Командир танкового батальона лично навел пушку и выстрелил бронебойным снарядом. Под общий крик ужаса и отчаянья колонна наклонилась, потом она упала – из разорванного бока захлестала толстенная струя коньяка. Коньяк. Море коньяка хлынуло на землю, затопляя всю прилегающую окрестность.
Все бросились вычерпывать из луж коньяк. Над всем этим ералашем царил густой, хмелящий голову, вызывающий чихание и слезотечение, обильное слюноотделение, осязаемый на ощупь дух коньяка. Веселый азарт быстро сменился глухим раздражением и приступами праведного гнева, когда коньяк быстро впитался в землю.
Перепачканные землей, с пропитанными коньяком бушлатами и брюками офицеры, ворча маты под нос, смотрели исподлобья на московского хлыща. Тот, не выдержав этой гнетущей тяжелой паузы, быстро ретировался. Он сделал это вовремя, потому что офицеры начали выражать свое отношение к происшедшему:
– Козел вонючий!
– Урод гребаный!
– Вошь солдатская! Они в Ханкале на всем готовом! Московские поставки продуктов и водки!
– Хоть бы попросил, так дали бы этому гаду.
– Нужен ему этот коньяк!
– Ему с кристалловского завода поставляют водку, будет он эту чеченскую бурду хлебать! Дождешься!
– Не мог, гаденыш, чуть позже приехать! Скотина!
– Еще часок, так все бы по-человечески набрали.
– Надо попробовать! Наливай!
И началась обычная офицерская пьянка. Пили все представители всех войск, которые были в Чечне. Закуску доставали из своих БМП, БТР, танков. Преобладала тушенка, сгущенка, не пробовал, читатель, запивать водкой сгущенку? Нет?! Попробуй, ощущение незабываемое! Из закусок были и деликатесы. Колбаса, сыр. Кто-то притащил даже майонез. Вкус замечательный! После третьей рюмки, стакана, крышки от котелка – у каждого своя тара и своя норма, никто никого не останавливал, – забыли про этого долбаного подполковника и начали вспоминать прошедшие события. Вспомнили бои за Дворец.
Кто отчаянно хвастался своими подвигами, кто рассказывал, как погибли его подчиненные, товарищи. Были слезы, клятвы отомстить за погибших. Но все пришли к единодушному мнению, что во всем виноваты мудаки из Кремля и Генштаба. Выпили, подняв чисто военный тост «За смерть дуракам!»
Начинало темнеть. Продолжали подтягиваться офицеры из других частей. Весть о том, что по приказу из Ханкалы уничтожили стратегические запасы спиртного группировки, мигом облетела всех. И они приезжали в надежде, что, может, что-нибудь осталось. Их принимали в теплую компанию и накачивали остатками коньяка.
А затем приехал вновь наш знакомый подполковник из Ханкалы. На этот раз мудила прибыл не один, а притащил с собой рзведроту. Испугал ежа голой задницей! В темноте послышался окрик часового:
– Стой! Пароль три!
– Представитель Ставки подполковник Сергеев.
– Стой!
– Я сказал, что я представитель Ставки! Позови начальника караула!
– Стой! Стрелять буду!
– Стою! Позови начальника караула!
В темноте послышался звук шагов и голос начальника караула:
– Представитель ко мне, остальные на месте!
– Это вы мне командуете «Ко мне»?! – в темноте послышался возмущенный голос мудака-подполковника.
– Вам. Если через секунду не начинаете движение – открываю огонь на поражение, без предупреждения.
– Иду. Я еще разберусь с вами!
– Без разговоров ко мне. Пароля не знаете, а все туда же. По ночам права качать. Много вас таких в Сунже плавает кверху брюхом.
– Где командир? Я приехал лично посмотреть, как исполняется приказ об уничтожении спиртного.
Он вошел в круг света, где было человек сорок офицеров. За ним молча, тенью следовали привезенные разведчики. И хоть на первый взгляд численное преимущество было на их стороне, не надо забывать, что в темноте стояло еще два батальона. Пусть и неполного состава, но закаленные в боях, знавшие, что офицеры их не подведут, не спрячутся за их спинами, жизнями. А вот сумеют ли разведчики из Ханкалы то же самое сказать про этого паркетного подполковника? Вряд ли. И, судя по напряженным лицам разведчиков, они не были в восторге от перспективы биться со своими из-за прихоти москвича. С одной стороны приказ, а с другой – свои, «махра».
