– Раз я убийца экстра-класса, то зачем мне целый патронташ?»
– Один патрон рабочий, другой резервный, – пояснил пахучий докладчик. – На случай осечки… – О возможном промахе он тактично не заикнулся. Такой вариант, как видно, в расчет просто не входил.
«Так-так, – сказал себе Курочкин. – Ситуация проясняется. Стало быть, мишень у меня сегодня – только одна. И кто же из двух? Премьер-министр или все-таки госсекретарь?»
Ответ на мысленный вопрос Дмитрия Олеговича не заставил себя долго ждать. Черный наодеколоненный господин в очередной раз запустил руку в коленкоровую папку и извлек оттуда фотоснимок.
– ОБЪЕКТ, – понизив голос до шепота, сообщил докладчик Курочкину. – Иначе говоря, цель вашего сегодняшнего мероприятия.
«Цель для снайперской винтовки», – про себя уточнил Дмитрий Олегович.
Российского премьера Миронова, толстощекого представительного дядечку в очках, Курочкин, разумеется, знал в лицо. Несколько раз в международной хронике по телевизору он видел и госсекретаря США мистера Ламберта – высокого, сухопарого, долгоносого джентльмена, сильно смахивающего на очень старого журавля.
Однако на фотографии оказался не тот и не другой, а некто третий – тоже с неуловимо знакомой внешностью. Пару секунд Курочкин вспоминал, где же он мог раньше видеть этого улыбчивого красавца. Потом мысленно нахлобучил на голову ОБЪЕКТА ковбойскую шляпу – и попросту обалдел.
Через три часа он должен был застрелить из снайперской винтовки американского актера Брюса Боура.
7
Представь своего врага в гробу, – говорил Заратустра, – и ты сразу поймешь меру своей неприязни к нему… Возможно, говорил это совсем даже не Заратустра (Курочкин плохо разбирался в древних мудрецах), однако это нисколько не снижало ценности изречения. В кругах, близких к замдиректора НИИЭФа по административно-хозяйственной части, Дмитрий Олегович слыл самым миролюбивым завлабом, едва ли не пацифистом. В ситуации, чреватой скандалом, когда другой бы на месте Курочкина наверняка оскорбил действием жадного мелочного АХЧ, Дмитрий Олегович вдруг начинал кротко улыбаться, жалостливо смотреть на замдиректора и соглашаться со всеми его вздорными претензиями. Именно в эти минуты Курочкин представлял себе, как визгливый, брызгающий слюной АХЧ вдруг с недоумением хватается за сердце и начинает медленно оседать на пол; как потом кардиолог, выходя из двери реанимационного бокса, горько бросает: «Мы его потеряли…»; как затем нарядного и неподвижного зама в деревянном ящике грузят на катафалк и, в конце концов, закапывают в грязно-бурую землю под равнодушные тромбоны духового оркестра. Представив себе эти печальные картинки, Дмитрий Олегович сразу осознавал, что его антипатия к административно-хозяйственному скупердяю не простирается настолько далеко – и странным образом успокаивался. По сравнению со смертью любые ссоры были ерундой, не стоящей внимания…
Те же чувства Курочкин испытал сейчас к нелюбимому актеру Брюсу Боуру, кем-то намеченному в жертвы теракта. Одно дело – мысленно воображать себя храбрым контрабандистом у телеэкрана и прицеливаться в лоб нахальному Брюсу-шерифу. И совсем другое – ловить наглеца на мушку В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ. Большая разница. Дмитрий Олегович все-таки различал, где искусство и где жизнь.
– Минуточку… – пробормотал он, пристально разглядывая цветной глянцевый фотоснимок. – Но разве он… он что, сейчас в Москве? – Курочкин был уверен, что явление живого кумира не прошло бы мимо Валентины.
– Именно в Москве! – с энтузиазмом подтвердил пахнущий одеколоном докладчик. – Наносит официальный дружественный визит… Вернее сказать, визит наносит штатовский госсекретарь господин Ламберт, но с ним еще сенаторы плюс какие-то писатели или журналисты. А киношников они включили в последний момент, сюрпризом. Типа культурного обмена, с приветом из Голливуда. – Наодеколоненный господин с видимым удовольствием стал загибать пальцы. – Во-первых, приехал Крис Твентино. Тот самый, режиссер «Угрозы»…
– «Угроза» – классная мочиловка, – неожиданно подал голос один из охранных гоблинов. Кажется, это был любитель игры в «Смертельного комбата». – Я в «Звездном» смотрел и потом еще на видео. Там просто атасный Кларк Порше, я протащился. Они там в больницу прямо на белой тачке – и бац! бац!…
Серебристый хек поспешно показал кулак разговорчивому гоблину, и тот, поняв язык жестов, моментально заткнулся. Так и не дорассказал, что же там стало с Кларком Порше в больнице. «Надо будет потом спросить», – машинально подумал Курочкин. Больничная тема в кино его всегда интересовала. Жаль, что про фармацевтов почти никогда не снимают фильмов…
– …Во-вторых, – продолжал пахнущий одеколоном, – приехала вся команда «Ужасного ребенка», включая Маколея-младшего. Парню уже за двадцать, а он все сопливых школьников изображает. Амплуа, говорит, ха-ха…
Курочкин улыбнулся, хотя ему было не до смеха.
