Два дня из шести ушли на обсуждение истерии — то есть преимуществ и недостатков психоанализа. Фрейд и его теории уже были достаточно важны, чтобы восприниматься всерьез. Над ним уже не смеялись. Его могли только осуждать.
Главный выступающий, Пьер Жане, говорил довольно трезво. Он вежливо не соглашался с Фрейдом и даже немного хвалил его, но отрицал его сексуальные теории. Юнг в своем письме назвал его «тщеславным старым хрычом» — возможно, эта фраза не очень понравилась Фрейду, который сам был на три года старше «хрыча».
За Жане последовал Густав Ашаффенбург, профессор психиатрии из Гейдельберга, немногим старше сорока, старый противник психоанализа. Осуждая Фрейда, он гордо заявил, что женщина, которую он лечил от навязчивого невроза, говорила бы с ним о сексе, если бы он не запретил ей. Юнг и несколько других защитников Фрейда, присутствовавших на конференции, с удовольствием отметили, что в частной беседе об «Этюдах по истерии» Ашаффенбург вместо «Брейер и Фрейд» сказал «Брейер и я». Фрейд позже сделал все, чтобы эта оговорка была опубликована — ведь это означало, что говорящий симпатизирует психоанализу больше, чем хочет показать.
Юнг занял место, отведенное организаторами для самого Фрейда. Он выступил энергично и сказал, что его собственный опыт подтверждает данные, полученные коллегой. К сожалению, он превысил отведенные ему полчаса, проигнорировал сигналы председателя, а когда его заставили остановиться, в гневе покинул лекционный зал. Это подчеркнуло враждебную атмосферу конференции, в течение которой приветствовались нападки на психоанализ.
Когда некий доктор Альт, главный врач санатория в Саксонии, объявил, что ни за что не направил бы пациента к фрейдистам, грязным и нечистоплотным, Теодор Циен из Берлина, еще один ведущий профессор психиатрии, поздравил его. Циену, как и Ашаффенбургу, было чуть больше сорока — Фрейда ненавидели не только старики.
Один из светлых моментов в письмах Юнга о конференции касается «молодого человека из Лондона, доктора Джонса (кельта из Уэльса!), который хорошо знает ваши книги и сам занимается психоанализом». Восклицательный знак говорит, возможно, о том, что Юнг не ожидал найти друга психоанализа на «Кельтской окраине» «"Кельтская окраина" (Celtic Fringe) — шутливое наименование регионов Соединенного Королевства, населенных шотландцами, северными ирландцами, валлийцами, корнуэльцами и жителями острова Мэн. — Прим. перев.».
Эрнест Джонс был неврологом двадцати восьми лет — то есть на двадцать три года моложе Фрейда. Имея хорошую квалификацию, он тем не менее с трудом мог устроиться в Лондоне как в больницах, так и в институтах. В Джонсе было что-то странное: возможно, неискренность и постоянная маска на лице; или же холодность, проглядывающая сквозь его дружелюбие; или какая-то ненадежность. Но Юнг увидел в нем только молодого человека, «очень умного и способного оказаться очень полезным», который собирался посетить Фрейда.
Джонс не сразу добрался до Вены. До того он снова встретился с Юнгом, проведя пять дней в Цюрихе в ноябре 1907 года. Юнг снова дает ему рекомендацию, рассказывая Фрейду, что «в связи со своим 'прекрасным одиночеством'» в Лондоне он еще не слишком глубоко проник в вашу теорию, но убежден в научной важности ваших взглядов". Джонс, без сомнения, был одним из тех, кто легко принимал теорию, в основе которой лежит секс.
Валлийцы очень любят собрания, и Джонс решил, что психоаналитикам нужно каждый год устраивать общий съезд. Юнг согласился, и они сообщили Фрейду, что нужно провести следующей весной конгресс. Так никому неизвестный Джонс, еще не познакомившись с Фрейдом, заложил основу всемирного распространения психоанализа.
Хотя Джонс и стал заметной фигурой движения (в каком-то смысле даже самой заметной, если не считать Фрейда), в нем всегда оставалось что-то загадочное. Он начал заниматься психоанализом в молодости, никогда не выражал неуважения к Фрейду и не ссорился с ним, был посвящен в большую часть его секретов. Джонс вошел в историю психоанализа и прожил достаточно долго, чтобы написать трехтомную биографию своего учителя.
