Мы ведь с вами раньше никогда не виделись!
– Ах да, – беззаботно проговорила Надежда. – Я и забыла. Ну, значит, голос ваш мне безумно понравился. Ужасно сексапильный, заводит с первой же секунды… Сойдет такой ответ?
Должно быть, существовали какие-то особые правила общения с невероятно красивыми женщинами, к которым (к правилам, а впрочем, и к женщинам) Дмитрий Олегович никак не мог приспособиться. Его опыт в этом смысле был равен нулю.
– Вы издеваетесь, – грустно проговорил Курочкин.
– Вовсе нет, – уже серьезно ответила блондинка. – Вы забавный, Дима. Только невероятно скрытный. Вы уже добрый час без перерыва самозабвенно валяете ваньку, но уже сильно переигрываете… И черт с вами, валяйте. Только не вздумайте мне и сейчас говорить, что вы по-прежнему горите желанием отдать дипломат с деньгами Майклу.
– Пожалуй, не горю, – подумав, произнес Дмитрий Олегович. Он очень хорошо помнил, как падал на асфальт несчастный дядька рядом с бывшей булочной и как болтался на привязи его служебный черный портфель, набитый колбасой и кефиром. Если бы подземный переход через Павелецкую площадь был открыт, эти пули получил бы тот, для кого они и предназначались, – Дмитрий Олегович Курочкин.
– Наконец-то! – обрадовалась прекрасная блондинка. – Уже другой разговор. За это надо выпить… и закусить… – Она наклонилась к стоящему дипломату, ласково погладила его бок, как гладят кошку, а затем поманила Курочкина к шахматному столику с жестянками. В руке у нее возникла консервная открывалка.
Курочкин без раздумий последовал приглашению. Этикетки на некоторых банках выглядели очень аппетитно. Приближалось время обеда, а Дмитрий Олегович почти и не завтракал: утром Валентина сварила ему кашки и нацедила чаю. Ввиду предстоящего застолья на серебряной свадьбе Терехиных с кормлением супруга можно было бы и не возиться… «Боже мой! – вдруг пронзило Дмитрия Олеговича. – Валентина там одна, дома, ставит тесто для пирога, а я – здесь, в каком-то мебельном музее с дипломатом долларов…» Он встал как вкопанный, шага не дойдя до столика с угощением.
– Ди-и-ма! – капризно протянула блондинка Надежда. – Дорогой начальник, пожалуйте к столу… Ну же, господин «Нет»!
Если у кого-то в их маленькой компании и был голос, заводящий с пол-оборота, то отнюдь не у Курочкина.
– А почему не оранжад? – полюбопытствовала Надежда.
Только что они с Курочкиным выяснили, что, кроме слабенькой смеси джина с тоником, ничего алкогольного на столе нет, и по этому случаю решено было лучше продегустировать безалкогольные прохладительные напитки, благо выбор их на столе был велик.
– Лучше пейте колу, – ответил Дмитрий Олегович. Утолив первый голод китайской консервированной ветчиной, он был рад с пользой продемонстрировать блондинке свои познания. – Бесполезно, зато и безопасно. В соки они обычно добавляют различные консерванты, чтобы продлить срок хранения. Хорошо еще, когда это – сорбиновая кислота. Многие, однако, предпочитают использовать диоксид серы. Иначе говоря, сернистый газ.
Надежда быстро поставила уже открытую жестянку с апельсиновым соком на край стола и отдернула руку. Словно бы в банке оказалась отрава.
– Гадость какая, – поморщилась она. – Сернистый газ, никогда бы не подумала. Теперь в жизни не стану ЭТО пить, хорошо, что предупредили…
Курочкин улыбнулся:
– Да нет, в принципе он не опасен. Все дело в пропорциях. И фирме-производителю, и фирме-посреднику выгодно, чтобы диоксида серы было побольше. А потребитель бы хотел наоборот, чтобы консерванта было поменьше… Столкновение интересов.
– Это точно, – задумчиво подтвердила блондинка, открыв шипучую жестянку с колой. – Никакая фирма своего интереса не упустит. А если кто встанет на дороге, она сделает… – Надежда изобразила с помощью двух пальцев фигуру ножницы, и Дмитрий Олегович сразу почему-то догадался, что его собеседница имеет в виду совсем даже не производителей апельсинового сока.
– Я, кстати, не понимаю, – сказал Курочкин и тоже откупорил банку с колой, – для чего вашему Седельникову понадобилось устраивать стрельбу? Я ведь ДОБРОВОЛЬНО возвращал ему его доллары!
Прекрасная блондинка со стуком опустила свою жестянку на одну из шахматных клеток в углу доски.