– В-третьих, – наодеколоненный загнул средний палец. – Секс-граната Таня Коллинз со своим поваром. Или, может, бой-френдом. У них, американок, сейчас уже не разберешь, кто у них кто. Помните Уиллис Ньютон? Взяла и вышла замуж за охранника…
Четверка гоблинов в комнате негромко, но явно завистливо повздыхала: видимо, им тоже хотелось бы охранять не заезжего снайпера, а какую-нибудь импортную красотку-кинозвезду с перспективой женитьбы.
– В-четвертых, Стив Махони, – докладчик упрятал еще один палец. – Я слышал, он и по жизни такой комик. Ходит по Беверли-Хилз на руках и кушает гамбургеры от «Макдоналдса». И не для рекламы, а для удовольствия…
При новом упоминании «Макдоналдса» в желудке Курочкина противно забурчало. Хобби неведомого комика по жизни ему отчего-то не понравилось. Неожиданно Дмитрий Олегович подумал, что и террорист Сорок Восьмой, пожалуй, не был бы от этого в большом восторге. Для снайпера человек, в любую секунду готовый пройтись на руках, – трудная мишень. Метишь в голову, а попадаешь в пятку.
– И в-пятых, фишка сезона, – пахнущий одеколоном докладчик сложил все наличествующие пальцы в кулак. – Сам Брюс Боур в сопровождении своей супруги!…
– Своей вдовы, – удовлетворенно заметил серебристый хек. – Шеф уж боялся, что его в Лос-Анджелесе придется отлавливать, и тут вдруг такой визит доброй воли. Сам – и к нам, прямо барашек на заклание. Хороший был артист этот Брюс.
– Настоящий профессионал, – согласился наодеколоненный. – Золотой фонд Голливуда. Могу спорить, что президенты выразят потом соболезнования.
– Наш – вряд ли, – сказал серебристый. – Наш кино не очень любит, он все больше настольный теннис… А американский – почти стопроцентно выразит, проверено. Когда Тони Кинга хоронили, Госдепартамент даже выпускал специальное заявление, я в «Московском листке» читал…
– И что там Госдепартамент заявил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Один патрон рабочий, другой резервный, – пояснил пахучий докладчик. – На случай осечки… – О возможном промахе он тактично не заикнулся. Такой вариант, как видно, в расчет просто не входил.
«Так-так, – сказал себе Курочкин. – Ситуация проясняется. Стало быть, мишень у меня сегодня – только одна. И кто же из двух? Премьер-министр или все-таки госсекретарь?»
Ответ на мысленный вопрос Дмитрия Олеговича не заставил себя долго ждать. Черный наодеколоненный господин в очередной раз запустил руку в коленкоровую папку и извлек оттуда фотоснимок.
– ОБЪЕКТ, – понизив голос до шепота, сообщил докладчик Курочкину. – Иначе говоря, цель вашего сегодняшнего мероприятия.
«Цель для снайперской винтовки», – про себя уточнил Дмитрий Олегович.
Российского премьера Миронова, толстощекого представительного дядечку в очках, Курочкин, разумеется, знал в лицо. Несколько раз в международной хронике по телевизору он видел и госсекретаря США мистера Ламберта – высокого, сухопарого, долгоносого джентльмена, сильно смахивающего на очень старого журавля.
Однако на фотографии оказался не тот и не другой, а некто третий – тоже с неуловимо знакомой внешностью. Пару секунд Курочкин вспоминал, где же он мог раньше видеть этого улыбчивого красавца. Потом мысленно нахлобучил на голову ОБЪЕКТА ковбойскую шляпу – и попросту обалдел.
Через три часа он должен был застрелить из снайперской винтовки американского актера Брюса Боура.