В какое— то время он чуть не женился на младшей дочери Фрейда Анне, что очень изменило бы жизнь многих. Но Фрейд, который вообще не хотел, чтобы она выходила замуж, никогда не отдал бы ее за человека с такой подозрительной репутацией в частной жизни. С другой стороны, Фрейд очень доверял ему в профессиональных вопросах. Джонс, который был высокого мнения о своих способностях и в то же время с раскаянием признавал свои недостатки, гордился тем, что защищает теорию Фрейда.
После первой встречи с Юнгом Джонс возвратился в Лондон, а затем провел месяц в Мюнхене, обучаясь в аспирантуре под руководством ведущего психиатра (и противника психоанализа) Эмиля Крепелина. Поскольку у самого Джонса было очень мало денег, эту поездку наверняка оплатила его богатая любовница.
Джонс не добился в Лондоне большого успеха, несмотря на рано проявившиеся способности. Он родился 1 января 1879 года в семье служащего сталелитейного завода и вырос в рабочем поселении в Южном Уэльсе возле города Суонси. Он закончил местную среднюю классическую школу (ту самую, в которой тридцать лет спустя учился валлийский поэт Дилан Томас), в 1900 году получил диплом врача со множеством золотых медалей, а к 1905 году, когда ему было чуть больше двадцати пяти, имел достаточно степеней для прекрасной карьеры. Его неврологические статьи были великолепными образчиками научной литературы.
И все же его карьера отнюдь не была головокружительной. Ему не удалось получить работу младшего врача в больнице нервных заболеваний, потому что консультант нашел его «сложным человеком»; то же произошло со многими другими постами. То ли в глазах консервативных должностных комиссий впечатление портил его интерес к запретным темам в психологии, то ли всему виной было некоторое предубеждение со стороны его руководителей. Джонс был вынужден искать нетрадиционные альтернативы и принимать предложения о должностях ниже своей квалификации.
В 1906 году, работая в медицинской службе при совете Лондонского графства с неполной занятостью, он был арестован по обвинению в неподобающем поведении с двумя тринадцатилетними девочками, посещавшими школу в Дептфорде для «умственно отсталых» детей. Там он проводил опросы для своего исследования механизмов речи. Газеты пестрели заголовками типа «Серьезные обвинения против вест-эндского врача!», и шесть недель Джонс вынужден был разбираться с этим делом. С каждой девочкой он был наедине. Он говорил и делал то — что именно, в газетах не говорилось, — о чем девочки рассказали родителям и учителям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Главный выступающий, Пьер Жане, говорил довольно трезво. Он вежливо не соглашался с Фрейдом и даже немного хвалил его, но отрицал его сексуальные теории. Юнг в своем письме назвал его «тщеславным старым хрычом» — возможно, эта фраза не очень понравилась Фрейду, который сам был на три года старше «хрыча».
За Жане последовал Густав Ашаффенбург, профессор психиатрии из Гейдельберга, немногим старше сорока, старый противник психоанализа. Осуждая Фрейда, он гордо заявил, что женщина, которую он лечил от навязчивого невроза, говорила бы с ним о сексе, если бы он не запретил ей. Юнг и несколько других защитников Фрейда, присутствовавших на конференции, с удовольствием отметили, что в частной беседе об «Этюдах по истерии» Ашаффенбург вместо «Брейер и Фрейд» сказал «Брейер и я». Фрейд позже сделал все, чтобы эта оговорка была опубликована — ведь это означало, что говорящий симпатизирует психоанализу больше, чем хочет показать.
Юнг занял место, отведенное организаторами для самого Фрейда. Он выступил энергично и сказал, что его собственный опыт подтверждает данные, полученные коллегой. К сожалению, он превысил отведенные ему полчаса, проигнорировал сигналы председателя, а когда его заставили остановиться, в гневе покинул лекционный зал. Это подчеркнуло враждебную атмосферу конференции, в течение которой приветствовались нападки на психоанализ.
Когда некий доктор Альт, главный врач санатория в Саксонии, объявил, что ни за что не направил бы пациента к фрейдистам, грязным и нечистоплотным, Теодор Циен из Берлина, еще один ведущий профессор психиатрии, поздравил его. Циену, как и Ашаффенбургу, было чуть больше сорока — Фрейда ненавидели не только старики.
Один из светлых моментов в письмах Юнга о конференции касается «молодого человека из Лондона, доктора Джонса (кельта из Уэльса!), который хорошо знает ваши книги и сам занимается психоанализом». Восклицательный знак говорит, возможно, о том, что Юнг не ожидал найти друга психоанализа на «Кельтской окраине» «"Кельтская окраина" (Celtic Fringe) — шутливое наименование регионов Соединенного Королевства, населенных шотландцами, северными ирландцами, валлийцами, корнуэльцами и жителями острова Мэн. — Прим. перев.».