– Ваша игра, Дима, для меня по-прежнему – туман, – проговорила она и жестом гроссмейстера передвинула банку на Е-4. – Но фокус с ДОБРОВОЛЬНЫМ возвращением долларов без условий и без гарантий все равно был у вас самым рисковым. Играй вы менее убедительно, фокус бы не сработал. Ваше счастье, наш Седло азартен, во всем желает докопаться до сути… А что это вы не едите, Дима? – Надежда пододвинула поближе к Курочкину еще одну банку с ветчиной. – Пост давно прошел, так что налегайте… Зря я, что ли, открывала, чуть палец не порезала?
Из вежливости Дмитрий Олегович подцепил ножом последний в банке розовый кусок мяса, хотя уже наелся. Пожевал, проглотил. Не желая расстраивать блондинку, он умолчал о том, что и консервная компания «Китайская стена» кое-что добавляет в свою продукцию. Немножко-немножко нитрата калия, чтобы мясо сохраняло розовый цвет. Маленькая азиатская хитрость.
– Все-таки объясните мне насчет стрельбы, – попросил Курочкин. – Просто любопытно, честное слово…
– Любопытство – не порок, – меланхолично обронила Надежда и переставила свою банку с белой клетки на черную. – Вы ведь, Дима, не хуже меня знаете, чем занимается «Мементо».
Дмитрий Олегович напряг память, стараясь извлечь из нее текст хоть одной «Мементовской» телерекламы, но, кроме сурового указательного пальца и латинского пожелания помнить, так ничего и не вспомнил.
– Ну, в общих чертах… – сказал он. – В основном скорее не знаю. Экспортом и импортом каким-нибудь…
– Ах, Ди-и-ма, – с упреком протянула Надежда, взяла опустошенную Курочкиным жестянку из-под ветчины и поставила ее на восьмую горизонталь. – Не надо так шутить. Импортом занимается не Седло, а как раз ваш друг Фетисов… Он же ваш друг, да? – Блондинка неожиданно цепко взглянула в глаза Курочкину. – Это он ведь навел вас на капусту?
Под пронзительным взглядом прекрасной Надежды Дмитрий Олегович готов был бы на ее любой вопрос отвечать только «да!» – и даже следовать за ней сейчас же на край земли. Понимая при этом, что выражение «край земли» есть не более чем поэтическая вольность. Как, впрочем, и популярные среди поэтов слова насчет руки и сердечной мышцы. Однако слово «капуста» взято было из другого словаря, и это уберегло Курочкина от машинального поддакивания белокурой красавице.
– Не знаю я никакого Фетисова, – грустно признался Дмитрий Олегович. – Клянусь вам, Надежда! – Хотя постойте-ка… Фамилия эта мне чуть-чуть знакома…
Блондинка радостно захлопала в ладоши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Ах да, – беззаботно проговорила Надежда. – Я и забыла. Ну, значит, голос ваш мне безумно понравился. Ужасно сексапильный, заводит с первой же секунды… Сойдет такой ответ?
Должно быть, существовали какие-то особые правила общения с невероятно красивыми женщинами, к которым (к правилам, а впрочем, и к женщинам) Дмитрий Олегович никак не мог приспособиться. Его опыт в этом смысле был равен нулю.
– Вы издеваетесь, – грустно проговорил Курочкин.
– Вовсе нет, – уже серьезно ответила блондинка. – Вы забавный, Дима. Только невероятно скрытный. Вы уже добрый час без перерыва самозабвенно валяете ваньку, но уже сильно переигрываете… И черт с вами, валяйте. Только не вздумайте мне и сейчас говорить, что вы по-прежнему горите желанием отдать дипломат с деньгами Майклу.
– Пожалуй, не горю, – подумав, произнес Дмитрий Олегович. Он очень хорошо помнил, как падал на асфальт несчастный дядька рядом с бывшей булочной и как болтался на привязи его служебный черный портфель, набитый колбасой и кефиром. Если бы подземный переход через Павелецкую площадь был открыт, эти пули получил бы тот, для кого они и предназначались, – Дмитрий Олегович Курочкин.
– Наконец-то! – обрадовалась прекрасная блондинка. – Уже другой разговор. За это надо выпить… и закусить… – Она наклонилась к стоящему дипломату, ласково погладила его бок, как гладят кошку, а затем поманила Курочкина к шахматному столику с жестянками. В руке у нее возникла консервная открывалка.
Курочкин без раздумий последовал приглашению. Этикетки на некоторых банках выглядели очень аппетитно. Приближалось время обеда, а Дмитрий Олегович почти и не завтракал: утром Валентина сварила ему кашки и нацедила чаю. Ввиду предстоящего застолья на серебряной свадьбе Терехиных с кормлением супруга можно было бы и не возиться… «Боже мой! – вдруг пронзило Дмитрия Олеговича. – Валентина там одна, дома, ставит тесто для пирога, а я – здесь, в каком-то мебельном музее с дипломатом долларов…» Он встал как вкопанный, шага не дойдя до столика с угощением.
– Ди-и-ма! – капризно протянула блондинка Надежда. – Дорогой начальник, пожалуйте к столу… Ну же, господин «Нет»!
