периодичность направления в центральное ведомство в Берлине отчетов о «заготовках» ставших таким образом бесхозными ценностей. В созданных позднее концлагерях для умерщвления людей «промышленным» способом эту процедуру еще более усовершенствовали. Во всем ведь был необходим «порядок». В пользовавшемся необычайно высокой репутацией империалистическом Немецком банке тоже хранились ящики и контейнеры с «заготовленными» таким способом золотыми украшениями и золотыми коронками и мостами. Банк, конечно, не занимался поношенной одеждой, домашней утварью и другими подобными вещами. Несколько таких контейнеров с «заготовленными» золотыми коронками и украшениями были обнаружены в хранилищах банка после освобождения Берлина Красной Армией. Фашистам явно не хватило времени для того, чтобы переплавить снятое с убитых золото в слитки.
О том, что ожидало евреев, оказывавшихся в руках «охотничьих команд», в те дни, когда я находился во Львове, уже стало известно в городе.
Когда мне удалось установить первые контакты с оставшимися еще во Львове представителями польской интеллигенции – это были главным образом врачи, – мне редко удавалось задавать им вопросы. Все они, напротив, засыпали меня вопросами о том, где их друзья, родственники и сослуживцы. По приказу немецких оккупационных властей, рассказывали поляки, те должны были в установленное время явиться на сборные пункты, и с тех пор их больше никто не видел. Других ранним утром увезли из дома, и они не вернулись, а на вопросы их родственников немецкие власти упорно не отвечают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156