Подполковник гоголем вошел в круг света. Форма новая, рожа сытая, чистая, гладко выбритая, ручки белые, ногти не обломаны, во взгляде блеск, тяга к жизни и командованию. Наполеон в миниатюре. В натуре. Грудь колесом. Белой полоской светится в полумраке подворотничок. Офицер с картинки или хренового ура-патриотического фильма. А ля командир полка, минимум – комбат. Красивый, подтянутый, умный, вот только на людей ему наплевать. Положит и полк, и батальон, лишь бы только прогнуться, чтобы заметили, наградили. Страшный человек. Вот и сейчас чувствуется во взгляде превосходство, властность. Будь его воля, то обвинил бы нас сейчас в саботаже и расстрелял бы без суда и следствия. А потом гордился бы этим поступком до самой могилы. И совесть бы не мучила. Ему бы заградотрядом в сорок первом командовать, вот там он проявил бы все свои таланты. А еще лучше – штафбатом.
Встретили его молчанием. Некоторые офицеры, спокойно выдержав его взгляд, отвернулись и намеренно громко начали обсуждать прошедшие бои. Особенно громко обсуждали бестолковые приказы из Ханкалы. Остальные офицеры также отвернулись и демонстративно разливали коньяк и, чокаясь, пили. Вот этого не выдержал уже московский шаркун. Завизжал как недорезанный поросенок, срываясь на фальцет:
– Прекратить пьянку!
Реакции ноль. Никто даже не повернул головы в его сторону. Но только повисла напряженность в воздухе. Напряглись спины. Некоторые начали поправлять оружие. В темноте прозвучало несколько сухих щелчков, кто-то снял автоматы с предохранителей. Были это участники вечеринки или прибывшие разведчики –неизвестно. Но именно эти щелчки стегнули по ушам, и почти одновременно с ними разговоры смолкли, и офицеры быстро повернулись в сторону непрошеного гостя.
– Немедленно прекратить пьянку и разойтись по подразделениям, в случае неповиновения у меня есть полномочия вас арестовать и препроводить на гауптвахту! – он сам собой любовался, упивался собственной персоной, светился от важности.
– Пошел на хрен! – раздалось из темноты.
– Кто это сказал? Кто посмел? – «подпол» подпрыгнул на месте.
– Ты кого хочешь арестовать, сынок? – спокойно, не повышая голоса, поинтересовался полковник из внутренних войск, подходя к москвичу. – Меня? Полковника? Ты, сопляк?
Глава 20
В армии только очень уважаемым людям позволяется называть своих подчиненных «сынками». По отношению к подполковнику это было неслыханное оскорбление. Что обозвать «сынком», что в рожу плюнуть – одинаково.
– Только попробуй – мой полк через полчаса раскатает тебя и твою Ханкалу по бревнышку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Все бросились вычерпывать из луж коньяк. Над всем этим ералашем царил густой, хмелящий голову, вызывающий чихание и слезотечение, обильное слюноотделение, осязаемый на ощупь дух коньяка. Веселый азарт быстро сменился глухим раздражением и приступами праведного гнева, когда коньяк быстро впитался в землю.
Перепачканные землей, с пропитанными коньяком бушлатами и брюками офицеры, ворча маты под нос, смотрели исподлобья на московского хлыща. Тот, не выдержав этой гнетущей тяжелой паузы, быстро ретировался. Он сделал это вовремя, потому что офицеры начали выражать свое отношение к происшедшему:
– Козел вонючий!
– Урод гребаный!
– Вошь солдатская! Они в Ханкале на всем готовом! Московские поставки продуктов и водки!
– Хоть бы попросил, так дали бы этому гаду.
– Нужен ему этот коньяк!
– Ему с кристалловского завода поставляют водку, будет он эту чеченскую бурду хлебать! Дождешься!
– Не мог, гаденыш, чуть позже приехать! Скотина!
– Еще часок, так все бы по-человечески набрали.
– Надо попробовать! Наливай!
И началась обычная офицерская пьянка. Пили все представители всех войск, которые были в Чечне. Закуску доставали из своих БМП, БТР, танков. Преобладала тушенка, сгущенка, не пробовал, читатель, запивать водкой сгущенку? Нет?! Попробуй, ощущение незабываемое! Из закусок были и деликатесы. Колбаса, сыр. Кто-то притащил даже майонез. Вкус замечательный! После третьей рюмки, стакана, крышки от котелка – у каждого своя тара и своя норма, никто никого не останавливал, – забыли про этого долбаного подполковника и начали вспоминать прошедшие события. Вспомнили бои за Дворец.
Кто отчаянно хвастался своими подвигами, кто рассказывал, как погибли его подчиненные, товарищи. Были слезы, клятвы отомстить за погибших. Но все пришли к единодушному мнению, что во всем виноваты мудаки из Кремля и Генштаба. Выпили, подняв чисто военный тост «За смерть дуракам!»