Если у кого-то в их маленькой компании и был голос, заводящий с пол-оборота, то отнюдь не у Курочкина.
– А почему не оранжад? – полюбопытствовала Надежда.
Только что они с Курочкиным выяснили, что, кроме слабенькой смеси джина с тоником, ничего алкогольного на столе нет, и по этому случаю решено было лучше продегустировать безалкогольные прохладительные напитки, благо выбор их на столе был велик.
– Лучше пейте колу, – ответил Дмитрий Олегович. Утолив первый голод китайской консервированной ветчиной, он был рад с пользой продемонстрировать блондинке свои познания. – Бесполезно, зато и безопасно. В соки они обычно добавляют различные консерванты, чтобы продлить срок хранения. Хорошо еще, когда это – сорбиновая кислота. Многие, однако, предпочитают использовать диоксид серы. Иначе говоря, сернистый газ.
Надежда быстро поставила уже открытую жестянку с апельсиновым соком на край стола и отдернула руку. Словно бы в банке оказалась отрава.
– Гадость какая, – поморщилась она. – Сернистый газ, никогда бы не подумала. Теперь в жизни не стану ЭТО пить, хорошо, что предупредили…
Курочкин улыбнулся:
– Да нет, в принципе он не опасен. Все дело в пропорциях. И фирме-производителю, и фирме-посреднику выгодно, чтобы диоксида серы было побольше. А потребитель бы хотел наоборот, чтобы консерванта было поменьше… Столкновение интересов.
– Это точно, – задумчиво подтвердила блондинка, открыв шипучую жестянку с колой. – Никакая фирма своего интереса не упустит. А если кто встанет на дороге, она сделает… – Надежда изобразила с помощью двух пальцев фигуру ножницы, и Дмитрий Олегович сразу почему-то догадался, что его собеседница имеет в виду совсем даже не производителей апельсинового сока.
– Я, кстати, не понимаю, – сказал Курочкин и тоже откупорил банку с колой, – для чего вашему Седельникову понадобилось устраивать стрельбу? Я ведь ДОБРОВОЛЬНО возвращал ему его доллары!
Прекрасная блондинка со стуком опустила свою жестянку на одну из шахматных клеток в углу доски.
– Ваша игра, Дима, для меня по-прежнему – туман, – проговорила она и жестом гроссмейстера передвинула банку на Е-4. – Но фокус с ДОБРОВОЛЬНЫМ возвращением долларов без условий и без гарантий все равно был у вас самым рисковым. Играй вы менее убедительно, фокус бы не сработал. Ваше счастье, наш Седло азартен, во всем желает докопаться до сути… А что это вы не едите, Дима? – Надежда пододвинула поближе к Курочкину еще одну банку с ветчиной. – Пост давно прошел, так что налегайте… Зря я, что ли, открывала, чуть палец не порезала?
Из вежливости Дмитрий Олегович подцепил ножом последний в банке розовый кусок мяса, хотя уже наелся. Пожевал, проглотил. Не желая расстраивать блондинку, он умолчал о том, что и консервная компания «Китайская стена» кое-что добавляет в свою продукцию. Немножко-немножко нитрата калия, чтобы мясо сохраняло розовый цвет. Маленькая азиатская хитрость.
– Все-таки объясните мне насчет стрельбы, – попросил Курочкин. – Просто любопытно, честное слово…
– Любопытство – не порок, – меланхолично обронила Надежда и переставила свою банку с белой клетки на черную. – Вы ведь, Дима, не хуже меня знаете, чем занимается «Мементо».
Дмитрий Олегович напряг память, стараясь извлечь из нее текст хоть одной «Мементовской» телерекламы, но, кроме сурового указательного пальца и латинского пожелания помнить, так ничего и не вспомнил.
– Ну, в общих чертах… – сказал он. – В основном скорее не знаю. Экспортом и импортом каким-нибудь…
– Ах, Ди-и-ма, – с упреком протянула Надежда, взяла опустошенную Курочкиным жестянку из-под ветчины и поставила ее на восьмую горизонталь. – Не надо так шутить. Импортом занимается не Седло, а как раз ваш друг Фетисов… Он же ваш друг, да? – Блондинка неожиданно цепко взглянула в глаза Курочкину. – Это он ведь навел вас на капусту?
Под пронзительным взглядом прекрасной Надежды Дмитрий Олегович готов был бы на ее любой вопрос отвечать только «да!» – и даже следовать за ней сейчас же на край земли. Понимая при этом, что выражение «край земли» есть не более чем поэтическая вольность. Как, впрочем, и популярные среди поэтов слова насчет руки и сердечной мышцы. Однако слово «капуста» взято было из другого словаря, и это уберегло Курочкина от машинального поддакивания белокурой красавице.
– Не знаю я никакого Фетисова, – грустно признался Дмитрий Олегович. – Клянусь вам, Надежда! – Хотя постойте-ка… Фамилия эта мне чуть-чуть знакома…
Блондинка радостно захлопала в ладоши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95