Эрнест Джонс был неврологом двадцати восьми лет — то есть на двадцать три года моложе Фрейда. Имея хорошую квалификацию, он тем не менее с трудом мог устроиться в Лондоне как в больницах, так и в институтах. В Джонсе было что-то странное: возможно, неискренность и постоянная маска на лице; или же холодность, проглядывающая сквозь его дружелюбие; или какая-то ненадежность. Но Юнг увидел в нем только молодого человека, «очень умного и способного оказаться очень полезным», который собирался посетить Фрейда.
Джонс не сразу добрался до Вены. До того он снова встретился с Юнгом, проведя пять дней в Цюрихе в ноябре 1907 года. Юнг снова дает ему рекомендацию, рассказывая Фрейду, что «в связи со своим 'прекрасным одиночеством'» в Лондоне он еще не слишком глубоко проник в вашу теорию, но убежден в научной важности ваших взглядов". Джонс, без сомнения, был одним из тех, кто легко принимал теорию, в основе которой лежит секс.
Валлийцы очень любят собрания, и Джонс решил, что психоаналитикам нужно каждый год устраивать общий съезд. Юнг согласился, и они сообщили Фрейду, что нужно провести следующей весной конгресс. Так никому неизвестный Джонс, еще не познакомившись с Фрейдом, заложил основу всемирного распространения психоанализа.
Хотя Джонс и стал заметной фигурой движения (в каком-то смысле даже самой заметной, если не считать Фрейда), в нем всегда оставалось что-то загадочное. Он начал заниматься психоанализом в молодости, никогда не выражал неуважения к Фрейду и не ссорился с ним, был посвящен в большую часть его секретов. Джонс вошел в историю психоанализа и прожил достаточно долго, чтобы написать трехтомную биографию своего учителя.
В какое— то время он чуть не женился на младшей дочери Фрейда Анне, что очень изменило бы жизнь многих. Но Фрейд, который вообще не хотел, чтобы она выходила замуж, никогда не отдал бы ее за человека с такой подозрительной репутацией в частной жизни. С другой стороны, Фрейд очень доверял ему в профессиональных вопросах. Джонс, который был высокого мнения о своих способностях и в то же время с раскаянием признавал свои недостатки, гордился тем, что защищает теорию Фрейда.
После первой встречи с Юнгом Джонс возвратился в Лондон, а затем провел месяц в Мюнхене, обучаясь в аспирантуре под руководством ведущего психиатра (и противника психоанализа) Эмиля Крепелина. Поскольку у самого Джонса было очень мало денег, эту поездку наверняка оплатила его богатая любовница.
Джонс не добился в Лондоне большого успеха, несмотря на рано проявившиеся способности. Он родился 1 января 1879 года в семье служащего сталелитейного завода и вырос в рабочем поселении в Южном Уэльсе возле города Суонси. Он закончил местную среднюю классическую школу (ту самую, в которой тридцать лет спустя учился валлийский поэт Дилан Томас), в 1900 году получил диплом врача со множеством золотых медалей, а к 1905 году, когда ему было чуть больше двадцати пяти, имел достаточно степеней для прекрасной карьеры. Его неврологические статьи были великолепными образчиками научной литературы.
И все же его карьера отнюдь не была головокружительной. Ему не удалось получить работу младшего врача в больнице нервных заболеваний, потому что консультант нашел его «сложным человеком»; то же произошло со многими другими постами. То ли в глазах консервативных должностных комиссий впечатление портил его интерес к запретным темам в психологии, то ли всему виной было некоторое предубеждение со стороны его руководителей. Джонс был вынужден искать нетрадиционные альтернативы и принимать предложения о должностях ниже своей квалификации.
В 1906 году, работая в медицинской службе при совете Лондонского графства с неполной занятостью, он был арестован по обвинению в неподобающем поведении с двумя тринадцатилетними девочками, посещавшими школу в Дептфорде для «умственно отсталых» детей. Там он проводил опросы для своего исследования механизмов речи. Газеты пестрели заголовками типа «Серьезные обвинения против вест-эндского врача!», и шесть недель Джонс вынужден был разбираться с этим делом. С каждой девочкой он был наедине. Он говорил и делал то — что именно, в газетах не говорилось, — о чем девочки рассказали родителям и учителям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146