— А ты что за прыщ такой выискался? Деловой, понимаешь, в натуре. Видели таких в белых тапочках под простыней! После их ни одна больница не принимала… Ну-ка, отвали отсюда, пока я добрая!
Хорошо еще удержалась от богатого лексикона Санчо, заполненного далеко не литературными сравнениями. От могучей фигуры женщины веяло такой угрозой, что Черницын невольно отступил. «Гвардейцы» тоже растерялись, недоуменно переглянулись. Им еще не приходилось иметь дело с такими агрессивными бабами. Обычно — слезы ручьем, сопли до земли. А эта толстуха еще и права качает, и угрожает. Будто прячет в рукаве или под рубахой ствол.
Первый, как и положено главарю, пришел в себя Пашка.
— Ну, ты, заезжая барышня, прекрати выступать! Потише веди себя, у нас здесь свои порядки.
До создания престижного бутика, для чего пришлось переоборудовать магазин скобяных изделий, они с Русиком торговали, разложив незамысловатые товары прямо на земле, потом — с лотка. Именно в этот период ее рыночной жизни, Клавдия научилась обращаться с конкурентами и рекетирами. Без помощи ментов или коллег по торговле. Испробовав на своей шкуре силу чисто базарных сравнений, настырные мужики мигом линяли.
Вот и сейчас…
— Видала я твои порядки, поганка бледная, не в гробу видала — на помойке! А вот ты сейчас увидишь мои порядки, нечисть болотная, слизняк вонючий, Если гляделки останутся на месте. Мигом повышибаю! Линяй отсюда, рэкетир вшивый, щипач дерьмовый!
Черницын ответил длинным плевком на стену барака.
— Братва, хватая девку и — в машину. Пусть Мама с ней базарит.
Осторожно обойдя разгневанную толстую москвичку, «гвардейцы» опасливо приблизились к девушке. Как бы не заработать плохо заживающие царапины от острых коготков и болезненные синяки от девичьих кулачков? Непокорный характер Осиповой известен не только жителям бараков, но и всему Окимовску. Легко Черницыну приказывать, а вот выполнять — далеко не просто.
Русик немедленно поддержал партнершу по бизнесу. Сбросил с плеч сумки, вызывающе закатал рукава рубашки. Драться он не собирался — боялся за свой кавказский темперамент: рассвирепеет — может и изуродовать, и даже убить.
— Вам кому сказалы — иды прочь!
Мамыкинские боевики отмахнулись от не прошенного защитника, все внимание — к девке, которую охраняют с двух сторон мать и воинственная баба. Зря отмахнулись! Однажды у себя на родине Русик сбил с ног двух ворюг, решивших увести ишака с поклажей, уложил их рядком и связал спиной друг к другу. Так там были абреки, а здесь — обычные нахальные парни.
— Заткнись, черножопый!
Обидная кличка мигом погасила опасения. Мощный удар правой свалил обидчика, второй — ногой в пах — заставил второго согнуться и завыть. Пашка отскочил, выхватил ствол.
Сейчас загремят выстрелы, прольется кровь! Клавдия машинально, не думая о собственной безопасности, загородила Лерку.
Выстрелы не прозвучали. Рядом с потрепанной «волгой» остановились две иномарка. Из окон высунулись автоматные стволы, нацеленные на Черницына и его, валяющихся на земле, «гвардейцев». Неторопливо выбравшись из салона, Коля Шахов, по кликухе — Шах, медленно подошел к «волге». Вернее, мимо «волги». А чего и кого ему бояться под защитой автоматов? Боевики корчатся на земле, их начальник не успеет выстрелить, как его прошьют очередями, разделают, как мясник коровью тушу.
Пашка нехотя опустил руку с пистолетом. Против рожна не попрешь, против автоматов — тем более.
— Шах, не забывайся. Меня послал Мама.
— Хоть мама, хоть папа. Не пугай, Пашка, я давно пуганный-перепуганный…Эта дама — мой гость. И все, кто с ней — тоже. Поэтому сваливай. Шевели конечностями, пока они еще целы!
Приходится подчиниться. Сейчас Шах банкует. Автоматные стволы из окон иномарки подстерегают каждое движение, не понравится — плюнут свинцом. Но Пашка привык к тому, что последнее слово остается за ним.
— Я-то уеду, а вот ты потом завертишься перед Мамой. Сам знаешь, он не простит…
Коля поправил на голове пижонскую шляпу, стряхнул с плеч несуществующие соринки.
— Пошел ты к этой самой маме. Только поскорей, пока я не разозлился.
Поверженные Русиком «гвардейцы», со стонами и матерщиной забрались на заднее сидение «волги». Пашка остановился возле открытой дверцы.
— Значит, нарушил договор? Твои дела. Придется тебе новый кровью подписывать. Мама не простит, — еще раз предупредил он.
— Кому сказано — сваливай!
Шахов подошел к женщинам. На Русика — ни малейшего внимания, будто тот — слуга, носильщик. Снял шляпу, поклонился. Джентльменские повадки сына местного адвоката были широко известны в Окимовске и служили основой для множества анекдотов — и пристойных, которые можно рассказывать в дамском обществе, и пересоленных, предназначенных только для мужской компании.
— Госпожа, — начал он и вдруг запнулся. Фамилии Клавдии франт не знал. Не обращаться же «госпожа Клава» или «мадам Неизвестная»? — Здравствуйте, тётя Клава…
— Привет, племяш! Ну, и богатая же я баба, один «ребенок» в Москве ожидает, второй нарисовался на Оке. Спасибо тебе, милый, выручил ты нас…
— Чего уж там, — неожиданно смутился Шах. Скрывая это унизительное для «вождя» смущение, он поспешно надвинул шляпу на лоб. — Сейчас мы поедем в мой дворец… Как насчет фирменных блинчиков?
Запомнил все же, поганец! Клавдия улыбнулась. Во время короткой встречи в деревне она угощала неожиданных гостей — Шаха и его немногочисленную «свиту» блинчиками собственноручного изготовления — с повидлом, мясом, творогом. С пылу, с жару.
— Поехали, Колюня, хоть во дворец, хоть в хату. Спеку в два счета — удивиться не успеешь.
— Не успею, — согласился Николай. — Попрошу всех занять свои места и пристегнуться ремнями. Не волнуйтесь, дамы, в моих лимузинах все разместимся, и еще место останется.
— Тогда садитесь девочки! — громко, по хозяйски распорядилась Клавдия и первая полезла в обширный салон. — Самолет ожидать не будет! Грузинчик, куда девался? Тебе что, особое приглашение требуется?
Не переставая «обстреливать» парней, оскорбивших его, невообразимой смесью русских и грузинских ругательств, Русик подхватил сумки и забрался в машину.
«Ауди», как на параде, развернулись и, покачиваясь на ухабах, уехали.
Очнувшийся после нокаута, боевик выжидающе глядел на «командира», его напарник все еще корчился, зажав обеими руками поврежденную промежность.
Пащка задумчиво вертел в руке мобильник. Он знал жестокую натуру своего босса, понимал — наказания не избежать. Мама приказал доставить к нему сестру Кирилла, а он что сделал — отпустил ее, только ручкой на прощание не помахал. Вооруженные шаховцы помешали? А кто не позволил взять с собой не двух — десяток парней?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66