Я впереди всех офицеров. Значит, я здесь главный.
Стараясь перекричать шум боя, я заорал, чтобы попытались вытащить раненых с моста. Бойцы, лежавшие впереди, закивали, что поняли. Двое поползли вперед, а остальные открыли огонь, стараясь прикрыть своих. Раненые, увидев, что идет помощь, постарались ползти навстречу, но получалось у них это не очень хорошо. Сзади подполз комбат, прохрипел в самое ухо:
– Быстро бегаешь, Слава.
– Назад я еще быстрее бегаю, – ответил я.
– Почище «Северного» будет?
– Точно. Вот только мост им не дать взорвать.
– А для этого, Славян, надо его раньше захватить, – и вновь заорал комбат: – Вперед! Вперед, ребята!
И снова зашевелились люди и хлынули из своих щелей навстречу летящей смерти. Сам комбат также выскочил из-за плиты и побежал вперед, я за ним. Вот уже опять первые ворвались на мост. Те, кто полз за ранеными, поднялись на ноги и присоединились к остальным.
И вот я на мосту. Свист и грохот. Духи перенесли минометный огонь на мост. Грохот. Я падаю. Сел. Ощупал себя. Вроде все в порядке, только ничего не слышу. Постучал открытой ладонью по одному уху, по другому, как будто вытряхивая воду. Не помогает. Глухая пелена отделяет меня от окружающего мира. Потом сообразил – контузия. Ударная волна хлестанула по барабанным перепонкам, выгнула их в другую сторону. Ничего страшного. Со временем пройдет. Я посмотрел туда, где разорвалась мина. Помню, что впереди бежало четыре человека. Где они? Вот они. Разорванные тела четырех бойцов лежали поперек моста. Видимо, все осколки приняли. Мне не досталось. Пока не досталось. То ли от контузии, то ли от зрелища кишок или от того, что смерть была так рядом, от страха, в животе закрутило, и меня начало рвать. Выворачивало наизнанку долго, пока не пошла желчь. Я отплевался. Удивительно, но вместе с рвотными массами ушла и часть глухоты. Я начал слышать звуки.
Вокруг меня бежали люди. Некоторые падали и уже не шевелились, я сидел, как дурак, рядом с лужей собственной блевотины, и мне было хорошо. Жив!!! Жив!!! Во рту была горечь. Хотелось пить. Я нащупал фляжку и сделал большой глоток. И тут же почти все выплюнул. Пашка налил внутрь коньяк. Я выдохнул воздух из легких и отпил. В голове постепенно наступало прояснение. Так, надо сматываться отсюда. Но уходить с пустяковой контузией – это несерьезно. Я посмотрел на останки бойцов, которые приняли мои осколки.
Вперед, вперед. Мысли еще путались. Пробивались как сквозь ватную завесу. Я начал вставать. Зашатало. Я удержался с трудом на ногах. Все хорошо. Через час-полтора все пройдет. Контузия не первая. Надо только водку пить, не стесняться. И все будет замечательно. Вперед! Я упрямо сделал несколько шагов. Остановился. Огляделся. Впереди, примерно на половине моста, залегли солдаты. Я, как китайский болванчик, стоял у них за спиной и шатался. Удивительно, как меня еще не подстрелили, пролетело в голове. Как-то враз мне удалось найти ту точку, что позволяла мне удерживать без проблем вертикальное положение, и я на полусогнутых, все еще чужих ногах побежал к своим. Вперед, вперед.
Не добежав метров десять, я плюхнулся на живот и пополз. Добравшись до своих, я привалился к какому-то бетонному обломку. Бойцы, лежавшие чуть впереди, оглянулись и что-то прокричали, но мозги еще плохо соображали, и поэтому я не разобрал, что именно. Но, судя по их одобрительным и ободряющим жестам, что-то хорошее. Сообразив, что со слухом у меня не все в порядке, они подняли большие пальцы вверх. Я согласно покивал головой.
– Я не ранен, я просто контужен, – проорал я им.
Через наши головы вновь начали стрелять танкисты. Огонь противника поутих, и снова мы пошли вперед. Теперь я плелся где-то в середине. Стрелять я боялся, чтобы не зацепить своих. Сзади уже вошли на мост солдаты первого батальона. Наконец-то удалось пройти мост. Теперь главная задача – удержать его. Я оглянулся назад. Минометным огнем духи заставили первый батальон откатиться назад. Теперь на вражеском берегу был только наш, второй батальон. Мост был усеян трупами, по примерной оценке – не менее пятидесяти. Сто пятьдесят метров моста и пятьдесят убитых. Страшная арифметика. Раненых забрали с собой подразделения первого батальона.
Духи, не прекращая огня по мосту, начали обстреливать нас. И вот они поставили дымовую завесу. Верная примета того, что сейчас пойдут в наступление. Команду комбата передали по цепочке: «Приготовить подствольники. Огонь!». Мы начали обстреливать разрастающееся облако дыма из подствольников. Дыма и без этой завесы хватало. Но это был дым черного цвета. У кого из бойцов не было подствольных гранатометов, те стреляли длинными очередями по этому облаку. Послышались крики раненых, как из самого облака, так и с нашей стороны. Из облака послышался лязг гусениц. Или танк, или БМП? И оттуда начался расстрел наших хилых позиций. Случайные камни и обломки бетонных стен хреновое укрытие от снарядов.
Сверху послышался вой наших самолетов, и с неба посыпались авиабомбы. Ты никогда не был, читатель, под авианалетом? Нет? И слава Богу.
Бомбы, а это пятьсот килограммов металла и взрывчатки каждая, несутся к земле со страшным воем. Теперь вой мин показался мне сладкой серенадой. Вой авиабомбы парализует тело страхом, он заставляет вибрировать в унисон себе каждую клеточку твоего тела. Мысли уносятся прочь, и ты лежишь просто как кусок мяса, трясущийся от страха и ждущий своей смерти. Все человеческое тебя покидает. Рассказывали, что много наших легло от своей авиации, но самому лежать под родными бомбами не приходилось. И вот попробовал.
Первая бомба разорвалась далеко впереди, видимо, посеяв панику в рядах противника, потому что из облака стрельба по нам прекратилась. От разрыва бомбы пошла воздушная взрывная волна. Она окатила нас страшным грохотом и горячим воздухом. Казалось, что этот грохочущий воздух сорвет с тебя всю форму, сломает грудную клетку, разорвет рот, щеки. Барабанные перепонки лопнут, а из ушей уже течет кровь. Нас обсыпало целым градом мелких камней и щебня. Кто-то в стороне закричал. Я посмотрел туда. Боец катался по земле, зажав рукой глаз. Из-под пальцев струилась кровь. Ротный медбрат уже полз к нему. Солдаты, находившиеся рядом с раненым, схватили его и прижали к земле. Один доставал флягу с водой, другой рвал на нем бушлат и обнажал руку. Затем из своей аптечки он достал шприц-тюбик с промедолом и сделал укол. Дальше я не стал смотреть. По звуку было слышно, что летчики заходят еще на один вираж. И снова этот страшный звук. Этот парализующий волю вой. Слышно, как вой нарастает, как бомба несется к земле. Инстинктивно вжимаешься в землю и слышишь, как наступает тишина. Все ждут, куда, на кого упадет эта смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114