– Ах ты, жук навозный! – злобно сказал чей-то голос.
7
В школе Диму Курочкина учили, что старость надо уважать и что каждый человек имеет право на отдых. Позже Дмитрий Олегович догадался: пенсионная граница для женщин в его родной стране чересчур занижена. Между отметками 55 и 65 наступает никакой не спад, а, напротив, бурный подъем духовной – или, по крайней мере, физической – активности. Фигура тещи становится социально опасной, в первую очередь по этой самой причине. Вместо того чтобы отдавать свои силы и реализовывать себя у станка, в лаборатории или на кафедре, женщина в расцвете сил внезапно оказывается сосланной на кухню, к орущим детям и малахольному зятю (у которого расцвет – еще впереди). Здесь-то и кроются причины стрессов, скандалов и конфликтов, доходящих иногда до рукоприкладства…
Неизвестно, чьей тещей была угрюмая бабка с узлом, но зятю ее трудно было бы позавидовать. От резкого толчка Дмитрий Олегович отлетел метра на три в сторону и врезался в одну из оставшихся очередей к таксофонам, чуть не выронив при этом дипломат с долларами.
– Ах ты, хомяк с портфелем! Телефон, говорит, не рабо-о-о-тает! А сам присосался к нему, как пьявка, болтает и болтает…
Совершив акт справедливости, энергичная бабка пристроила свой узел поближе к ноге (чтобы не уперли) и завладела отвоеванной трубкой. Дмитрий Олегович затравленно огляделся вокруг. Люди из обеих очередей глядели на него с неодобрением, нечего было и пытаться как-нибудь попасть к автоматам раньше чем через полчаса. Курочкин попробовал было пристроиться сразу за бабкой, но та, кажется, оккупировала таксофон всерьез и надолго. Она высыпала на пластмассовую полочку под аппаратом чертову уйму жетонов, разложила множество бумажонок с номерами и, видимо, не собиралась уходить, пока не реализует свою программу-максимум. Занимать за ней было глупо.
Частым посетителем Павелецкого вокзала Дмитрий Олегович не был, однако догадывался о наличии здесь, по меньшей мере, еще одной грибницы телефонов-автоматов. Крепко сжимая в кулаке единственный жетон, Дмитрий Олегович последовательно обежал весь первый этаж, потом второй и третий, однако все без толку. Видимо, госпожа Фортуна всерьез обиделась на слово гадина, мысленно произнесенное Курочкиным в сердцах, и решила не давать тому никакой поблажки. Жиденькие поросли таксофонов из одного-двух кустиков можно было встретить еще в трех-четырех местах, но всякий раз аппараты либо были уже захвачены деловитыми гражданами и гражданками, либо демонстративно молчали, как Валентина перед крупным скандалом. В одном месте на втором этаже, рядом с киоском «Транспортной книги», Дмитрий Олегович уже решил, что ему все-таки повезло: новенький с виду телефон был свободен и исправно гудел. Курочкин поспешно поставил злосчастный долларовый дипломат на пол, обтер об рукав пропотевший жетон и опустил его в прорезь. Точнее, вознамерился опустить, потому как щель для жетона в корпусе отсутствовала. Напрочь.
Дмитрий Олегович сморгнул, протер глаза – прорезь не появилась. Тут он, наконец, заметил табличку с надписью на двух языках. Месье Курочкину любезно сообщали, что из этого таксофона он может позвонить не только в Москву, но даже в Париж или Нью-Йорк. Если, конечно, воспользуется специальной магнитной карточкой. Дмитрий Олегович скрипнул зубами от такого утонченного издевательства со стороны богини неудачи и господина мэра, вместе взятых. Телефон-автомат оказался родным братом турникета из метро. Лишь сейчас Курочкин припомнил кадры телевизионной хроники, в которой московский градоначальник торжественно перерезал алую ленточку, благословляя открытие в Москве новой сети замечательных французских телефонов-автоматов. На несколько секунд Курочкин разом возненавидел страну Францию, ее инженеров, сотворивших чудо-технику, и саму эту бессмысленную идею с карточками, уже погубившую метрополитен. Однако быстро понял, что от ударов локтем по блестящему корпусу щель для жетона все равно не возникнет, и постарался взять себя в руки. Надо было спешить. Где-то в центре Москвы некий господин Седельников сейчас сидит у своего телефона и наверняка не может понять, отчего его собеседник так неожиданно прервал разговор. Не передумал ли он? – возможно, размышляет шеф фирмы «Мементо». – Не решил ли он все-таки присвоить чужой дипломат вместе с чужими деньгами?
Мысль о том, что его, Дмитрия Олеговича Курочкина, будут считать обычным загребущим ворюгой, была непереносима. На прощание пнув красивую французскую игрушку, Курочкин бросился к выходу. Покидать свое павелецкое убежище не очень хотелось, но свободный телефон мог отыскаться лишь за пределами этого заколдованного места.
У турникета внизу дежурил все тот же охранник и все так же он любезничал с девицей, хотя теперь и с другой.
– Я вернусь еще! – на бегу пробормотал Дмитрий Олегович охраннику и, размахивая дипломатом, вылетел из дверей.
Таксофон нашелся сразу, в каких-то пятнадцати метрах от вокзала. Подтянутый матросик как раз закончил разговор с неведомой Анютой, сказал в трубку «И тебе того же!», после чего уступил место Дмитрию Олеговичу.
Курочкин еще раз сверился с бумажкой и лишь затем опустил в щель драгоценный жетон. Трубку сняли сразу же после первого гудка.
– Фирма «Мементо», – отозвался нетерпеливый бас господина Седельникова, который, по всей видимости, решил теперь обойтись без секретарши.
– Это я… – еще толком не отдышавшись, сообщил Дмитрий Олегович. – Насчет вашей… капусты…
– Да-да! – быстро сказал шеф «Мементо». – Вы так неожиданно пропали…
– Извините, – проговорил Курочкин, радуясь, что его пока не принимают за жулика. – Пришлось перейти к другому телефону.
В трубке вновь зашуршали бестелесные голоса. Потом опять возник господин Седельников.
– Ваши меры предосторожности излишни, – непонятным тоном сообщил он. – Мы ведь не собирались фиксировать ваш телефон-автомат…
«Что значит „фиксировать“, – с недоумением подумал Курочкин. – И как он, кстати, догадался, что я говорю из автомата?» Наверное, этот Седельников и его команда голосов все же не вполне доверяли искренности Дмитрия Олеговича. Очевидно, они опасались, будто Курочкин в последний момент может как-нибудь перерешить и не отдать доллары.
– Вы не сомневайтесь, – заверил Дмитрий Олегович. – Ваши деньги попали ко мне случайно, по ошибке, и я на них не посягаю…
– Что вы, что вы! – немедленно ответил господин Седельников. – Мы и не сомневаемся. Вы нам все превосходно объяснили… Шли по улице, увидели доллары, решили нам вернуть…
Голос шефа «Мементо» звучал вежливо, даже предупредительно. Слова он произносил правильные, аккуратные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95