7
Представь своего врага в гробу, – говорил Заратустра, – и ты сразу поймешь меру своей неприязни к нему… Возможно, говорил это совсем даже не Заратустра (Курочкин плохо разбирался в древних мудрецах), однако это нисколько не снижало ценности изречения. В кругах, близких к замдиректора НИИЭФа по административно-хозяйственной части, Дмитрий Олегович слыл самым миролюбивым завлабом, едва ли не пацифистом. В ситуации, чреватой скандалом, когда другой бы на месте Курочкина наверняка оскорбил действием жадного мелочного АХЧ, Дмитрий Олегович вдруг начинал кротко улыбаться, жалостливо смотреть на замдиректора и соглашаться со всеми его вздорными претензиями. Именно в эти минуты Курочкин представлял себе, как визгливый, брызгающий слюной АХЧ вдруг с недоумением хватается за сердце и начинает медленно оседать на пол; как потом кардиолог, выходя из двери реанимационного бокса, горько бросает: «Мы его потеряли…»; как затем нарядного и неподвижного зама в деревянном ящике грузят на катафалк и, в конце концов, закапывают в грязно-бурую землю под равнодушные тромбоны духового оркестра. Представив себе эти печальные картинки, Дмитрий Олегович сразу осознавал, что его антипатия к административно-хозяйственному скупердяю не простирается настолько далеко – и странным образом успокаивался. По сравнению со смертью любые ссоры были ерундой, не стоящей внимания…
Те же чувства Курочкин испытал сейчас к нелюбимому актеру Брюсу Боуру, кем-то намеченному в жертвы теракта. Одно дело – мысленно воображать себя храбрым контрабандистом у телеэкрана и прицеливаться в лоб нахальному Брюсу-шерифу. И совсем другое – ловить наглеца на мушку В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ. Большая разница. Дмитрий Олегович все-таки различал, где искусство и где жизнь.
– Минуточку… – пробормотал он, пристально разглядывая цветной глянцевый фотоснимок. – Но разве он… он что, сейчас в Москве? – Курочкин был уверен, что явление живого кумира не прошло бы мимо Валентины.
– Именно в Москве! – с энтузиазмом подтвердил пахнущий одеколоном докладчик. – Наносит официальный дружественный визит… Вернее сказать, визит наносит штатовский госсекретарь господин Ламберт, но с ним еще сенаторы плюс какие-то писатели или журналисты. А киношников они включили в последний момент, сюрпризом. Типа культурного обмена, с приветом из Голливуда. – Наодеколоненный господин с видимым удовольствием стал загибать пальцы. – Во-первых, приехал Крис Твентино. Тот самый, режиссер «Угрозы»…
– «Угроза» – классная мочиловка, – неожиданно подал голос один из охранных гоблинов. Кажется, это был любитель игры в «Смертельного комбата». – Я в «Звездном» смотрел и потом еще на видео. Там просто атасный Кларк Порше, я протащился. Они там в больницу прямо на белой тачке – и бац! бац!…
Серебристый хек поспешно показал кулак разговорчивому гоблину, и тот, поняв язык жестов, моментально заткнулся. Так и не дорассказал, что же там стало с Кларком Порше в больнице. «Надо будет потом спросить», – машинально подумал Курочкин. Больничная тема в кино его всегда интересовала. Жаль, что про фармацевтов почти никогда не снимают фильмов…
– …Во-вторых, – продолжал пахнущий одеколоном, – приехала вся команда «Ужасного ребенка», включая Маколея-младшего. Парню уже за двадцать, а он все сопливых школьников изображает. Амплуа, говорит, ха-ха…
Курочкин улыбнулся, хотя ему было не до смеха.
– В-третьих, – наодеколоненный загнул средний палец. – Секс-граната Таня Коллинз со своим поваром. Или, может, бой-френдом. У них, американок, сейчас уже не разберешь, кто у них кто. Помните Уиллис Ньютон? Взяла и вышла замуж за охранника…
Четверка гоблинов в комнате негромко, но явно завистливо повздыхала: видимо, им тоже хотелось бы охранять не заезжего снайпера, а какую-нибудь импортную красотку-кинозвезду с перспективой женитьбы.
– В-четвертых, Стив Махони, – докладчик упрятал еще один палец. – Я слышал, он и по жизни такой комик. Ходит по Беверли-Хилз на руках и кушает гамбургеры от «Макдоналдса». И не для рекламы, а для удовольствия…
При новом упоминании «Макдоналдса» в желудке Курочкина противно забурчало. Хобби неведомого комика по жизни ему отчего-то не понравилось. Неожиданно Дмитрий Олегович подумал, что и террорист Сорок Восьмой, пожалуй, не был бы от этого в большом восторге. Для снайпера человек, в любую секунду готовый пройтись на руках, – трудная мишень. Метишь в голову, а попадаешь в пятку.
– И в-пятых, фишка сезона, – пахнущий одеколоном докладчик сложил все наличествующие пальцы в кулак. – Сам Брюс Боур в сопровождении своей супруги!…
– Своей вдовы, – удовлетворенно заметил серебристый хек. – Шеф уж боялся, что его в Лос-Анджелесе придется отлавливать, и тут вдруг такой визит доброй воли. Сам – и к нам, прямо барашек на заклание. Хороший был артист этот Брюс.
– Настоящий профессионал, – согласился наодеколоненный. – Золотой фонд Голливуда. Могу спорить, что президенты выразят потом соболезнования.
– Наш – вряд ли, – сказал серебристый. – Наш кино не очень любит, он все больше настольный теннис… А американский – почти стопроцентно выразит, проверено. Когда Тони Кинга хоронили, Госдепартамент даже выпускал специальное заявление, я в «Московском листке» читал…
– И что там Госдепартамент заявил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95