Начинало темнеть. Продолжали подтягиваться офицеры из других частей. Весть о том, что по приказу из Ханкалы уничтожили стратегические запасы спиртного группировки, мигом облетела всех. И они приезжали в надежде, что, может, что-нибудь осталось. Их принимали в теплую компанию и накачивали остатками коньяка.
А затем приехал вновь наш знакомый подполковник из Ханкалы. На этот раз мудила прибыл не один, а притащил с собой рзведроту. Испугал ежа голой задницей! В темноте послышался окрик часового:
– Стой! Пароль три!
– Представитель Ставки подполковник Сергеев.
– Стой!
– Я сказал, что я представитель Ставки! Позови начальника караула!
– Стой! Стрелять буду!
– Стою! Позови начальника караула!
В темноте послышался звук шагов и голос начальника караула:
– Представитель ко мне, остальные на месте!
– Это вы мне командуете «Ко мне»?! – в темноте послышался возмущенный голос мудака-подполковника.
– Вам. Если через секунду не начинаете движение – открываю огонь на поражение, без предупреждения.
– Иду. Я еще разберусь с вами!
– Без разговоров ко мне. Пароля не знаете, а все туда же. По ночам права качать. Много вас таких в Сунже плавает кверху брюхом.
– Где командир? Я приехал лично посмотреть, как исполняется приказ об уничтожении спиртного.
Он вошел в круг света, где было человек сорок офицеров. За ним молча, тенью следовали привезенные разведчики. И хоть на первый взгляд численное преимущество было на их стороне, не надо забывать, что в темноте стояло еще два батальона. Пусть и неполного состава, но закаленные в боях, знавшие, что офицеры их не подведут, не спрячутся за их спинами, жизнями. А вот сумеют ли разведчики из Ханкалы то же самое сказать про этого паркетного подполковника? Вряд ли. И, судя по напряженным лицам разведчиков, они не были в восторге от перспективы биться со своими из-за прихоти москвича. С одной стороны приказ, а с другой – свои, «махра».
Подполковник гоголем вошел в круг света. Форма новая, рожа сытая, чистая, гладко выбритая, ручки белые, ногти не обломаны, во взгляде блеск, тяга к жизни и командованию. Наполеон в миниатюре. В натуре. Грудь колесом. Белой полоской светится в полумраке подворотничок. Офицер с картинки или хренового ура-патриотического фильма. А ля командир полка, минимум – комбат. Красивый, подтянутый, умный, вот только на людей ему наплевать. Положит и полк, и батальон, лишь бы только прогнуться, чтобы заметили, наградили. Страшный человек. Вот и сейчас чувствуется во взгляде превосходство, властность. Будь его воля, то обвинил бы нас сейчас в саботаже и расстрелял бы без суда и следствия. А потом гордился бы этим поступком до самой могилы. И совесть бы не мучила. Ему бы заградотрядом в сорок первом командовать, вот там он проявил бы все свои таланты. А еще лучше – штафбатом.
Встретили его молчанием. Некоторые офицеры, спокойно выдержав его взгляд, отвернулись и намеренно громко начали обсуждать прошедшие бои. Особенно громко обсуждали бестолковые приказы из Ханкалы. Остальные офицеры также отвернулись и демонстративно разливали коньяк и, чокаясь, пили. Вот этого не выдержал уже московский шаркун. Завизжал как недорезанный поросенок, срываясь на фальцет:
– Прекратить пьянку!
Реакции ноль. Никто даже не повернул головы в его сторону. Но только повисла напряженность в воздухе. Напряглись спины. Некоторые начали поправлять оружие. В темноте прозвучало несколько сухих щелчков, кто-то снял автоматы с предохранителей. Были это участники вечеринки или прибывшие разведчики –неизвестно. Но именно эти щелчки стегнули по ушам, и почти одновременно с ними разговоры смолкли, и офицеры быстро повернулись в сторону непрошеного гостя.
– Немедленно прекратить пьянку и разойтись по подразделениям, в случае неповиновения у меня есть полномочия вас арестовать и препроводить на гауптвахту! – он сам собой любовался, упивался собственной персоной, светился от важности.
– Пошел на хрен! – раздалось из темноты.
– Кто это сказал? Кто посмел? – «подпол» подпрыгнул на месте.
– Ты кого хочешь арестовать, сынок? – спокойно, не повышая голоса, поинтересовался полковник из внутренних войск, подходя к москвичу. – Меня? Полковника? Ты, сопляк?
Глава 20
В армии только очень уважаемым людям позволяется называть своих подчиненных «сынками». По отношению к подполковнику это было неслыханное оскорбление. Что обозвать «сынком», что в рожу плюнуть – одинаково.
– Только попробуй – мой полк через полчаса раскатает тебя и твою Ханкалу по бревнышку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114