— Это еще пока не армия. Армия будет. А это так… Церберы-отморозки.
Санчо оглядел строй «отморозков», вооружённых автоматами. Тихо прошептал.
— Лавруша, ты не знаешь, почем гроб на мои габариты?
Лавр, не спуская с Мамыкина тяжелого взгляда, так же тихо ответил:
— Не приценивался пока. А что случилось-то? Мандраж?
— Вдруг у Клавы денег не хватит…
— Если из простой сосны, без лака, а в простом красном ситце — хватит и на бегемота.
Григорий Матвеевич терпеливо ожидает продолжения переговоров. Противники в панике, они советуются, как поступить — сдаться на милость победителя или начать схватку?
— Еще раз — здрасьте, — миролюбиво вторично поздоровался Лавр. — Можно войти?
— Даже нужно! Неопределённость мешает работе… Вот только пистолетики, пожалуйста, отдайте моему телохранителю. На временное хранение.
Поднявшись на палубу, Лавр охотно отдал свой «макаров», Санчо помедлил, но все же последовал его примеру. Он привык к оружию, без него чувствовал себя голым, беззащитным. «Церберы», не опуская стволов, остановились возле трапа.
— Прокормить стольких бугаёв? У меня один-единственный и тот в чистую разорился. Ума не приложу, как его дальше содержать…
— У меня тоже был один, — Григорий Матвеевич помассажировал левую половину груди. Он не играл, не притворялся — в последнее время упоминание о сыне вызывало сердечную боль. — Его забрали и… убили на войне. Я-то ум после этого приложил, отыскал свою истину и теперь готов за нее драться.
— Твою боль понять могу. Но в делах людских истина часто бывает обратно пропорциональна уверенности, с которой она утверждается. Чем больше нахрапа, тем меньше истины…
Мамыкин недовольно поморщился. Соболезнование бывшего авторитета чем-то напоминало причитания жены. Кажется, теперь уже бывшей жены.
— Не выпендривайся!
Они сели за стол — монументальное произведение столярного искусства. По одну сторону — хозяин, по другую — Лавр и Санчо. Несколько минут молчали, разглядывая друг друга. Будто дуэлянты, оценивающие силы и способности противников. Бугай положил рядом с Мамой пистолеты и остался стоять за его спиной, положив руки на автомат.
Лавр молча придвинул к Мамыкину лист бумаги.
— Это чего? — непритворно удивился тот. — Я еще пока указы не подписываю.
Ответ прозвучал пощёчиной, ибо окимовский владыка не привык к такому обращению.
— Отказ группы акционеров от твоих услуг не требует ни подписи, ни резолюции.
— Вот оно как! — побагровел Григорий Матвеевич. — Надо понимать, Шахов и Сизарь? Иуды! Вот она, моя резолюция!
Он сложил бумагу, разорвал ее, еще раз сложил, снова разорвал. С показной брезгливостью бросил под стол. Успокаиваясь, несколько раз глубоко вздохнул. Разговаривать с такими людьми, как Лавриков нужно только на свежую голову, гнев и раздражение — плохие помощники.
— Или мы с тобой авторитетно договоримся…
Договариваться с мерзким подонком, возмутился Лавр, не дождется, не допросится!
— Ты, Мама, в авторитетах не ходил. И даже не ровня бывшему законнику.
Еще одна болезненная пощёчина! Сколько можно терпеть? Но снова вспомнив о «плохих помощниках», Григорий Матвеевич не вскочил из-за стола, не позвал своих костоломов. Ограничился непонимающей улыбкой, дескать, о каких законниках и авторитетах идет речь?
— Повторяю. Или мы с тобой договариваемся без уголовного чванства. Или самолётик,на котором вы сюда прилетели, вроде как бы сюда и не долетил. И по осени, когда водичка малость спадёт, водолазы отыщут его обломки с тремя телами — старший, младший и толстый.
Почему до сих пор не появляются Шах с Сизарём? Куда они запропастились? Передумали? Тогда — амба, кранты, похороны по далеко не первому разряду.
Лавр хотел было возразить. Дескать, с таким же успехом спасатели могут найти в обломках дома-корабля еще одно тело. Разбухшее и вонючее. Санчо дёрнул его за рукав.
— Господин Лавриков, я предлагаю выслушать противоположную сторону. Что вы сразу в бутылку лезете? Внимательно слушаем вас, господин Мамыкин.
Григорий Матвеевич пренебрежительно отмахнулся. Будто предложение толстяка прозвучало писком комара.
— Уйди! Один на один разговор будет… Бугай, выведи этого.
— Вести меня не надо, — обиделся Санчо, выходя из комнаты-каюты. — Сам умею ходить, не грудничок уже.
— Паша, ты тоже снаружи постой.
Два «дуэлянта» остались одни. Спасительных моторок по прежнему не было.
— Давай в темпе. Мне к шести вернуться в Москву — кровь из носу!
— Носом кровь или из другого места — пока не знаю. Но темп обещаю.
Мамыкин, не спуская тяжелого взгляда с безмятежного собеседника, взял один из оставленных Бугаём стволов, медленно, наслаждаясь своей властью, снял с предохранителя.
— Не пойдёт, Мама, ты сделал плохое предложение…
— На нет и суда нет, — спокойно отреагировал Мамыкин, поднимая пистолет…
И не выстрелил.
В каюту донёсся гул моторов, потом — удары, торжествующие и панические крики. На берегу сошлись в рукопашной шаховцы и гвардейцы. Санчо, оглушив Бугая, тоже бросился в схватку.
— Держись, братва! На поле боя выходит резерв Македонского — индийский слон! Один раз! Залётом!
Наконец-то, во время подоспели ребята, с неприсущей ему нежностью, подумал Лавр. Еще бы минута и все — прощай Оленька, прощай жизнь! А теперь мы еще поборемся, поглядим на что способен бывший авториттет, не потерял ли коронованный вор в законе навыков бойца?
Уловив удобный момент, он толкнул тяжеловесный стол, прижал им Мамыкина к стене. Пистолет выпал из ослабевшей руки олигарха районного масштаба.
В комнату заглянул со стволом в руке Черницын.
— Давай, Паша, не тяни, — прохрипел Григорий Матвеевич.
Вместо того, чтобы выстрелить в Лавра, верный помощник Мамы дважды выстрелил в своего хозяина.
— Зачем? — удивился спасённый авторитет…
В это время Кирилл привел в действие самодельную адскуюмашинку — замкнул контакты на будильнике. Разбил табуреткой стекло в окне-иллюминаторе, выбрался на палубу. Теперь прыгнуть в воду и поскорей отплыть от обреченного здания.
Неожиданно остановился. Из окна, забранного решеткой на него смотрел… Лавриков. Что делать: спасать себя или будущего родственника? Зряшный вопрос — если спасаться, то только вдвоём. Но как? Возвратиться за табуреткой? Не успеет — взрыв опередит…
Ага, вот то, что нужно! На стене рядом с огнетушителем висит новенький пожарный багор. Стараясь не спешить, Кирилл поддел багром задвижку на двери каморки, резко дёрнул… Удача! Замок упал на пол! Объяснять, уговаривать нет времени. Не отпуская Федечку, он прыгнул за борт.
Во время! Взрыв разметал добрую половину дома-корабля…
Черницын не обратил внимания ни на пораженного его поступком Лавра, ни на взрыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66