Все мгновенно пропитывается влагой. Бушлат отсыревает и становится неподъемным. На ботинках комки грязи. Не ботинки, а огромные бахилы. Техника покрывается толстым слоем грязи, на котором трудно удержаться при болтанке. Подушка под тобой так и норовит выскочить и сбросить на землю. Приходится цепляться чуть ли не зубами, лишь бы не сбросило. Поэтому, несмотря на риск, мы с Юрой решили ехать на своей машине. Шли в середине колонны. Я провожал взглядом город. То, что осталось от города. Я не знаю, был ли он хорош, красив до моего приезда сюда, но каждый метр его улиц, скверов, площадей был обильно полит кровью, как нашей, так и его защитников. Больше всего поражало и пугало то, что до сих пор были неубранные трупы. Безобразно раздутые, они редко, но попадались. Судя по одежде, среди них было большинство русских. Чеченцы хоронят своих быстро, а мы? Мы и здесь бросили наших. Предали живых, а что уж говорить о мертвых? Мне рассказывали, что была создана специальная команда, чтобы собирать вот такие трупы и сортировать. Военнослужащих – в фольгу и в Ростов-на-Дону, а штатских – на городское кладбище и в братскую могилу. Простите, люди русские!
Впереди пошла разведка. Когда выезжаешь из Ханкалы, то двигаешься по дороге на Аргун. Через километров тридцать сворачиваешь налево и переезжаешь мост, который проходит над железнодорожными путями, потом все в горку и прибываешь в Петропавловскую. Мы ее называли Петропавловка. По дороге проехали село Новый Биной. Не знаю, что из себя представляет Старый. Но Новый – это скопище «новых» чеченцев. Громаднейшие особняки из кирпича, ажурные арки, резные ворота. Вот где надо останавливаться. Но там уже обосновались десантники. Везет «элите», язви их в душу.
До Петропавловки можно было добраться и северным путем, но так было ближе, и дорога не такая разбитая. Процентов восемьдесят пути пролегало через лес, заросли кустарника; идеальное место для засады, много поворотов, еще больше оврагов, которые почти вплотную подходят к дороге. Пока зима – ветки голые, а вот когда появится первая листва, начнется «зеленка». Зеленые заросли. Из-за которых ни черта не видать, и можно внезапно наносить кинжальные удары и так же незаметно уходить. До «зеленки» осталось не так много времени. Поэтому саперам придется попотеть и заставить все вокруг минами и растяжками.
Что такое растяжка? Все просто. Привязываешь к колечку гранаты или мины тонкую проволоку, желательно не медную, чтобы не блестела на солнце, другой ее конец к колышку или кусту. Зацепил проволочку, колечко выдернулось, рычаг отлетел, и все.
По пути в Петропавловку выяснилось, что у нас отказали тормоза, жесткой сцепки нет, поэтому проволокой примотали пару старых автомобильных покрышек на радиатор и тормозили о впереди идущую БМП, чем приводили в неописуемый восторг бойцов, сидящих на броне. Пока Юра, сидевший с Пашкой в кабине, периодически отсыпал тому подзатыльник за неисправные тормоза, я с трудом ловил летавшие по кунгу вещи. Главное, что печка-буржуйка постоянно норовила сорваться с места и упасть на постели, так же как и постели пытались улечься на печь.
На окраине села стояли две сожженные БМП. По этой дороге в Чечню входил корпус Ролина, вот его разведка и напоролась на засаду. Погибло пять человек, и трое было ранено. Так что это еще то духовское гнездышко. Пусть нас не трогают, и мы их не тронем, а то ведь и спалить можем.
До окраины станицы добрались без приключений. Там встретила нас разведка, доложила, что явного проявления недовольства, открытого вооруженного сопротивления, засад, завалов не встретили. Только местные жители спросили, не едем ли мстить за сожженную в декабре технику и погибших ролинцев? На что наши разведчики резонно заметили, что если что-нибудь произойдет хоть с одним нашим бойцом, то головенки живо открутим всей деревне. А пока добровольно предложили выдать всех боевиков, оружие, валюту, золото. Ничего нам не выдали, конечно. Штаб бригады разместили на дворе бывшей МТС. Два атрдивизиона севернее села, третий батальон – восточнее села, он и прикрывал дорогу, по которой мы приехали. Первый и второй батальоны на западной окраине. Инженерно-саперный
– с западной стороны, в непосредственной близости от бывшей зверофермы. Медрота, материально-технический и ремонтно-восстановительный рядом. Там же находилось и местное кладбище. Высокие прямоугольные плиты из светлого камня, испещренные арабской вязью. В деревне находилась школа, мечеть. До прихода Дудаева это село почти полностью было русским, но потом их отсюда просто выдавили, многих убили. Вот и осталось всего не более десяти домов, да и то старики и старухи.
Мы с Юрой поставили свой автомобиль рядом с автомобилем Сереги Казарцева. Надо было знакомиться с окружавшей нас местностью. Охрану КП бригады несли разведчики и связисты.
Собрались мы с Юрой, взяли начальника разведки Серегу Казарцева и отправились смотреть, как устроились подразделения, а заодно и что собой представляет сама деревня. Асфальт лежал только на центральной улице Ленина, на остальных не было. Много было домов новой постройки. Не просто дома, шикарнейшие особняки. Нам в Сибири и не снилась такая роскошь. На всем лежал отпечаток Востока. Даже ворота были выкрашены в зеленый цвет различных оттенков. Местные жители старались нам не показываться на глаза, прятались по домам. Проезжая мимо какого-то сарая, мы увидели старушку, которая левой рукой вытирала слезы, а правой крестилась, глядя на нас. Мимо нее мы не могли проехать. Остановились. Спрыгнули, подошли к ней. Она зарыдала еще громче, во весь голос, раскрывая беззубый рот. Морщинистое лицо и вовсе сморщилось. Мы не понимали, в чем дело. Когда подошли ближе, она повалилась на колени, бросилась к разведчику и обняла его ноги. Мы оторопели. Стали поднимать бабушку, а она еще сильней вцепилась в ноги и кричала:
– Родные мои! Пришли! Спасибо, Господи, что позволил дожить! Родненькие мои! Спасибо!
– Бабушка! Вы что?! Прекратите! Встаньте.
Кое-как мы оторвали старушку от бойца, поставили ее на ноги и начали расспрашивать:
– Бабушка, где вы живете?
– А вот, родненькие, здесь, – она показала на сарай, в котором не было и окон. – Раньше дом был, но выгнали меня оттуда, и вот сюда поселили.
– Как выгнали? – спросили мы в недоумении.
– Пришли и сказали, чтобы я убиралась из дома, а то убьют.
– Кто сказал?! – в жилах закипела кровь. – Где твой дом?
– Ничего не надо, миленькие, а то убьют. Хоть перед смертью на своих посмотреть.
Мы вошли в сарай, который бабушка называла своим домом. Раньше там держали скотину. Старая продавленная койка, заваленная каким-то тряпьем, рядом стол; бочка, обмазанная глиной, была вместо печки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114